Восточный ветер - Чингиз Абдуллаев

ФЛОРЕНЦИЯ. ИТАЛИЯ. 25 ИЮНЯ 2006 ГОДА

Они спустились вниз и вышли из дома. Караев впервые увидел Минкявичуса. Он помнил его по фотографиям в личном деле, но теперь впервые увидел рядом с собой. Интеллигентное лицо, немного вытянутый подбородок, узкий нос, крупные карие глаза, очки, делавшие его похожим на университетского профессора. Минкявичус внимательно посмотрел на гостя. Он не спешил подавать ему руку.

— Добрый день, — Линда еще раз поцеловалась с Элиной и обернулась к своему мужу.

— Разве ты не узнал Элину? Ты помнишь, как они жили во Флоренции, когда ее первый супруг работал в нашей галерее? Неужели не помнишь?

— Конечно, помню, — Минкявичус говорил по-итальянски с сильным акцентом. Он обнял Элину, но его холодные глаза внимательно смотрели на Тимура.

— А это ее второй супруг, — показала Линда на стоявшего рядом Караева.

Минкявичус отстранился от Элины и наконец протянул руку.

— Добрый день. Очень приятно.

— Мне тоже, — сумел выдавить из себя Тимур и даже пожать протянутую руку. Они едва дотронулись друг до друга, словно чувствуя физическое неприятие. И сразу отдернули руки.

— Идемте ко мне в погреб, — предложил Козимо, — я сейчас достану несколько старых бутылок кьянти, и вы сумеете их продегустировать.

— У нас есть традиции, — резонно возразила Джулианелла, — нужно осмотреть крайнюю комнату на первом этаже. Там огромный камин, который находится в разобранном состоянии. И нам нужно его осмотреть, чтобы решить, как быть дальше. А уже потом мы сядем за обед. И ты достанешь свое вино.

— Договорились, — Козимо взмахнул рукой, — пойдемте за мной. Я покажу вам камин, и мы сможем поспорить, как его восстанавливать.

Все двинулись следом за хозяином дома. Тимур чуть отстал, оказавшись рядом с Лучано. Тот улыбался.

— Сейчас нам предложат бесплатно проработать в этом доме целые сутки. Или двое, — сказал он Караеву, — но вы не беспокойтесь. Это прекрасный отдых. Вы приезжаете сюда на два дня. Пьете кьянти из погребов Козимо, отдыхаете в этом чудесном месте и иногда делаете вид, что помогаете кому-то из хозяев. Например, своими советами или переносом скамьи из одной комнаты в другую. Потом вы плотно обедаете, ужинаете, пьете, завтракаете, снова обедаете, снова ужинаете, снова пьете и уезжаете. Труд здесь не обязателен. Можно «проработать» два дня и ничего не сделать. У некоторых хватает совести сюда больше не приезжать. Некоторые ездят несколько раз. Затем хватают кисти и начинают работать. Или привозят с собой бригаду мастеров и дают им задание на целый день. Но это по желанию.

— Теперь я понял, почему этот дом восстанавливается столько лет, — усмехнулся Караев, — такими темпами они закончает его ремонт к концу века.

— Боюсь, что нет, — возразил Лучано, с трудом сохраняя серьезное выражение лица, — вы не учитываете, что у каждого гостя есть свой вкус и своя бригада мастеров. Переделки в доме могут длиться до бесконечности.

— Тогда да, — согласился Тимур, — лет двести. Если до этого не закончится вино из погребов Козимо.

— Не закончится, — успокоил его Лучано, — там больше двух тысяч бутылок. Погреб тоже достался ему по наследству, и если бы не Джулианелла, он бы давно испортил свою печень.

Они вошли в большую крайнюю комнату, и Козимо начал показывать на разобранный камин, объясняя свой замысел. Караев почувствовал на себе чей-то взгляд и обернулся. На него пристально смотрел Йозас Минкявичус. Тимур отвернулся. И почувствовал, как Минкявичус осторожно дотронулся до него.

— Вам интересно? — спросил он по-русски.

— Не очень, — признался Караев.

— Тогда выйдем в другую комнату, — предложил Минкявичус.

Они вышли. Тимур успел увидеть, как повернулся в их сторону Лучано и улыбнулся.

— Вы из Москвы? — уточнил Минкявичус, доставая сигареты и предлагая их своему собеседнику. Караев отрицательно покачал головой. Минкявичус достал сигарету и щелкнул зажигалкой.

— Извините, — сказал Тимур, — я не курю. А приехали мы действительно из Москвы.

— Я думал, что Элина с мужем жили в Санкт-Петербурге.

— Верно. Но Элина решила открыть филиал своей дизайнерской фирмы в Москве и переехала туда. У ее подруги мы и познакомились. Ее подруга была женой моего товарища, — он не стал уточнять, что подруга уже стала вдовой, а его товарищ был похоронен.

