Миры под лезвием секиры - Юрий Брайдер

Возможно, обстрел из установок залпового огня «Град» продолжался и дальше, но оглушенный, полузасыпанный землей Зяблик уже не мог созерцать это редкое и весьма впечатляющее зрелище…

Вынужденное безделье расслабляло и расхолаживало. Пока кто-то один сидел с биноклем у окна, остальные убивали время как могли – играли на щелбаны в самодельные шашки, травили всякие небылицы, отсыпались за прошлые и будущие недосыпы. В одной из заброшенных квартир Цыпф раскопал юридический справочник и сейчас наслаждался чтением законодательных актов, давно утративших силу и смысл. Толгай нашел кроличью женскую шубку, которой пренебрегла даже моль, и мастерил из нее новый малахай. Зяблик скуки ради пилил идейного партийца Смыкова, обвиняя его во всех мыслимых и немыслимых грехах, начиная от народовольческого террора и кончая нынешним положением вещей. Смыков охотно отбрехивался. Изредка делались вылазки в город – предельно осторожно и поодиночке.

Дня через четыре их навестила Верка. Кроме горшка горячих манек, она доставила и кое-какие новости.

– Лилечка очень хорошая девочка, только совсем рассеянная, – сказала она. – Если ее начнешь о чем-нибудь допытывать, она может и не вспомнить ничего. А потом, как бы невзначай, вдруг сама станет рассказывать. Вот такие-то дела, зайчики.

– И что же она такое интересное рассказала? – методично уминая очередную маньку, поинтересовался Смыков.

– Про дядю Тему кое-что.

– Про Белого Чужака то есть? – уточнил Смыков.

– Так его арапы дикие прозвали. Нам-то зачем их бредни повторять. Никакой он не чужак, а наш человек. Только с залетами, конечно. И родился очень давно. Может, даже тысячу лет назад.

– Ага, при царе Горохе, – ухмыльнулся Смыков, вытирая занавеской жирные пальцы. – Вот только на старика что-то не похож.

– Тут я, честно говоря, сама не все понимаю, – призналась Верка. – По рождению он вроде бы наш ровесник. Когда Гагарин полетел, он в школе учился, а когда американцы на Луне высадились, в институт поступал.

– Так это двадцать лет назад было, а не тысячу.

– Для тебя двадцать, а для него тысяча. Я вам тут ничего доказывать не собираюсь. За что купила, за то и продала. Лилечка говорит, что он долго странствовал где-то в далеких краях.

– За границей?

– Нет. Вообще не в нашем мире. Это вроде как другие планеты, но не в космосе, а рядом, через стеночку. Только через такую стеночку не каждый пройти может.

– А он, значит, может?

– И он не может. Однако дело в том, что дядю Тему случай на такую тропочку вывел, где все стены поломаны. Вот он и бродит себе из мира в мир. На нас случайно наткнулся. Намекает на то, что тропочка та сейчас через наши места и проходит.

– А какая буря его гонит? – спросил Зяблик, дежуривший с биноклем у окна. – Сидел бы себе на одном месте… В заднице, что ли, у него свербит?

– Он и сам точно не знает. Про какое-то предназначение говорил. Пошутил однажды: за что мне, дескать, выпал такой жребий, ведь я не убивал брата, не обижал бога и не назначен в свидетели конца рода человеческого.

– Чушь какая-то… – зевнул Смыков. – Не все дома у вашего дяди. Лапшу на уши он Шансонетке вешает, а заодно и вам, Вера Ивановна.

– К чему бы это он бродяг легендарных вспомнил? – задумчиво произнес Зяблик. – Брата Каин убил, бога Агасфер обидел, а вот относительно этого третьего, свидетелем назначенного, я что-то не кумекаю…

– Скорее всего имеется в виду ветхозаветный законодатель Енох. А может, пророк Илия. Их смерть отложена до конца времен. На Страшном суде они выступят свидетелями против греховного человечества, – не отрываясь от книги, ответил Цыпф. – Впрочем, схожие фигуры есть в любой религии.

– Выходит, он на вечного скитальца тянет… – Зяблик принялся протирать полой куртки линзы бинокля.

– Кстати, в Кастилии Белого Чужака, или, условно говоря, дядю Тему, так и называют – Дон Бутадеус. А это одно из имен Агасфера, – добавил Цыпф.

– Что-то я не соображу, братец вы мой, про какого Агасфера вы все время речи ведете, – подозрительно прищурился Смыков.

– Про Вечного Жида, он же Иосиф Картофил, он же Эспер-Диос. Мифическая личность, вследствие божьего проклятия изменившая свою человеческую сущность и обреченная в скитаниях дожидаться второго пришествия, – ответил Цыпф. – Между нами говоря, я не вижу ничего невозможного в том, что Белый Чужак провел в странствиях тысячу лет. Наш уважаемый Толгай тоже появился на свет за десять веков до моего рождения, а может, и раньше. Координаты времени смешались, как и координаты пространства.

– Толгай прост, как три рубля, а за Белым Чужаком целый хвост всяких необъяснимых фактов тянется, – возразил Смыков. – Недаром его арапы великим колдуном считают, кастильцы – родней сатаны, а нехристи – небесным шаманом. А я так думаю, что он просто зловредный шарлатан. Болтается без толку да воду мутит. Пора его за жабры брать… Что еще Шансонетка рассказывала?

– Отдавай тару, Смыков, – зло ответила Верка. – Надоел ты мне… Зудишь и зудишь… Лучше аггелов да варнаков карауль. А с дядей Темой я как-нибудь и сама объяснюсь.

– И в самом деле, – Зяблик протянул бинокль Смыкову. – Давно твоя очередь пришла дежурить. На, зырь… А я девушку провожу.

– Обойдусь без провожатых! – поставив на голову пустой горшок, Верка решительно направилась к выходу.

Носить громоздкие грузы таким способом она научилась в арапской неволе.

– Ты, Лева, разве кимарить не собираешься? – спросил Зяблик спустя несколько часов, когда наблюдательный пост занял Чмыхало, а Смыков засопел и захрюкал, убаюканный сытным обедом и спокойной совестью.

– Не спится, – ответил Цыпф. – Я уже все бока отлежал.

– Зря… Сон великое дело. В зоне три радости: сон, баня и жрачка.

– А ты тогда почему не спишь?

– Мысли какие-то дурные… Аггел тот, через улицу сиганувший, из головы не идет… Да и этот желторотый, которого ты опознал. Надо бы пошарить нам в Эдеме. Что о нем конкретно известно?

– Сарычев очень путано рассказывал. Вариант сказки о молочных реках и кисельных берегах.

– Нет, я про другой Эдем спрашиваю. Откуда наших прародителей турнули. Люди ведь, как выяснилось, и сто тысяч лет назад неплохо соображали. Может, через них к нам из древности не сказки дошли, а сущая правда… Насчет берегов кисельных. Как ты думаешь?

– Эдем в ветхозаветной традиции есть рай земной. – Цыпф повернулся на бок и подпер голову рукой. – Прошу не путать с раем небесным, где могут обитать только праведные души. Наряду с престолом Господним и геенной огненной Эдем создан задолго до мироздания. Ну про Адама, Еву, яблоко и змея ты сам знаешь. После грехопадения границы Эдема сторожит ангел с огненным мечом. Ни потоп, ни другие мировые бедствия Эдем затронуть не могут. Возможно, он устоит и после конца света. Эдем неприступен, но от остального мира полностью не изолирован. Его реки добавляют спасительную сладость в горькие реки земли. Считается, что многие растения, в том числе и виноградная лоза, занесены к нам из Эдема.