Число и культура - А. Степанов

Читателю не составит труда самостоятельно справиться с такой общеупотребительной тройкой как наука, искусство, философия, призванной охватить область сознательного духовного творчества. Вообще, тема триад в философии была начата задолго до Канта, присутствуя у Платона и Аристотеля. Неоплатоник Прокл в "Началах теологии" построил на триадическом методе всю онтологию. Ступени триады: 1) пребывание в себе, 2) выступление из себя, т.е. эманация, 3) возвращение из инобытия обратно в себя. Но теперь уделим внимание Гегелю, поскольку у него интересующий нас мотив достиг апогея.

Исследователи констатируют: "Гегель раскрыл на всех уровнях наличие трех элементов, составляющих Понятие: Всеобщего, Особенного и Единичного. Гегелевская система, как целое, имеет три больших раздела, соответствующих составным элементам Понятия. Всеобщее здесь представлено логикой, наиболее абстрактным компонентом, Особенное представлено философией природы, и Единичное, сфера человеческого общества, представлено философией права" [335, с. 41; курсив мой. – А.С.].(30)

Звенья триады всеобщее – особенное – единичное отличаются друг от друга по объему этих понятий, или, пользуясь словарем семиотиков, по экстенсионалу. Классы предметов, обозначаемые данными терминами, связывает между собой простейшее бинарное отношение "шире" или, напротив, "уже" (по существу "больше/меньше"). Очевидно, что понятие всеобщего шире понятия особенного, последнее шире единичного; отношение "шире" транзитивно, т.е. единичное, в свою очередь, пребывает под крышей всеобщего. Поскольку список названных понятий заведомо нацелен на исчерпывающую завершенность, полноту, постольку трехзвенность вытекает автоматически (с отношением типа "больше/меньше" мы уже неоднократно встречались). Не иначе обстоит и с гегелевской системой, взятой как целое (см. только что приведенную цитату), ибо свойством своеобразной "законченности" великий философ наделял не только общественно-историческое развитие (знаменитый "конец истории"), но и свою собственную концепцию, поднятую до уровня "венца", логического "конца" философии.

Гегель оперирует целым рядом троек понятий, каждая из которых возникает из первоначальной оппозиции или антиномии, а затем достигает характерной логической полноты. Это и бытие – ничто – становление, и качество – количество – мера, сущность – явление – действительность, право – мораль – нравственность, семья – гражданское общество – государство, три формы самосознания духа: искусство – религия – философия. Рассмотрим подробнее одну из них, а именно тезис – антитезис – синтезис.

Логическому противопоставлению, дуальной системе ответов "да – нет" уже не одно тысячелетие. Гегель, создавая всеобъемлюще-синтетическую философию, считал своим долгом избежать эклектизма, продумать все до основ, подведя под общую конструкцию надежный аналитический фундамент. Для надлежащего осмысления потребовался и новый инструмент исследования, т.е. новая логика. Нет, старая логика не была разрушена, она по-прежнему конституировалась утверждением и отрицанием, ответами да и нет, на нашем языке отношением с кратностью n = 2. Но Гегель стремился к полноте и завершенности не только философского здания в целом, но и метода мышления, т.е. логики. В результате и родилась названная триада. Почему система трехчленна? – Потому, что она обладает качеством целостности, и потому, что в ее основу заложен принцип отрицания, n = 2. Для того, чтобы связать всю тройку с помощью дуальной операции, был придуман специальный закон – "отрицания отрицания".

Подобная – так называемая диалектическая – логика впоследствии обросла различными казуистическими измышлениями, выхолостившись в марксизме-ленинизме едва не в схоластику. Но вина за это, по-видимому, не на Гегеле. Он же столь глубоко проник в корни дискурсивного мышления, что по сути оказался мостом в следующий, двадцатый, век, в совсем другую, во многом альтернативную интеллектуально-культурную парадигму, но это уже тема следующего раздела.

