Куда светит Солнце. Поэмы и пьесы - Дмитрий Николаевич Москалев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Затеять свадьбу сына зрелого с богатою купеческою дочкой,
Поставить на капризах, прихотях любви тем точку.
Уехать прочь с подножия вулкана,
Подальше удалиться морем от коварного и злого великана.
III
Ты знаешь, нежный друг, как время льётся и часами
Голубки ворковать готовы, вечно любоваться небесами,
И звёздами в ночи, зарёю утренней, и летним зноем,
Когда любовный сон им не даёт покоя.
Так шли деньки в окрестностях Помпеи,
И не нашлось стихии злее,
Чем недр, поистине, и яростных, горячих,
Природою своей коварною, не спящих.
До августа любовью мучился старик,
Подглядывал красавицу, писал ей стих,
И так не смог её в свои чертоги заманить,
Раз ревностью воспламенив, поник.
Отмщенье путь он выбрал для себя,
Его мечта и цель в надеждах высока,
Как высока и далека его Юнона,
Решил старик, напасть, явиться и сорваться с лона.
Вниз кубарем летя,
И разрушая, не творя,
Решил порушить и деревни, города,
Завоевать царицу, дочерь бога!
И вот, ступив, на земли плодородные, его нога,
Топтать и рушить начала,
Что дорого так было,
И что так любящих манило.
Сбежал Олег к своей любимой,
Из под венца его далёко конь унёс,
И так один лишь глупый пёс
Своим таким же глупым лаем до ушей людей донёс,
Что молодец, позор, ради любви в порыве страсти снёс.
Меж тем чернел всё дым с горы,
И лишь до времени, поры,
Исчадье ада, и его пары́
Всё нарастали в виде пепла,
Отнюдь, влюбленных, чрез великие труды,
Любовь всё крепла.
Горел и жертвенный огонь,
В жаровню заносили мощи,
Огонь лишь согревал жреца ладонь,
А он не знал, не ведал дикой злобной мощи!
Не ведал старец сил стихий,
Они ему казались незнакомы, не ведал он интриг лихих,
И лишь к забвенью ночи,
Он катастрофу горожанам напророчил.
Неаполь, спал, как спал и Рим,
Когда Везувий зев открыл,
И поглотил Помпеи.
IV
Везувий, славный в мере старец,
Раскрыл сокровища сердец и в ларец
Он запустил костлявую руку́,
И чтоб доставить муку
Сбежавшему, от отчих, жениху,
Послал красавицу, из пепла, восковую,
Да таковую,
Что одурманила б любого,
Как грешного, так и святого
Неолла смотрит так сурово,
Ей пронзительный и томный взгляд,
Из тела душу может вытянуть, связать,
И с легкостью, так, право,
Сбить и с верного пути,
Но, мальчик мой, ты уж не дай себя очаровать
Не дай себя использовать и взять.
Ей тела, ду́ши, как Суккубу, мало,
Она своею красотой пленяла
Мужчин высоких и суровых,
И нежных юношей ранимых, робких,
И разбивать сердца не уставала,
Душить, пленять мужское данное начало.
И может быть, начать с начала -
Ей бы всё же не пристало,
Но если страсть её воспламенит,
Отдайся ей, так уж и быть!
Неолла, охает, и стонет,
Свои же мысли прочь долой и гонит,
Её тепло и рук и губ,
И шёлковый платок не груб,
Манящим жаром согревают,
Она им шею обвивает.
Неолла точно знает,
Зачем она играет
С любовью в сладострастие и грех,
И чтобы им насытиться вовек,
Всё обращает в смех.
Неолла:
— В постели нежной, и в напитке упоённом,
Горит страстей огонь геенны,
Возьми меня красавец, не стесняйся,
Отдайся в руки мне, отдайся!
Олег:
— Сам дьявол вытащил тебя наружу,
И наградил манерой похотливой и небрежной,
Но красотой изысканной, наружной,
Околдовать меня решил, с ума свести,
И думает, что мне от пут измены не уйти,
Но я хочу его надежды развенчать,
Своим поступком дать понять,
Что милую мою ему уж не отнять!
Так убирайся прочь,
Ты адское отродье, меня речами не морочь!
Катись к чертям, маши хвостом пред ними,
Пусть сами тешатся и наслаждаются твоими яствами гнилыми.
И растеклась де́вица потоком змей,
Тлёю обратилась, мухами и вшами,
И стала мумии мертвей,
И между швами
Вонзилась в плоть Олега,
Спасла его, с небес слетевши, Вега,
И утро пепельного снега.
Путь указав, Венера,
Вела Олега в ту пещеру,
В которой с вечера его ждала любовь и вера.
VI
Поникла тень и день поник,
Вершину озаряет блик,
Ольгерда, ждёт, стоит,
Ещё душа томиться и горит.
Ольгерда:
— О, сон! Тебя ждала я не смыкая глаз,
Один лишь раз,
И задремала,
Но вспомнила тебя, и разметала
Все сновидения, и враз
Проснулась, заметалась,
Но мне Венера повстречалась
На небосклоне,
Тогда я и тебя, увидела на склоне.
Олег:
— Пора!
Едва ль дорога нам преграждена!
Сгораю я и таю, когда смотрю в твои глаза,
Над головами нашими гнетущая и страшная заря
Играет с нашим разумом, пленит его и затмевает,
И Аполлон один лишь знает,
Насколько разливается моя река любви,
Но ты не уходи, Ольгерда, подожди,
Одна лишь ты затмила солнце,
Не пепел, и не дым
Среди равнин,
А ты! Ты небо мне прикрыла,
Ты крылья ястребу лучами подпалила.
И ястреб этот устремившись вниз на скалы,
Грохочет через тучи жалости своей и юного стыда,
И падает туда, где ломятся и винные подвалы,
Пасутся тихие стада.
Ольгерда:
— Не тот ли ястреб, устремясь во мглу,
Готов и пташку певчую терзать,
Клюв свой испачкать, не боясь, в крови, в пуху
Закончить тем её борьбу
С превратностями леса,
Играть и рвать,
Как бессердечный злой повеса?
Олег:
— Готов я душу подарить губителю и вору,
Чтоб ясному поддаться взору,
Раздать несметные богатства,
Раздать все земли, царства,
И нищим ноги целовать, обнять и бедняка,
Единственно лишь для того чтоб все незримые века
Смотреть, глаз не сводя, лишь на тебя.
Ольгерда, ты моя краса!
Во имя добрых чувств, я буйство крови обращу на пользу,
Умерю я безумие своё и пыл,
Но, умоляю, убежим!
В неведомые страны,
Где заживут разлуки раны.
Смотри, корабль из бухты ли отплыл?
Успеем мы взойти на судно,
И боги захотят, мы не пойдём ко дню
Кормить акул, то к завтрашнему дню,
Какой в мечтах уже давно храню,
Сыграем свадьбу!
Ольгерда:
— Из ромашек и лепестков
Сотку я свадебное платье,
Украшу голову венцом,
Но перед матерью, отцом
Не получу благословенье.
Олег?
— О, сон или веденье?
Благословенье мы получим от богов,
Едва ли сядем на корабль и освободимся от оков
Предубеждений и господских пут,
И боги нам с Олимпа ниспошлют
Своё великое веленье -
Нежное и слабое творенье.
