Разбитая ваза - Надежда Майская

Агапов очнулся от мечтаний, потому что полил дождь, а он был без зонта.

До квартиры папы было недалеко, Стас шагал быстрым шагом, чувствуя, что основательно промок, ему нельзя было простывать, по крайней мере, сейчас, его предупреждали об этом. Небольшая простуда могла быстро перейти в пневмонию, тогда сложно сказать, будет ли у него шанс. Стас не был мнительным, но заново переживать постельный режим, таблетки, уколы, ему не хотелось. Он быстро разделся и встал под горячий душ. Замерзнуть не успел, только промок.

Его намокшая одежда встревожила отца, тот принялся хлопотать над сыном, а Стас раздраженно думал, что пора уезжать, забота папы начинала тяготить. И еще он подумал, что зря размечтался о Катьке, ее Валерка вряд ли будет терпеть, если она станет каждый вечер трепаться со Стасом. И правильно, он бы не потерпел. Он, например, предпочитает, чтобы внимание подружки принадлежало только ему. И вообще, завтра он объявит папе, что уезжает. Римма несколько раз звонила, ноет, когда он приедет. Погостили, пора и честь знать.

Он довольно долго выбирал, какой подарок привезти Катьке. Он знал о ее доходах, знал, что она будет краснеть, страдать и отнекиваться, но он заставит ее принять коротенькую дубленку. У нее красивые длинные ноги, она будет шикарно смотреться в этой вещичке. А капюшон прикроет ее лысую голову.

Римме он выбрал изящную шкатулку, зная ее увлечение. Да и Грач ревновать не будет. Свадебный подарок чете Кора выбирал даже дольше, чем Катьке, наконец, остановился на кофейном сервизе. Чашечки, рассчитанные на один глоток, были столь миниатюрны, что он захохотал от удовольствия, представив в руках Семена такую чашку.

Семену он собирался предложить место начальника охраны его центра. Стас планировал открыть филиал в области. Работы предстояло много и пусть Римма не плачет, ей придется привыкать к мысли, что он не вернется в свое кресло.

Общение с папой не прошло даром. Если ты не двигаешься вперед, время оставляет тебя позади. Ему прочитали несколько лекций по экономике. Агапов старший рассказал об успешной игре на бирже, совершенно потряс сына, сообщив, что имеет в акциях около трех миллионов евро и надеется, что еще немало заработает. Также он сообщил, что все состояние завещал сыну, выделив небольшой процент и данную квартиру Каролине.

— А как же Маргарет? И почему своей дочери ты так мало оставил?

— Маргарет будет содержать ее любовник, да и Каролина не моя дочь.

Стас молчал. Спрашивать было неловко, все-таки отец был мужчиной. Но тот рассказал все сам.

— Маргарет вышла за меня, когда я достаточно, по здешним меркам, заработал. Я работал как зверь, еще бы, молодая жена, большая любовь, большие потребности! Каролина родилась и меня это еще больше подхлестнуло. Деньги текли отовсюду. Лекции, консультации, операции, издания книг. Я удивляюсь, как хватало времени.

Банальный анекдот про мужа из командировки, это про меня. Я спешил на лекцию и вдруг понял, что забыл дома слайды, можно было не возвращаться, но я не люблю быть неподготовленным. Я вошел тихо, потому что Маргарет в этот час еще спит. Она действительно «спала» с любовником. Я также тихо вышел. Что и говорить, в тот день я отменил все, шлялся по городу, пытаясь решить, как мне быть и понял, что у меня остался только ты, что работать я буду ради тебя.

Когда я вернулся домой, Маргарет учинила допрос. Где я был, почему отсутствовал и далее в том же духе.

Я сказал, что стало плохо с сердцем, мне нужен отдых. К жене я больше прикоснуться не мог, объяснил проблемами возраста, проще говоря, импотенцией. Предложил ей развод, но она не согласилась, сказала, что ее все устраивает. Каролина становилась старше, в ней все отчетливее проступали черты ее настоящего отца. Маргарет изменила мне почти сразу после свадьбы.

Стас, меня все больше беспокоит сердце, возможно, вскоре оно откажет, я говорю об этом, чтоб ты был готов. Заранее не горюй, но и потом тоже не стоит долго предаваться скорби. Просто люби и помни меня. Я составил новое завещание. Когда я умру, тебе отойдет большая часть моего капитала, но я так же выделил доли Каролине, я все же ее с пеленок растил, Маргарет и Катерине. Убийцу-то нашли, а заказчика нет, я все еще беспокоюсь о тебе. Поэтому, раз уж ты собрался домой, я предпринял кое-какие шаги, надеюсь, ты не рассердишься. Я созвонился с Семеном, на первое время он тебе организует охрану, а дальше действуй сам. Не все же Катеньке собой защищать тебя от бандитских пуль.

