Питерские тайны Владимира Яковлева - Павел Шеремет
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он выступал против выборов в парламент по партийным спискам, и это тоже не вписывалось в его образ чиновника-консерватора.
Задолго до всяких монетизаций льгот петербургский губернатор говорил о необходимости изменений порочной практики раздачи бесконечных, финансово никак не подкрепленных льгот. Вот цитата из его интервью журналу «Профиль» в 1997 году: «К сожалению, многое из принятого носит популистский характер. Взять закон о ветеранах. Все прекрасно понимают, что его не исполнить. Ну, зачем принимать?! А принимают. Перекидывают на регионы. Регионы не в состоянии выполнить. Тогда высшая власть говорит, что это ребята там виноваты, на месте. Или указ о бесплатном проезде. У нас в городе бесплатно ездят два с половиной миллиона человек. Где региону найти на это деньги? А чуть что — сразу находится желающий заработать политический капитал. И давай народ баламутить. Мол, власть избрана, так надо ей обязательно под коленки поддавать. Это наша беда, российская».
Звучит очень актуально и сегодня.
«Мы создали инфраструктуру социального обеспечения, которой не было равных в России. В Москве денег много, их девать некуда, а у нас все время был дефицит средств. Несмотря на постоянное противостояние с Законодательным собранием по поводу устава города и прочего, мы сделали очень много, решили много хозяйственных проблем, — адмирал Щербаков доволен тем, как работало городское правительство при Яковлеве. Он называет губернатора первым чиновником, который понял, что такое социально-ориентированная экономика. — Мы стабильно повышали зарплату учителям, врачам и не на 8 процентов, мы меньше чем на 20 процентов никогда не повышали, и по 40 процентов поднимали зарплату. Нет денег, а мы с Артемьевым искали средства в бюджете, потому что там всегда есть омертвленные деньги, надо только умело ими воспользоваться».
Не следует считать Яковлева наивным и политически неопытным игроком. В нем коварства не меньше, чем у самых искушенных политиков. Он предельно конкретен при обсуждении реальных проблем жизни. Он не боится брать удар на себя и отвечать за свои слова и поступки: «Метро — техногенная катастрофа. Я бы мог и не заниматься метро — ну, нет технического решения, и все. Но мы восстановили метро. Да, позже на несколько лет, чем я обещал на выборах, но сделали. Проектные работы затормозились, денег из федерального бюджета не перечислили ни копейки, итальянский щит не закупить. Но все это с трудом мы сделали».
Простая манера держаться и наигранно наивное поведение петербургского губернатора вводили в заблуждение опытных «московских волков». Питер буквально атаковали московские олигархические группы в стремлении поделить жирные куски местной собственности. Борис Березовский даже предлагал назначить заместителем губернатора по финансам своего партнера Бадри Патакарцишвили. Питерские газеты печатали один жуткий прогноз за другим под общим лозунгом «Яковлев продаст город Москве», поскольку одной из причин трагического финала политической карьеры Анатолия Собчака называли то, что тот не пускал в город московский капитал. Однако реальность прогнозы не подтверждала. «Когда я сравниваю Собчака с Яковлевым, то понимаю, что они продолжали друг друга, они были из одной команды, — неожиданно признает Татьяна Голубева. — Яковлев становился для Москвы еще более неудобен, чем Собчак, потому что он так «впитал» город, что даже слился с ним. Яковлев не давал продать город, и Москва начала его потихоньку съедать».
Первый вице-губернатор Щербаков тоже считает, что Яковлев защищал интересы местных предпринимателей, чего уже при нынешнем главе города Валентине Матвиенко не наблюдается: «Яковлев считал, что сначала питерские фирмы должны получить максимум заказов, но если местного потенциала не хватало, то надо привлекать компании из Москвы. Это и стало причиной охлаждения отношений между ним и Лужковым. Москвичи хотели все взять под себя и нас сделать только исполнителями, мы с этим не согласились. Яковлев не сдавал Питер Москве, и в этом он — полная противоположность Матвиенко. Это люди с подходами, которые разнятся, как день и ночь: сегодня нас заполонили московские фирмы».
Когда анализируешь политическую жизнь Санкт-Петербурга в середине и конце прошлого десятилетия, постоянно возникает ощущение нестыковок в действиях разных ключевых персонажей, логических неувязок между их декларациями и поступками, между их воспоминаниями и хронологией событий. При этом постоянно вмешиваются статисты, неожиданно получившие высокие должности в Москве и, следовательно, возможность высказываться на всю страну. Фундаментальной ошибкой является попытка рассматривать питерские события в отрыве от общероссийского и, главным образом, московского контекста. Петербург всегда тесно связан с московскими политическими интригами. Происшествия в Кремле и вокруг Кремля влияли и на события на берегах Невы. Часто местную питерскую элиту московские товарищи использовали «втемную», не раскрывая далеко идущих замыслов.
Не успели затихнуть страсти по поводу нового устава города и только между губернатором и Законодательным собранием наступило короткое перемирие, как в стране обвалилась пирамида государственных финансовых обязательств, похоронив шаткий мир и спокойствие. Экономический кризис повлек автоматически обострение политической ситуации повсюду. На Бориса Ельцина вновь смотрели как на обреченного. Попытки утвердить в Государственной Думе кандидатуру Виктора Черномырдина в качестве премьера-спасителя с треском провалились. Кремль задействовал все имеющиеся ресурсы — и финансовые, и информационные, но сломать упорство оппозиции не смог. Компромиссный вариант — назначение премьер-министром Евгения Примакова — считали началом конца Ельцина. Противники российского президента не рассматривали назначение Примакова в качестве компромисса, они видели в этом слабость Ельцина и свою силу. Причем опасность для власти представляли не коммунисты, поскольку в их действиях не было ничего нового, их лидер Геннадий Зюганов — вечный «второй» — начал утомлять избирателей своей серостью и нерешительностью. В этот момент появилась новая серьезная сила.
Московский клан, собранный и сцементированный мэром столицы Юрием «Лужковым, решился атаковать политическую вершину страны. Их даже не смущала опасность фальстарта, они методично готовили свою триумфальную победу, нанося удары по ближайшему окружению российского президента. Борис Березовский испытал на себе прессинг московского клана одним из первых: «Все-таки Ельцин значимое время проспал в этом смысле и достаточно поздно озаботился преемственностью власти как таковой. В это время многим казалось, что президент совсем дряхлый, что он уже все потерял. А Лужков с Примаковым просто поднимались».
Задрожало окружение президента, кто-то (как пресс-секретарь Сергей Ястржембский) даже переметнулся в лагерь Лужкова; заколебались олигархи, и медиа-магнат Владимир Гусинский делал ставку на альянс с московским мэром и премьер-министром.
Поднимался не только московский клан, рос по карьерной лестнице и Владимир Путин. Движение его едва заметно, действия — непонятны и скрытны,
