Разбитая ваза - Надежда Майская

«Ей явно идет на пользу проституция». У него мелькнуло смутное сожаление о том, что он так и не уговорил ее, не женился, но Агапов немедленно его отринул, теперь у него была Катька и ни одна Барби мира не могла ее затмить.

Стас сел на стул.

— Слушаю вас, барышня, что вам здесь надо?

— Я же объяснила, Вячеслав Михайлович.

— У меня нет времени, сейчас вызываю своих головорезов и они говорят с тобой. Может тебе предложить сигаретку?

— Я не курю. Бросила.

— Сказки, да и только. И проституцию бросила?

— Это была не я, а моя сестра Лялька. Мы близнецы.

— Ага. Зита и Гита. Хватит, Распутина. Выметайся и не показывайся больше мне на глаза, — раздраженно сказал Стас, поднимаясь. Он вдруг понял, что ему совершенно не интересно слушать очередное вранье Машки, не интересна она и он даже удивился, как мог когда-то делать ей предложение. У нее кукольная внешность, кукольное безразличие к людям, как он тогда не разглядел? Неужели повзрослел?

— Я очень прошу, выслушай меня, пожалуйста, это не займет много времени. Я не Распутина, я теперь Дружинина. Вячеслав Михайлович, я вышла замуж, давно, почти сразу после нашего знакомства. Я специально приехала на обследование, потому что мы ждем ребенка.

Она как-то, как умеют только беременные, нежно погладила свой живот, как будто ребенка, которого еще не было видно.

— Я не могла тебе рассказать правду, я воровала для сестры. Ей угрожал сутенер. Слава Богу, она умерла. Грех так говорить, я знаю. Передозировка, сказали, может и убили, но мне ее не жаль. Не жаль ту, какой она стала, я плачу только о той, какая она была раньше. Мой муж знает обо мне все, перед свадьбой я ему рассказала, о тебе, о сестре. Он хотел, чтоб я извинилась перед тобой, но тебя невозможно застать. Вячеслав Михайлович, я прошу прощения за неприятности, что принесла тебе. Я не хочу, чтобы меня что-то угнетало, когда родится малыш.

Папа умер, едва похоронили Ляльку. Мама ненавидела меня и не желает видеть. О ее жизни мне рассказывают соседи, они думают, что мать начала пить. Мулю пришлось забрать к себе.

Трагедия с Лялькой случилось перед Новым годом. Пришел участковый. Он сказал, что тело Ляльки было обнаружено в спальном районе Шувалово-Озерки, при ней были документы, но все равно надо, чтобы родственники опознали. Мне вместе с отцом пришлось ехать в морг. Лялька выглядела уснувшей, лицо спокойное. Дело спустили на тормозах. Наркоманы гибнут каждый день не по одному.

После похорон я не выдержала очередной истерики мамы и все ей выложила. Все, что знала о Ляльке, о том, что мне приходилось скрывать от родителей, о том, как приходилось давать Ляльке деньги, чтобы она не воровала у родителей, о том, что я давно замужем за Антоном, но вынуждена притворяться, жить на две семьи, потому, что мне жаль папу.

Отца увезли в тот же вечер на скорой. Но познакомиться с зятем он успел. Просто пошел со мной, а я его не отговаривала. Пустая квартира, вид Антона, произвели на него тяжелое впечатление. Спустя почти сутки он скончался в больнице.

Я думала, не выдержу. Боялась оставлять мать одну и не хотела оставаться с ней. Мать все решила сама, она попросту вышвырнула меня из квартиры, обвинив в том, что по моей вине умер отец.

Почти все позади, мне хочется только покоя. Я пыталась наладить контакт с матерью, но та с фанатичным упорством обвиняла меня и не желала ничего слушать.

И все равно, несмотря на беды, я испытываю постоянную робкую радость, боюсь спугнуть ее. Антон получает немного за свои рассказы, плюс пенсию по инвалидности, его мама устроилась на работу, не бог весь что, кондуктор, но все, же деньги. И я продолжаю работать почтальоном. Теперь, когда большая часть зарплаты не уходит на наркотики, стало жить легче. Конечно, операцию Антону мы долго сделать не сможем, но зато рукой он шевелит увереннее, держит карандаш. От массажистки мы отказались, я посмотрела три сеанса, запомнила и делаю массаж теперь сама.

Антон мой будто повзрослел, когда на меня свалилось столько горя. Он теперь носит дурацкую прическу, отрастил челку и прикрывает, ею изувеченный глаз. Я ему говорю, что он похож на Гитлера и Олдмана из фильма «Пятый элемент» вместе взятых, но он смеется. Теперь по вечерам мы гуляем. Несмотря на всю браваду, Антон так и не может решиться выходить днем, он оправдывается, что много работы.

Агапов молча дослушал сбивчивый рассказ Машки и вышел.

