Канатные плясуны - Андрей Костин

— С ума сошел? — запричитала она, — Убить человека в собственной квартире? Как я теперь обои отмою?

— Не сдержался я, — виновато признался Паша-мореход. — Он дерзить начал… Ремонт сделаем, давно пора.

— А когда своего ученика в школе избил до сотрясения мозга девять лет назад, и в тюрьму попал — тоже не сдержался? — зло напомнила она.

— Да ладно, тут другое дело. «Жмурку» я сейчас оттащу вниз, а потом за город свезу. Не бойся ты. Такие дела начинаются! Ментам столько трупов считать придется в ближайшие дни, так что одним больше, одним меньше, они и не заметят, — успокоил он, а сам тем временем набирал номер телефона, чтобы вызвать наиболее преданных бойцов.

Когда подъехало три легковых машины, битком набитые крепкими хмурыми парнями, Паша успел вытащить на улицу труп Михея.

Бомжика, кстати, который спал на лестнице, подложив под голову убогие пожитки, уже не было. Видно вспугнул выстрел.

05 часов 15 минут. В купе удаляющегося он перрона поезда сидели три опрятных молодых человека. Они были чисто выбриты, а костюмы «с иголочки», и лишь покрасневшие глаза да перерезавшие лоб морщины выдавали усталость.

— Наверное, бизнесмены какие, — решила проводница. — Так, некрупные, средней руки.

«Бизнесмены» попросили принести им чай. Они казались чем-то неуловимо похожими, и несколько застреленных в эту ночь людей с легкостью признали бы в них своих убийц.

Но мертвые молчат.

— Вот так мне нравится, — сказал тот, что сидел у окна по ходу поезда. — Вечером приехали, утром домой.

— И платят наличными.

— А заметил, откуда он деньги доставал? Прямо из инкассаторского мешка. Я случайно подглядел, у него в хозяйственной, рваной такой сумке, лежал натуральный мешок, в котором из банка в банк деньги перевозят.

— Надо проверить, не меченные ли купюры. — Гроссмейстер такой подставы не сделает, можешь быть спокойным.

— С Гроссмейстером приятно работать, — подтвердил третий. — Никакой тебе суеты.

— Любопытная личность. Интересно, зачем он все это затеял, как думаешь?

— Не наше дело — думать. А уж тем более думать за Гроссмейстера… Главное, работу свою выполнить, — и сидевший у окна сладко зевнул.

07 часов 45 минут. На одной из еще непроснувшихся улиц Нововладимира припарковался джип. Из джипа вылез огромного роста мужик и направился к дверям сауны.

Вот уже второй час Паша-мореход колесил по городу, собирая хоть какие сведения о «варягах», как он их про себя окрестил. Но боевики, за одну ночь уничтожившие всю верхушку преступного сообщества Нововладимира, как сквозь землю провалились.

От мобилизованных для этой работы верных людей все время поступали сведения:

— Адидас исчез, — сообщили по мобильнику. — После того, как у него гость побывал, нам это личный повар рассказал, Адидас покидал шмотки в чемодан и смылся…

— Отсидеться в норе решил, хитрая сволочь, — пробурчал Паша. — Только когда он вернется, город будет совсем другим, — философски заметил. — И места ему может не найтись…

— Гога-таксист сообщил, что ночью какого-то заезжего крутого в сауну возил. Тот был при стволах, таксист приметил, — другой звонок.

— Уже горячее, — обрадовался Паша. — Давай в сауну, может оказаться один из тех, кого ищем, — приказал он сидевшему за рулем автомобиля пареньку.

Уже на подъезде к сауне снова затренькам мобильник:

— Несколько фраеров залетных в балагане объявились.

Пожилые. Сторожиха говорит, никакого оружия при них не было, вроде, как актеры, театр арендовали, спектаклю устроить хочут. И безобидные, как пельмень на морозе.

— Все равно — проверить! — рявкнул Паша. — Пошли туда своих пацанов.

Вылез из джипа и направился к дверям сауны. Сначала он постучал, а потом толкнул дверь, и она оказалась незаперта.

В первом же помещении за накрытым явствами столом сидел связанный человек. Во рту у него был целый персик. Сок тек по подбородку.

Морщась, Паша вынул «кляп» изо рта.

— Эй, — он несколько раз ударил его по щекам, приводя в сознание.

— Приехал такой, синенький от татуировок, — из глаз саксофониста брызнули слезы. — А вышел из бани — все татуировки смылись… Он с девкой… Заодно они оказались. Меня связали, гады, а потом в холодильнике единственный персик нашли и в рот засунули, чтоб не кричал… я сопротивлялся, но у них пистолеты…

— Подожди с персиком своим, — оборвал излияния Паша. — Про мужика рассказывай. Какой из себя? Может, что сказал — один он, или где остальные? Куда направился?

