Антистерва - Анна Берсенева

— Не скучно? Что ж, уже немало. Скука, конечно, есть отдохновение души, но… Это, кстати, кто сказал, не помнишь? — прищурившись, быстро спросила Альбина.

— Пушкин. Но он, кажется, тоже кого-то цитировал.

Я и говорю, такую бабу Кобольд из рук не выпустит, — усмехнулась та. — Так вот, скука хоть и отдохновение души, но она же и душевная отрава. Постепенно, незаметно, а глядь — и уже все в тебе остыло и застыло. Так что мой тебе мудрый совет: не бросайся тем, что хоть какой-то интерес вызывает. Я в молодости тоже дура духовная была — только тебе Ницше или там Хайдеггер, а не то чтобы бильярд какой-нибудь… А с годами ума-то набралась. Если бильярд кровь будоражит или, к примеру, кругосветное путешествие, то и катай шары, и путешествуй, а про Хайдеггера забудь. И про любовь, кстати, тоже: спокойней жить будет. Или ты принца ждешь? — спросила Альбина, внимательно вглядываясь в Лолины глаза.

— Не жду. И никогда не ждала.

Она чувствовала себя с Альбиной так легко, как никогда не чувствовала себя с посторонними людьми. Да и не только с посторонними… Даже с папой, который был все равно что она сама, ей не было легко: в нем была слишком ощутима та душевная утонченность и печаль, с которыми легкость общения просто не сочеталась. Впрочем, ей и с самой собою легко не было тоже. С мамой — да, с мамой было совсем легко. Но мама ничего не знала о тех вещах, о которых говорила сейчас Альбина, а они, эти вещи, были Лоле не только понятны, но и необходимы.

— Вот и хорошо, что принца не ждешь. Поэтому бери от Кобольда все, что он тебе может дать. А может он много, не сомневайся. Что тень по личику пробежала? — насмешливо заметила Альбина. — Моральные принципы не позволяют из мужика деньги тянуть? Не волнуйся, не обеднеет. Пусть еще спасибо тебе скажет. Куда ему такую прорву денег девать, одному-то? Он же, чтобы тебе масштаб был понятен, недрами владеет. И правда кобольд, или тролль, или кто там в сказках недрами владел? Говорящая, в общем, фамилия, как в добротной пьесе Островского. И в Таджикистан наверняка по этим делам втихую ездил. Какое-нибудь полезное ископаемое хочет прикарманить, боится, чтоб не опередили. У вас же там, кажется, вся таблица Менделеева в горах зарыта?

— Да, — кивнула Лола. — Папа был геолог, он тоже про таблицу Менделеева говорил. Его во время войны даже на фронт не отпустили, потому что он стратегическое сырье разведывал.

Значит, хорошо разведал, раз Кобольд заинтересовался. Он рисковать не любит, только наверняка действует. Ну, тебя это интересовать не должно. Какое тебе дело до его дел, ты к нему в секретарши не нанималась! А меня не стесняйся, — вдруг добавила Альбина. — Ты мне понравилась. — И, невесело улыбнувшись, объяснила: — Не с кем же словом перемолвиться. У нас тут бабы все… Ну, про деловых, вроде меня, я вообще не говорю, я и от себя-то дурею, еще мне таких же не хватало! А другие… Если не слишком тупые, то скучные как манная каша без перца, только и квохчут вокруг своих мужиков. А которые постервознее, поживее, те дуры беспросветные, им кроме брюликов и Канар ничего не интересно.

— Вы же сами про бильярд и кругосветные путешествия говорили, — напомнила Лола.

— Есть нюансы, — засмеялась Альбина. — Канары Канарам рознь. А на «вы» меня не называй, я тебе в матери не гожусь, на десять лет всего старше. И жизни учить не буду, сегодня это я так, для знакомства. Сейчас домой отвезу. Ночь уже, ты небось устала с непривычки. Или, если хочешь, у меня ночуй, — предложила она.

— Да нет, наверное… — неуверенно сказала Лола. Когда после демонстрации моделей, которую устроила в галерее «Дача» Жуковская жительница Оксана, Альбина предложила заехать к ней и поболтать часок, Роман отказался:

— Мне твоя болтовня неинтересна. И в бильярд я не играю, так что делать мне у тебя нечего.

— Тогда я Лолку заберу? — сказала Альбина.

— Хочет, пусть едет.

Восторга в его голосе не прозвучало, но, во-первых, восторга он не выказывал вообще ни по какому поводу, во всяком случае, при Лоле, а во-вторых, подумать, как правильно поступить, она не успела, потому что Альбина тут же схватила ее за руку и потащила к своей машине — приземистой, узкой, ярко-алой.

Но все-таки Лоле показалось, что Роман не обрадовался ее самостоятельности. Поэтому она, хоть и не слишком уверенно, отказалась ночевать у Альбины.

Они вышли на крыльцо. Альбинин дом совсем не был похож на дом Кобольда — это была старая дача из потемневшего дерева, и крыльцо было старое, скрипучее, и сосны скрипели от почти неощутимого ночного ветра так же, как ступеньки крыльца.

— Нравится машинка? — спросила Альбина, заметив, что Лола разглядывает блестящие красные бока ее автомобиля. — Тогда почему молчишь? Спроси, спроси — как называется, какая скорость. Сколько стоит, тоже спроси.

Какая мне разница, сколько она стоит? — пожала плечами Лола. Но машина ей действительно понравилась, в этом Альбина не ошиблась. Да, кажется, она не ошибалась ни в чем, что касалось живых человеческих проявлений, даже — или особенно — тщательно скрываемых. Подумав об этом, Лола улыбнулась и спросила: — А как она называется?

— «Феррари». Я на эту модель сразу запала, как только в первый раз увидела. Даже раньше, чем бильярдный стол, ее купила. У нее, знаешь, двигатель так ревет, что у меня, ей-Богу, крышу сносит. Ну, садись, не бойся, что я выпила, я на ней вообще никакая могу ездить.

Альбина действительно водила машину мастерски и с такой же рассчитанной лихостью, с какой загоняла в лузу бильярдные шары. Перед домом Кобольда она посигналила, но въезжать в медленно открывшиеся ворота не стала.

— Сама дойдешь, не заблудишься. — сказала она, высаживая Лолу. — А я домашних разборок не люблю. Я тебе свою визитку в карман положила, мобильный и домашний ручкой приписаны. Звони!

Последнее слово прозвучало одновременно с хлопком дверцы. Взревел феррариевский двигатель, машина рванула с места, и через несколько секунд ее огни растаяли в темноте.

Дом сиял светом сверху донизу и сверху донизу был пуст. Никого не было ни в холле, ни в столовой с камином, ни в коридоре второго этажа. В некоторой растерянности Лола остановилась у двери своей спальни. То есть не своей, а той, в которой она спала прошлой ночью — может быть, просто гостевой?

«Надо его найти? — подумала она. — Или наоборот, лучше не искать?»

Никаких подсказок о том, как лучше поступить, вокруг нее не было. И было понятно: в этом доме, с этим человеком, их не будет никогда.

Лола толкнула дверь спальни, нащупала выключатель.

— Могла бы обойтись без психологических экспериментов. — Его голос прозвучал одновременно со вспышкой света; Лола вздрогнула от неожиданности. — Я же тебе, кажется, ясно сказал: мне не нужна женщина, которая делает не то, что я хочу.