Сибирская амазонка - Ирина Мельникова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да гора это, версты за две в стороне от Пожарских озер, — охотно пояснил Шурка. — Одна среди тайги торчит, как кукиш. — И он показал, как именно торчит гора, изобразив известную всем фигуру с устремленным вверх большим пальцем.
— Что ж, эти за Шиханом и проживают? — справился Иван.
— Про то я, дядька Иван, не знаю, — пожал плечами Сашка, — и никто не знает. За Шихан нам хода нет, а кто туда даже нечаянно попадет, сроду назад не вертается.
— Говоришь, у Пожарских озер? — уточнил Иван. — Как же мы туда попадем, если, говоришь, за Шихан никому хода нет?
— Так мы же на Семеновское пойдем, — вылез из-за спины брата Шурка. — А Шихан дальше, за Тарасуком. Это тоже озеро, но оно мертвое, в нем рыбы отродясь не водилось.
— Семеновское, Тарасук, Шихан… — вздохнул Иван и посмотрел на Алексея. — По правде, я уже запутался, где тут гора, где озеро. Сам черт ногу сломит в этих названиях!
— А почему этих людей ратниками прозвали? — спросил Алексей. — Ратники, значит, воины. С кем они воюют, если не секрет?
Близнецы опять переглянулись.
— Просто нам неведомо, — ответил Сашка и отвел взгляд. — Не спрашивайте больше, дядька Лексей. Батя узнает, засечет плетью до смерти. Нельзя про них вслух говорить, а то горе какое случится. — Он с тоской посмотрел на сыщиков. — Мы и так уже сколь наговорили, верно, быть беде…
— Не бойтесь, братцы, — попытался их успокоить Иван. — Большей беды уже не случится… — И повернулся к Алексею:
— Давай возвращаться. Я думаю все-таки прочесать лес. — Он кивнул близнецам и пожал им по очереди руки:
— Спасибо вам, казачки! Очень нам помогли сегодня.
А теперь галопом до хаты, пока мать не хватилась. И вправду, если прознает, что дома не ночевали, тогда не только вам, но и нам головы не сносить.
Близнецы стремглав бросились к опушке, а Иван, выбрав камень в тени, присел на него и снял с головы фуражку. Вытер лоб носовым платком и уставился на Алексея:
— Чего стоишь? В ногах правды нет!
Тот опустился на соседний камень почти одновременно с выстрелом, который ударил из темной глубины таежной чащи.
Крупным горохом рассыпалось эхо, а пуля выбила целый сноп искр из валуна, возле которого только что стоял Алексей. Не пригнись он в это время, пуля размозжила бы ему голову, потому что стреляли жаканом, обрезком свинца. Обычно с ним идут на медведя или сохатого, но здесь пульнули в человека.
И не для того, конечно, чтобы отбить у них охоту шастать по тайге…
Сыщики юркнули за камни. Некоторое время они лежали, изготовившись к ответной стрельбе, и настороженно оглядывали окружавшие их дебри. Всполошившиеся сороки наконец-то угомонились, и в лесу вновь воцарилась тишина. Из чащи на них наносило запахами молодой зелени, разогретой смолы и муравьиного спирта. Крупные рыжие муравьи сновали по камням, один или два забрались Алексею под рубаху. Было щекотно, он попытался избавиться от них, неловко пошевелился, и Иван сердито зашипел на него:
— Лежи тихо! Они наверняка еще здесь!
Но стрелявший не выдавал себя ни звуком, ни движением.
— И Иван не выдержал. Шепотом приказал Алексею прикрывать его и ящерицей скользнул между камнями. Успевшие разрастись кусты медвежьей дудки и широкие резные листья набравшего цвет борца хорошо укрывали его щуплое тело.
Ловкости ему тоже было не занимать, поэтому Алексей даже засомневался вначале, ползет ли Иван к цели или опять притаился где-нибудь неподалеку в укрытии, выслеживая их незримого врага с точки, более удобной для наблюдения.
Сам же он внимательно осмотрел то место, куда, по его предположению, должна была упасть пуля, ударившая в камень. И вскоре обнаружил в траве тот самый сплющенный кусочек свинца, который позволил им считать, что за ними охотились, как на зверя, и пулю выбирали наверняка. И, замешкайся он на доли секунды, непременно лежал бы сейчас под соседним валуном с пробитой головой…
Во рту пересохло, в висках стучало от напряжения. Впервые смерть прошла столь близко от него, и он пожалел, что фляжка Ивана осталась на сеновале. Пары глотков водки — вот чего ему сейчас недоставало!
Алексей прислушался. Иван уполз и словно сгинул среди камней и травы. В Алексее нарастало беспокойство. Вавилов, конечно, сыщик бывалый, и в городе равный ему по смелости и ловкости вряд ли отыщется. Но тут все было по-другому.