— А, может, ну ее к черту, эту Англию, поехали со мной папа?

— Нет, я привык здесь, у меня есть приятели, собаку себе куплю, будет мне тапки приносить, нет Стас, не поеду. Скоро вернется Маргарет, надо оформить развод. Ты поезжай, я вижу, как ты маешься. Катеньке от меня кланяйся. Я ей подарок приготовил, передай.

Катерина искала очки. У нее начало портиться зрение. Сначала она не обращала на это внимание, но читать становилось труднее, особенно мелкий текст.

Очки она бросала, где придется, потом искала. Только сегодня купила новую книгу, хотелось лечь, почитать. Она могла бы и так почитать, но глаза быстро уставали. Очки нашлись на полу под диваном. Вчера сама их под диван задвинула, чтобы не наступить.

Сегодня она устала, да и промерзла, февраль вьюжил. Горло разболелось некстати. Катерина болела редко, но тяжело. У нее никогда не поднималась температура выше тридцати семи градусов, больничный не давали, приходилось отпрашиваться на службе. На старом месте работы ее знали, а здесь пока еще нет. Таблетки она решила не принимать, зная по опыту, что завтра температура едва доберется до тридцати пяти. Голубая кровь сказывается, усмехнулась она, чтобы я не забывала, кто я есть. Если будем болеть, то вяло, по-княжески, отмахиваясь от назойливой прислуги. Будем капризничать, грелка в ноги раздражает, чай недостаточно горяч, а компресс на горло, это вульгарно.

Компресс Катерина все же себе сделала, как бы ни протестовало ее аристократическое эго. Вилена Афанасьевна, мама Геннадия Алексеевича, подарила Катерине шерстяные носки до колен. Гольфы. Носки были очень нарядны, разноцветными полосками связаны. И теплыми, как валенки. Катерина чувствовала себя медвежонком или медведихой. Она надела роскошный махровый халат, размера на три ее больше и довольная, улеглась на диван.

Халат был мужским, приглушенного стального цвета, Катерина высмотрела его в «секонд-хенде». Она немного стеснялась, что покупает там вещи, никому, даже маме не говорила и выискивала что-нибудь очень практичное и почти новое. Запах от вещей был специфическим, иногда она улавливала этот запах в транспорте. Скорее всего, такая же, как и она, полунищая женщина, что-то себе приобрела.

Катерина халат постирала, вывесила на балкон и он выветривался там, пока не осталось ни малейшего признака, ни тонюсенького ароматика. Катерина гордо внесла халат в квартиру и определила ему место на двери в ванной. Она укутывалась в него после душа.

В «секонд-хенде» Катерина приобрела вполне приличную куртку, джинсы в обтяжечку и огромный толстый свитер, ей отчего-то нравилось носить вещи большего, чем у нее размера. Кончно, все подвергалось процедуре выветривания. Она обеспечила себя дешевым гардеробом на зиму, зато смогла купить новые теплые ботинки, натуральные кожа и мех, цена значения не имеет.

Верочка как-то спросила у Катерины, чей это халат в ванной и не поверила, что ее, халат впору был Семену. Специально для Семена, Катерина купила большие тапки, она знала, что он непременно расшнурует ботинки, снимет их и наденет купленные Катериной тапочки. Верочка предпочитала ходить босиком, зимой в колготках, конечно, но без тапок.

— Я лучше пол пять, раз протру, чем в тапках ходить.

Сегодня Катерина заглянула к Марии Егоровне ненадолго, объяснив, что приболела. Старушка вручила ей мед и приказала обязательно пить с чаем, пообещала перед сном зайти, проверить Катерину. Марии Егоровне очень хотелось за кем-нибудь поухаживать.

Книга была о светских церемониалах в России, написана увлекательно. Не то, чтобы Катерина воплощала в жизнь идею по изучению этикета или на самом деле готовила себя к великосветским мероприятиям, она хотела заполнить пробелы воспитания. Единственный поход в ресторан она вспоминала со стыдом и хотела быть готовой, если когда-нибудь еще в жизни ей придется побывать в ресторане. От страха она тогда напилась, а Стас потешался над ней. Она не помнила названия вина, но оно очень ей понравилось. И однажды в супермаркете она увидела знакомую бутылку. Вино стоило больше пяти тысяч рублей! А она пила его как лошадь!

Катерина слегка покраснела при воспоминании о своем конфузе.

Агапов не обеднел, ничего страшного, пора об этом забыть. Да и о нем тоже. Он позвонил всего лишь раз из этой своей Англии, говорил очень сдержанно, словно злился. У Катерины настроение после звонка испортилось, она ходила подавленная не один день. Как будто была в чем-то виновата. Наверно Агапов-старший на сына надавил и тот вынужден был позвонить.