Линия ночи - Андрей Павленко

* * *

Погруженный в эти мысли, я не заметил, как грузовик затормозил. Я привстал, чтобы глянуть, в чем дело. Поперек дороги лежало бревно. Сантиметров тридцати-сорока в диаметре. Пустяк для человека, но огромная проблема для колес грузовичка.

Объехать тоже возможности не было: справа от дороги было топкое болото – очевидно, рисовые поля, а слева – густой кустарник.

На бревне сидел некто с явно европейским лицом гопника, в модных шортах и длинной футболке с косой надписью «donnerwetter» и изображением старинного летчика в кожаном шлеме и очках-консервах за штурвалом истребителя, и пил пиво из бутылки. Или не пиво.

За импровизированным шлагбаумом, придавив кузовом кусты, стоял потрепанный джип без крыши, за рулем которого полусидел-полулежал второй, закинув ноги на лобовое стекло, и играл в какую-то приставку.

Еще дальше стоял третий, здоровяк метров двух ростов и мочился в кусты. Под мышкой у него виднелось мачете в кожаных ножнах.

Все ясно. Первый день, как вышел в люди, и на тебе. Уже наезд.

Понятное дело, они видели, как Мяу повез вещи, и сейчас будут сбивать с него несуществующую выручку.

Картина маслом.

Рэкет – это показатель уровня развития страны.

С детства ненавижу рэкет. С тех пор, как в школе местная крутизна сбивала с учеников деньги, и на робкие попытки сопротивления друзья тревожным шепотом предостерегали: «Ты что! Он же в бригаде!».

И хотя вкладываемый в это слово смысл стал мне полностью понятен гораздо позже, приятнее от этого не становилось. Одного товарища избивали до тех пор, пока он не сменил школу. Другого – пока не лег в больницу. Третьего… Можно продолжать до бесконечности.

Власть не только не могла защитить народ, но и не давала возможности. Отец одного школьника попытался лично вершить правосудие, и в итоге это привело к тому, что пришлось продать половину вещей, чтобы замять дело. А через полгода его избили так, что он стал инвалидом. Несколько лет назад я его видел, ходит, как вопросительный знак, кренясь набок…

Ладно, поглядим. Может, это у них платная дорога?

Лишь бы огнестрелов не было…

Мяу, похоже прекрасно знал, с кем имеет дело. Он рывком открыл дверь и торопливо подойдя к сидящему, взволнованно принялся что-то объяснять.

Тот, даже не глядя на него, невозмутимо пил свое питье.

Рожи у всех, как на подбор. Или мне это просто кажется? Когда я только-только появился в деревне, лица местных тоже не слишком-то напоминали положительных персонажей диснеевских мультиков…

Наконец, главарь допил, и остатки медленно вылил Мяу на сандалии. Потом раздался звук пощечины.

Что облили не страшно, на улице жарко, высохнет вмиг. Но вот унижение на глазах у сына – вещь страшная. И безысходная.

А ведь всего несколько часов назад Мяу был на вершине славы, красуясь в восхищенных глазах своих односельчан.

Судьба порой причудливо являет контрасты.

Тот, что отливал, не спеша стал подходить к Мяу. Водитель тоже отложил приставку и подошел. На его лице красовались широкие зеркальные очки в стиле восьмидесятых и Чака Норриса.

Короче, сценарий ясен. Сейчас обыщут, изобьют и заберут автомобиль. За то, что ничего не нашли. Если, конечно, этот грузовик и так не их.

Или если у Мяу есть крыша.

Но если это было бы так, его не тронули.

Я сел на корточки, прислонившись спиной к кабине, и стал обдумывать ситуацию. Рассудок говорил о том, что нужно возвращаться домой, и заниматься своим делом. Постижение Нирваны по заданию Бога куда важнее, нежели ленивые подзатыльники семейству Мяу.

Лес рубят, щепки летят.

Вот только школьные воспоминания, наложившись на сегодняшние события, потом не дадут мне спать.

Шофер, бросив свою приставку, подошел к пассажирской дверце, открыл ее, схватил Мяу-младшего за ухо и стал вытаскивать из кабины.

И увидел меня.

Улыбка медленно растянула его лицо с признаками высшего образования, полученного благодаря бессонным оксфордским ночам.

Так, должно быть, улыбаются рецидивисты, увидев беззащитного новичка у себя в камере.

Человек с европейским лицом, не одетый в лохмотья, может быть гораздо богаче, нежели сопровождающие его местные жители.

Что-то сказав на своем наречии, он бросил паренька, подошел ко мне, и скомандовал спускаться, сопроводив свою команду характерным жестом.

Я не тронулся с места, раздумывая, что произойдет, если показать ему средний палец или метко плюнуть промеж глаз.

Видя мое бездействие, и очевидно, сочтя его за колебания, он что-то угрожающе процедил, и полез было в кузов.

В одно мгновение я оказался на ногах, схватил его рукой за спутанные патлы, и рывком поднял в воздух.

Это было не тяжело. Главное, принять правильное положение, чтоб не потерять равновесия…

Он заверещал, как кот, которому прищемили яйца, хватаясь обеими руками за мою. Крутизны как ни бывало. Очки соскочили с носа и повисли на одной дужке.

Остальные тут же повернулись в нашу сторону.

Держа его на весу правой рукой, я основанием левой несильно ударил его в нос. Раздался хруст, и крик оборвался. Тело обмякло. Я медленно разжал пальцы. Недавний водитель глухо упал вниз.

Одним движением я перемахнул через кабину, и мягко оказался на ногах.

Вожака мне видно не было, но рука с бутылкой медленно опустилась.

На лице Мяу отразилось неприкрытое удивление.

Верзила перехватил мачете и нервно помахивая полуметровым лезвием, боком двинулся ко мне, забыв о ножнах. Сделав пару шагов, он судорожно сдернул чехол, и неумело завращал клинком, словно учитель фехтования с дикого перепоя.

Я не спеша подходил к нему, прикидывая, что предпринять. В голове была масса вариантов, которые сейчас аккуратно упорядочивались по полочкам. Мозг четко просчитывал возможные вероятности.

И все они были в мою пользу.

Когда между нами оставалось метра полтора, я быстро шагнул вперед, к приближающемуся клинку и выбросил вверх отягощенную пятью килограммами свинцовой дроби ногу.

Даже если бы скорость была в два раза меньшей, он все равно бы ничего не сделал.

Пятка легко коснулась его массивного подбородка. И мягко вернулась на траву.

Верзила еще не успел осесть на траву, а тесак уже был у меня в руках.

Теперь у меня будет два мачете.

Я медленно переступил через лежавшего, и подошел к главарю.

Тот замер, глупо моргая глазами.

– Ну что, доннерветер, твою мать? – негромко вопросил я, помахивая ножом.

Он попытался встать, но не успел. Я несильно пнул его в грудь.

Он слетел с бревна и упал на спину, не делая попыток встать.

Лежать.

– Ну, что делать будем? – спросил я у Мяу, пытаясь унять бушевавший в крови адреналин.

Мяу что-то залопотал,