Тайга жила по своим обычаям и законам, и чужаков не слишком привечала. А они были здесь чужие. И не зря его слегка потряхивает от тревожных предчувствий. Что там с Иваном?
Почему не возвращается? Кабы чего не приключилось.
Он прокрутил пальцами барабан револьвера, проверяя, все ли патроны на месте. Затем внимательно всмотрелся в чащу молодого ельника. Предположительно оттуда раздался выстрел, который чуть не отправил его к праотцам. Там, наверное, находился сейчас Иван. Конечно, если никто не помешал ему благополучно добраться до места предполагаемой засады.
Вокруг по-прежнему стояла тишина. На самом деле Алексей просто не воспринимал не интересовавшие его звуки: стрекот кузнечиков, шелест трав, гудение оводов над головой, журчание воды в ручье, что протекал в каком-то десятке шагов от него. Его слух и зрение улавливали лишь те звуки и движения, которые мог бы издать человек, будь то Иван или неизвестный стрелок…
Он был настолько напряжен, что едва не спустил курок, когда в паре саженей от него взметнулась вдруг из травы фигура человека.
— А чтоб тебя! — выругался он, пообещав себе непременно надрать уши негоднику. — Ты что под пули лезешь? — прошептал он сердито, когда Сашка, низко пригнувшись, миновал открытое пространство перед его укрытием и приземлился рядом с ним среди камней. — Зачем вернулся? — спросил он не менее сердито и уточнил:
— Где Шурка?
— Шурку я до хаты услал, чтоб мамка не сердилась. А я, как выстрел услыхал, до вас помчался. Неужто, думал, постреляли вас?
— Одной пулей? — усмехнулся Алексей.
— Да что там пулей, — махнул рукой мальчишка, — оне стрелой в кольцо попадают. Верно, не они в вас стреляли, — кивнул он в сторону леса, — кто-то другой. Оне пули редко тратят.
— Ну, спасибо, успокоил! — усмехнулся Алексей и без всякого перехода спросил:
— Сашка, скажи, что за мальчика в вашей бане прятали?
— То я не знаю, — казачонок насупился и едва слышно произнес:
— Батя прибьет, если прознает что! — Он поднял умоляющий взгляд на Алексея. — Не пытайте меня за ради бога! Не могу я вам сказать!
— Сашка… — опять начал было Алексей.
Но мальчишка не дал ему договорить. Он приложил ладонь к уху и радостно возвестил:
— Дядька Иван возвращается…
И правда, через несколько мгновений из травы показалась голова Ивана.
— Ну что? — бросился к нему Алексей.
Тот с досадой махнул рукой:
— Угонишься за ними, как же. Стрельнули, и наутек!
— Вот приятель наш, — Алексей посмотрел на Сашку, — заявляет, что ратники обычно пули берегут. Им проще из лука пристрелить! И шума меньше!
Иван пожал плечами и с сомнением посмотрел на Алексея, потом перевел взгляд на Сашку.
— Кому ж еще понадобилось в нас стрелять? Этим басурманам? — кивнул в сторону лагеря Иван. — Но их винтовочки ни с чем не спутаешь. Тут же жахнули из берданы! Пулю нашел? — посмотрел он на Алексея.
Алексей молча протянул ему то, что четверть часа назад чуть не размозжило ему голову.
— Нда! — протянул Иван задумчиво. — Крепко мы кого-то, Алешка, разозлили, очень крепко! — Он повернулся к Сашке. — Ты давай-ка, братец, беги в станицу! Скажи бате, что дядька Иван велел на эту поляну выдвигаться. Только пусть со своими казачками поторопится, а то солнце скоро за полдень перевалит, а они все чухаются. Все равно ж теперь от облавы не отвертятся.
Сашка с готовностью кивнул в ответ и, мелькая пятками, быстро взбежал на ближний увал и скрылся за ним.
Сыщики проводили его взглядом.
— А тебе не кажется, что атаман намеренно тянет время? — спросил Алексей.
Иван не ответил. Он как раз нашел удобное место среди камней. Огромные валуны защищали сверху и со спины, но зато хорошо был виден увал, где только что скрылся Сашка и откуда должны появиться казаки во главе с Шаньшиным. Иван опустился на траву, Алексей пристроился рядом.
Вокруг было тихо. Все живое пыталось укрыться от жары в глубине таежной чащи. Маралы и косули поднимались в горах до самых снежников, где не свирепствовал гнус, а альпийские луга манили сочным разнотравьем. Лишь жадные пауты и деловитые стрекозы бороздили воздух в поисках добычи, да журчала вода в ручье, но все более и более лениво, ленивее даже шелеста ветра, который вскоре совсем затих, притаился, видно, в густых кронах столетних кедров, окруживших тесной стеной поляну, на которой заняли позицию Алексей и Иван.
Алексей прислушался. Со стороны станицы тоже не доносилось ни звука: ни ржания лошадей, ни разговоров верховых…