Год Крысы. Путница. - Ольга Громыко

— А сам-то? — напомнил Альк, тяжело, неестественно ровно дыша — если позволить измотанному телу вести себя так, как ему хочется, оно сдастся вдвое быстрее.

— Я ж говорю — сволочи! У своих гребут!

— Надо было записку на седле оставить.

Жар сдавленно выматерился, на Алька в том числе.

— Хоть бы сумки оставили!

— На кой они тебе? Бриллиантами, что ль, набиты?

— Там вещи! — Вор заметно беспокоился: видать, действительно лишился чего-то ценного, а не просто изливал злость на последнюю Сашиеву каверзу.

— Какие?

— Нужные!

— Твоя девка сейчас рухнет.

— Не рухну! — обиженно возразила Рыска и тут же споткнулась. Жар сделал вялое бесполезное движение в ее сторону, Альк, напротив, брезгливо отстранился, чтобы падающая девушка не увлекла его за собой.

Рыска выровнялась сама, даже не заметив благородных и не очень порывов спутников. Те тоже мигом выкинули из головы этот эпизод: цела, и ладно. Все устали как собаки, долгая ровная ходьба помогла беглецам успокоиться, но в то же время вконец истощила силы.

— Все равно не догоним, — наконец здраво оценил ситуацию Альк. — Надо на ночлег становиться.

— Здесь?! — Жар так трагично обвел рукой завешенные моросью поля и перелески, что Рыска, несмотря на все невзгоды, не удержалась от слабого смешка. — Нам даже костер развести нечем! Сейчас солнце сядет, совсем околеем!

— Где-то поблизости жилье должно быть. — Саврянин вообще напоминал вчерашнего утопленника: распущенные волосы, мокрые и оттого кажущиеся серыми, белая, даже с легкой синевой кожа, бесцветные губы. Еще бы, босиком и без рубашки!

— У меня все деньги отобрали, — жалобно призналась девушка. — Без денег не пустят…

Жар, напротив, оживился:

— Что, правда близко?

Саврянин поежился:

— Может, уже вон за тем леском. Три к одному. Пять к одному — за следующим.

Ободренный вор ускорил шаг. Дождь тоже усилился, поняв, что жертвы, которых он собирался медленно, со вкусом пытать до утра, могут улизнуть.

Поселок оказался и не за первым леском, и не за вторым, а между ними, в стороне. Пока дошли по мокрой траве, в башмаках у Рыски и Жара захлюпало по самый верх.

Вор, не в силах больше терпеть измывательства природы, направился к первой же избе.

Альк приостановился, осмотрелся:

— Лучше б нам подальше пройти.

— Какая разница-то? Лишь бы крыша была. — Вор уверенно постучался.

Дверь распахнула дородная, встрепанная и раскрасневшаяся баба с ухватом наперевес. Изнутри так пахнуло теплом и свежими щами, что Рыска чуть не заскулила от голода, как бездомная собачонка.

— Кому там Саший спать не дает? — громко и зло поинтересовалась баба.

— Не дает, мерзавец! — с готовностью поддержал Жар. — Только на Хольгину да вашу милость и уповаем! Пустите переночевать, а? Мы люди мирные, не буяним, не храпим…

Баба заколебалась, опустила было ухват, но тут разглядела Алька.

— С белокосым не пущу, — отрезала она и решительно дернула на себя дверь. Закрыть не удалось — Жар подставил ногу.

— Да где ж у него косы-то? — попытался пошутить вор. — Патлы одни.

— Пшли, пшли вон, бродяги! — Баба неумолимо тыкнула в Жара ухватом, сгоняя с крыльца. — Идите к свиньям на постой проситесь, там вам самое место!

— Так мы туда и пришли, — огрызнулся вор, поняв, что дело глухо.

Дверь звучно захлопнулась. Рыска беспомощно обернулась к Альку, снова чувствуя острую вину за поведение соотечественницы, но тот лишь пожал плечами:

— Я же говорил, что в эту избу идти не стоит.

— А куда стоит? — Жар с досадой подумал, что без Алька найти ночлег было бы куда проще. Пусть бы саврянин, не дразня добрых людей, в стогу в поле переночевал — но Рыска, конечно, не согласится.

— Вон ту можно попробовать, — показал Альк.

— А мне вон та нравится, — робко заметила Рыска. — Где желтые цветы у ворот.

— Или эту, — согласился саврянин.

— Пошли! — Второй вариант приглянулся Жару больше, ибо был ближе.

На сей раз стучать пришлось дольше, настойчивее, но дверь все-таки открыли — невысокий щуплый мужичок, у ног которого увивалась такая же мелкая криволапая дворняжка черного Цвета.

— Ы-ы-ы? — испуганно поинтересовался хозяин. Собачонка тявкнула куда членораздельней.

— Хозяин, пусти переночевать! — тоном «кошелек или жизнь!» гаркнул Жар.

Немой отчаянно замахал руками и замычал, пытаясь объяснить, что места нет и саврян он тоже не любит.

— А за денежку? — Жар потряс у него под носом тощим, но отчетливо позвякивающим кошелем.

Мужичок на миг замолк, что было единодушно принято за согласие, и озябшая троица ввалилась в избу, попросту сметя хозяина с дороги. Рыска вежливо закрыла за собой дверь.

В этом доме едой не пахло, но по крайней мере было тепло и сухо. Судя по грубо сколоченной мебели, немногочисленной утвари и полному отсутствию безделушек, немой жил один. Смирившись с незваными гостями, он жестами объяснил им, что лечь они могут на полу в кухне, а из еды в доме только вареная картошка, вон горшок дерюжкой укутан.

— А печку растопить можно? — Жар потрогал ее бок — едва теплый, вещи на такой до утра не высохнут.

Хозяин начал было объяснять, что дров мало, в доме и так душно, но глянул на Алька, осекся и уныло махнул рукой. Не то сжалился, не то подумал, что пусть лучше дрова горят, чем изба.

— И молока бы горячего, — неожиданно сказал саврянин, изрядно озадачив спутников — Альк и молоко сочетались примерно как волк и кочан капусты. — С медом и маслом.

Мужичок обреченно кивнул, взял с полки кувшин и полез в подпол.

— Просил бы уж варенухи, — чихнул Жар, возившийся в устье печи. Оттуда шел едкий вонючий дым, но потрескивания пламени пока не слышалось.

— Чудо, если у него хотя бы мед найдется… — Саврянин тяжело опустился на лавку, сложил руки на столе и уткнулся в них лбом.

Но нашелся и мед, и ярко-желтый кусок масла в плошке, и даже несколько луковиц от хозяйских щедрот. Сгрузив все на стол, мужичок вопросительно поглядел на Жара, и тот высыпал рядом содержимое кошеля — один мелкий сребр и куча медек.

— Хватит?

Повеселевший хозяин кивнул, сгреб монеты и ушел в комнату, задернув отгораживающую ее занавеску. Собачонка осталась, с надеждой принюхиваясь из-под лавки.

— Ты в порядке? — Жар ткнул Алька пальцем в выпирающий позвонок.

— Спать хочу, — проворчал саврянин, не поднимая головы. — Ты с печью разобрался?

— Да, горит.

— Запихни туда кувшин.

— Рыска уже ставит. — Вор сел рядом, ковырнул масло пальцем и сунул его в рот. — Ум-м-м, сладенькое!