— У него все смылось. И татуировка смылась, и краска с волос…

— Что за ерунда! Как он хоть выглядел, опиши…

— Я… я… — и саксофонист окончательно разрыдался.

— Так ничего и не запомнил? Ты хоть соображать сейчас можешь?

— Запомнил! — лицо саксофониста просветлело. — Я знаю, как его зовут. Потому что девка, когда мне персик в рот засовывала, говорит — «Дима, а давай мы ему морковку в задницу еще вставим, для симметрии, он еще та сволочь?» а Дима в ответ — «Не надо». Так что Дима его зовут, Дмитрий!

Ренат, еще толком не проснувшись, ощутил ноздрями запах еды. Так как заснул он на голодный желудок, ароматы свежего хлеба, молодой картошки, возвышавшейся в миске горкой, посыпанной укропчиком, и тихоокеанской сельди «залом», выложенной фигурно ломтиками на продолговатом блюде, с колечками лука сверху, не только вызвали у Рената обильное слюноотделение, но и заставили прямо-таки выпрыгнуть из кресла первого ряда, где он почивал.

Особенно поразил его графин с водкой, запотевший от холода.

Все это стояло на столике перед ним.

А напротив, на корточках, сидел «Робин Гуд», который вчера спер у них деньги.

— Как?.. Что?.. Откуда?.. — Ренату почудилось, что он еще не проснулся.

— Батон «багет» прямо из пекарни: проходил рано утром мимо, они только что выпекли. Селедочку и картошку приготовила Мария Ивановна, наша сторожиха, — объяснил он. — Что же касается водки, тут я обратился к классике. Графинчик нашел среди реквизита, наполнил купленной в киоске водкой и опустил в полоскательницу со льдом.

— Это какой-то бред…

— Вовсе не бред, — живо возразил «Робин Гуд». — Льда сколько угодно можно наколоть в подвале театра, там, где находятся холодильники, прежде обслуживавшие буфет.

— Обалдеть! — воскликнул Семен, тоже проснувшийся.

— Рад, когда скромная услуга оценивается по заслугам, — скромно согласился «Робин Гуд».

— Какая услуга? Ты у нас, гнида, деньги спер! — заорал Ренат, и голодным взглядом скользнул по горке картошки. — И водкой собираешься искупить?

— Можете не сомневаться, водка не «паленая» — заверил «Робин Гуд». — Сам попробывал. Что же касается денег… Я их специально рядом с вами на кресло положил. А то — пришел в театр, смотрю, денежный мешок в проходе валяется. Я еще допускаю, чтобы «денежные мешки» в первом ряду сидели, но чтоб на полу между кресел…

— Значит, ты деньги не брал?

— Как можно-с… Чтоб я, да чужие деньги… Только изъял свою долю.

— Вкуснотища, — Семен отправил в рот кусок селедки, а следом — картофеленку. — Классика. Русская классика…

— Ты бы водки сперва выпил, — поправил его Ренат. — Ничего в русской классике не смыслишь.

— А где Димка?

— Где Димка?

— Ваш дружок? — уточнил «Робин Гуд». — Так его не было.

— Спит, наверное. Он хотел побродить по театру, ну и уснул…

— Надо его поискать, — предложил «Робин Гуд». — А то останется без завтрака.

И они пошли его искать, при этом Семен в одной руке держал миску с картошкой, а в другой — вилку, а Ренат — блюдо с селедкой и тоже вилку. «Робин Гуд» тащил графин.

— Здесь нет.

— И здесь тоже нет…

— Куда же он подевался?

— Ой! — сказал Семен, выглянув в окно. — Черная машина к дверям подъехала. И из нее какие-то мрачные мужики вылазят…

— Наверное, те же самые, что нас убить хотят. Из-за этого, блин, Трупина.

— Во-во… — согласился «Робин Гуд».

— Кончайте трепаться! — в служебную комнату, где размещался кабинет режиссера, ворвался Дима. — Боевики приехали, сейчас начнут мочить нас направо-налево… Или налево-направо, — засомневался он.

— А что ты предлагаешь? — раздраженно спросил Ренат.

— Есть способ, я уже придумал. А Джессика нам поможет, она их уже встречает… Только каждому придется сыграть свою роль без единой репетиции.

Вошедшие в зрительный зал боевики, которых прислал Паша-мореход, опешили.

Их встретила абсолютно голая девица. Впрочем, на ногах у нее были потрепанные кроссовки.

— Входите, раз пришли, — девица кокетливо повела распутными глазками.

— Мы… того, — смущенно произнес «бригадир», уставившись на лобок голой девицы. — Нам надо артистов повидать, которые ночью приехали.