Минкявичус выпустил струю дыма.

— У вас странная фамилия, — по-русски он говорил с характерным литовским акцентом.

— Ничего странного, — улыбнулся Тимур, — обычная фамилия. Я из Баку. Хотя вы слышали мою фамилию и имя еще в детстве, но не обращали внимания.

— В каком смысле? Мы разве знакомы? Вы жили в Вильнюсе?

— Нет. Конечно, нет. Просто мы с вами примерно одного возраста, а значит, вы росли уже в Советском Союзе. Мне сказали, что вы родились в Вильнюсе.

— Верно. И где я должен был слышать ваше имя?

— В книге, — улыбнулся Караев, — была такая хорошая книга «Тимур и его команда» Аркадия Гайдара. Там был герой-пионер. Теперь вспомнили?

— Конечно, вспомнил. Я читал эту книгу. И фильм хорошо помню. Старый черно-белый фильм.

— Как звали героя книги?

— Тимур. Теперь я понял. Вас назвали в его честь. А при чем тут ваша фамилия?

— Вы невнимательно читали. Фамилия Тимура в книге была Караев. Я с ним полный тезка. Тимур Караев. Хотя имя и фамилия не русские, а скорее азербайджанские.

— Не помню, — честно признался Минкявичус, — такие подробности уже не помню. А чем вы занимаетесь в Москве?

— Преподаю историю.

— В институте?

— В частном колледже, — уклонился от прямого ответа Тимур. Он понимал, что его могут спросить название института.

— Хорошо зарабатываете?

— Нормально. В Москве сейчас можно работать и зарабатывать.

— Я слышал, — кивнул Минкявичус, выпуская струю дыма, — и давно вы знакомы с Элиной?

— Достаточно давно, если решили пожениться, — он сказал только половину правды. Они действительно хотели пожениться. Но Минкявичусу не следовало знать, что знакомы они совсем недавно. Иначе он заподозрит неладное.

К ним заглянул Лучано. Улыбнулся.

— Козимо считает, что нужно сломать старый камин и построить новый. Женщины ему оппонируют. Вы не хотите принять участие в этом споре?

— Только не я, — ответил Минкявичус.

— Я плохо в этом разбираюсь, — признался Караев.

Лучано вышел из комнаты.

— Вы впервые приехали сюда? — спросил Минкявичус.

— Второй раз. Но Элина знает город так хорошо, что мне иногда кажется, что в первый.

— Красивый город, — согласился Минкявичус, — и вы надолго приехали?

— На неделю. Или на две. Пока точно не решили. Посмотрим…

— Зарплата профессора в частном коллежде позволяет вам жить в хорошем отеле Флоренции целых две недели? — уточнил Минкявичус.

— Не только зарплата, — ответил Караев, чувствуя подвох в вопросе своего собеседника, — у меня есть гонорары за выступления в других институтах, за научные статьи, книги. Одну из моих книг перевели даже на немецкий. Если хотите, я ее вам пришлю, — он блефовал по-крупному, иначе его собеседник мог его раскусить.

— Почему мне и на немецком? — в каждом вопросе был подвох.

— Элина говорила, что вы гражданин Германии. И вчера ваша супруга тоже сказала, что вы литовец и гражданин Германии.

— Верно. Но я не читаю на немецком, — Минкявичус сказал эту фразу, глядя в глаза Караева. Если бы тот дернулся или отвел глаза, все было бы ясно. Но Тимур равнодушно смотрел на своего собеседника. Он точно знал, что Минкявичус блестяще владеет немецким языком. И вместе с ним итальянским и английским. В Первом Главном Управлении КГБ СССР, где работал Минкявичус, его просто не послали бы офицером в Германию, если бы он не знал в совершенстве немецкй язык.

— Тогда я пришлю вам мою книгу на русском, — предложил Караев, — если вам будет интересно.

— Очень, — кивнул Минкявичус, — очень интересно. И вы всегда преподавали историю?

— Не только историю. Еще и обществоведение. Историю КПСС, историю СССР, историю зарубежных стран.

— Чтобы преподавать историю КПСС, нужно быть коммунистом, — остановил его усмехнувшийся Минкявичус.

Тимур замер. Затем изумленно взглянул на своего собеседника. Нужно разыграть удивление и легкое пренебрежение. Снисходительность. Но не переигрывать.

— Я начинаю думать, что вы никогда не жили в бывшем СССР. Вы уехали в Германию еще маленьким мальчиком?

— Нет. Уже взрослым человеком. А почему такой вопрос?

— В СССР все должны были вступать в партию. Иначе вы бы не сделали никакой карьеры. Не только преподаватели истории партии, но и любые руководители всех рангов. Даже руководитель конторы, вывозящей мусор. Разве вы об этом не помните? В Советском Союзе было восемнадцать с лишним миллионов коммунистов. По-моему, более чем достаточно. И конечно, я был членом партии.