В скобках отметим, что тройственный логический ритм повторен и в экономической теории Маркса, в хрестоматийных формулах товар – деньги – товар, деньги – товар – деньги, в которых на материале оборотных процессов репродуцирован цикл тезиса, антитезиса и синтезиса. Иерархия "производительные силы – производственные отношения – надстройка" – родом из социального раздела доктрины. Современные экономисты оперируют как само собой разумеющимися такими группами экономических субъектов как собственник – работник – менеджер, производитель – торговец – потребитель, всякий раз отталкивающихся от соотнесенности соответствующих пар, порой их противопоставления, подчеркивания противоречий между ними. Этнология ХХ в., исследуя мифы первобытных племен, обращает внимание не только на их антиномичность, но и на воплощенную функцию медиации. Даже тогда, когда авторы стремятся оппонировать рационалистическому, "механистическому" духу, им не удается избежать тех же черт, и С.Кьеркегор утверждает, что ищущий истину человек последовательно проходит через эстетический, этический и венчающий религиозный стили жизни.

Не обходятся без тринитарности и при классификации философских течений. Например, А.Н.Уайтхед видит в философии Нового времени три ведущие парадигмы: идеализм, материализм, дуализм. Вот как он пишет об этом: "Она ‹философия Нового времени› колебалась некоторым сложным образом между тремя крайними точками. На одной из них находились дуалисты, выдвигавшие материю и дух на равных, а на других – два типа монистов, одни из которых помещали дух внутрь материи, а другие – материю внутрь духа" [336, с. 113]. Т.е. названная тройка произведена из исходной оппозиции "дуализм – монизм". Марксизм же ставил акцент на дилемме "материя – дух" ("основной вопрос философии"), и тогда пара материализм – идеализм превращалась в тройку за счет разделения идеализма на объективный и субъективный.

Типологические тройки понятий фигурируют в самых разных областях науки, искусства, обыденных представлений. Назовем очередную из них – три большие человеческие расы: белая, желтая, черная на повседневном языке; европеоидная, монголоидная, негроидная в антропологических терминах. Читатель, уже смирившийся с прежними тройственными структурами, на сей раз может возмутиться: "Это подмена! Ранее брались действительно логичные тройки, подпадающие или способные подпадать под дедуктивную математическую модель, но приведенный пример – явно не тот вариант, это сама эмпирическая реальность! Последняя – эвентуальна, рас могло бы быть сколько угодно – пять, десять, сто, – и чистая случайность, что их оказалось именно три. Никакой логической необходимости здесь не заключено". – Попробуем не спешить.

Во-первых, представление о трех расах сложилось лишь к середине ХVIII в., т.е. в контексте уверенно утвердившихся рациональных наук. К тому времени европейцы познакомились практически со всей обитаемой планетой, и из широкого антропологического разнообразия, включая цвет кожи, которое им довелось увидеть, никак не вытекало, что основных биологических типов действительно три. Чтобы прийти к подобному результату, должен всерьез поработать рассудок, причем рассудок достаточно специфический, соответствующий нормам своей эпохи (о том, что тогда безраздельно господствовала бинарная логика, вероятно, не стоит напоминать). На базе тройственного членения затем возникли более дробные классификации – "дерево" разветвилось.

Во-вторых, ныне три большие человеческие расы выступают на фоне, когда целый ряд антропологов такого деления не признают. В разных версиях позитивистских классификаций человеческих рас различное количество, но всегда значительно больше трех. Т.е. ничего "эмпирически очевидного" в упомянутом членении нет, результат зависит от применяемого аналитического подхода.

Чем же отличается вторая группа ученых от сторонников представления о трех больших расах? – Позитивисты подчеркивают неприятие всего того, что ими именуется "метафизикой". Декларируя верность опытным фактам, они гонят прочь спекуляцию, т.е. любые формы априорного знания и мышления. Такая позиция, в свою очередь, уязвима для критики: она является ничем иным, как априорной исследовательской установкой, предметом веры, идеологии. И впоследствии, в их конкретной работе, позитивистам, разумеется, не удается обойтись без рассудка, который всякий раз априорен. Позитивизм стал одним из рафинированно-рациональных критических течений в науке, его исповедуют те, кто получил хорошее образование, набил руку в университетских диспутах, но теперь, исходя из личных и корпоративных вкусов, предпочитает жестко ограничивать компетенцию "объективно-идеалистических", объективно-логических построений. По конкретно другому, но контекстуально сходному поводу А.Н.Уайтхед замечал: "Фактичность есть абстракция, полученная в результате ограничения мышления чисто формальными отношениями, маскирующимися под саму реальность ‹…› А конкретный мир тем временем проскальзывает сквозь ячейки научной сети" [336, с. 352]. Как бы то ни было, позитивистски настроенные антропологи отказываются использовать интуитивное представление об управляемых разумом целостных системах, поэтому представление о трех больших расах ими отвергается.