Машка посидела еще немного, поправила костюм, затем вернулась к кабинету УЗИ. Ее очередь прошла, пришлось занять снова, но было всего два человека, так что, ни какой трагедии, да и подумать не мешало, прийти в себя.

— Следующая.

Она поднялась, одернула юбку. Она узнает, кто у нее будет, но Антону не скажет, пусть помучается в неизвестности. Сердце колотилось.

— Что это вы так разволновались? Больно не будет, а малышу ваше волнение не на пользу, да и малышке тоже. Валерьянки накапать?

Стас позвонил Катьке в девятом часу. Организация филиала центра отнимала силы, нервы, но дело близилось к завершению.

— Да?

— Кать, как плохо, что ты не у меня.

— Стас, я правда не могу, Марии Егоровне «скорую» вызывала.

— Ладно, чего уж там, — проворчал Агапов, — просто я устал, разозлен и свиреп, что ты не у меня. Когда ты ко мне придешь?

— Я завтра постараюсь после работы заглянуть на часок, если ты будешь дома. Я позвоню.

— Давай, я приеду к тебе? Прямо сейчас.

— Хорошо бы, но не надо, я к соседке уйду, за ней присмотреть надо, ты случайно меня застал.

— Завтра же покупаю тебе мобильный телефон.

— Покупай, раз тебе так спокойнее.

— Да! Я не хочу беспокоиться, когда ты не отвечаешь на звонки.

— Контролировать меня решил? Ладно, мне действительно пора.

— Иди, чего уж там, бросай меня одного, усталого, голодного волка.

— Ну, Стас!

— Не обращай внимания, иди, служи милосердию, у меня день неудачный, вот я и… Пока, Лягушка.

Стас назвал Катерину Лягушкой, после той, незабываемой ночи. У нее всегда были холодные ноги. Катерина доказывала, что этим подтверждается ее принадлежность к аристократии и повторяла, что «ноги холодные — сердце горячее», а Стас хохотал над ее теорией, поправлял, что правильно говорится «чистые руки, горячее сердце и холодная голова». Ей и самой было смешно.

Катерина вошла в соседнюю квартиру, аккуратно прикрыв дверь.

Мария Егоровна спала, напичканная уколами. Она сильно сдала за последний месяц и Катерина беспокоилась, что соседка умрет. Все это было очень грустно, разговор со Стасом оставил беспокойство и Катерина печалилась.

Сегодня на работе секретарь уходила в декретный отпуск, она знала, что Катерина хорошо печатает и предложила ей свое место, на время декрета. Катерина обещала завтра дать ответ. Она хотела посоветоваться со Стасом, но разговор вышел сумбурный и она не решилась.

Это было в ее жизни новым. Советоваться, согласовывать, встречаться. Она узнавала Стаса, что он любит, а что не переносит, как он относится к соседям и что предпочитает смотреть. Они оказались очень разными. Стас любил футбол, баню и Окуджаву, терпеть не мог фантастику и мистику, считал, что в церкви людей дурят. Агапов пел, когда у него хорошее настроение, только в отличие от Катерины, не фальшивил и не стеснялся, а когда у него плохое настроение он злился и ругал всех подряд, начиная с дворников, заканчивая правительством. И любил громко кричать, если Катерина была на кухне, а он в комнате.

Катерина прилегла на диванчик. Надо было воспользоваться моментом, пока спит Мария Егоровна. Старушка проснется среди ночи, надо будет ухаживать, давать лекарство. Доктор, что была недавно, выбрала из аптечки лекарство, остальное посоветовала выкинуть. Она и сказала, что жить старушке осталось недолго.

Утром Мария Егоровна не проснулась.

Хотя Катерина была к этому готова, но все же ей было не по себе оставаться одной с умершей. Она попросила побыть с ней Валерку, пока ждала врача, затем машину из морга. Все Катерина делала автоматически, по-деловому, хотя потом ничего толком не могла вспомнить, как именно организовывала.

Похороны соседки отняли много сил. Катерина вымыла пол, прошлась по квартире, проверяя, все ли выключила, закрыла дверь и вошла к себе.

К сожалению, мобильный Стаса не отвечал. А он так нужен!

Обещание он свое выполнил, курьер доставил телефон ей прямо домой. И телефон действительно оказался большим подспорьем. В свободную минутку Стас ей звонил и подбадривал.

На службе уже косились. Катерина вышла из кабинета начальницы, чувствуя себя больной, наверное, шефиня встала не с той ноги, говорила с Катериной сквозь зубы, высокомерно. От места секретаря она отказалась, о чем и сообщила начальнице.

— И ты думаешь, тебя кто-то ждал? — язвительно уточнила начальница.

Катерина промолчала. Работа курьером нравилась, но отношение руководства к служащим оставляло желать лучшего. Как и в любой сфере, в ее работе были свои плюсы и минусы. Будучи курьером, она появлялась на службе только утром, брала задания и, если быстро управлялась, у нее было достаточно свободного времени.