Партай-геноссе - Альберт Зарипов

И я вновь выпрямился. Всё-таки не отрывая глаз от чёрной горловины заветной канистры. Но Володя уже накрыл её крышкой, которую и принялся закручивать аккуратными движениями. Затем он расправил внутренние клапана. После чего бережно застегнул верхний… И разве что не погладил грубый брезент ласковой своей ладонью…

Я уже выбросил ненужный теперь «Родничок» в пустыню. Операция прошла очень даже успешно, и нам следовало замести все следы своей причастности. Напоследок мы обменялись гордыми и торжествующими взглядами… Мол, как ни была невыполнима эта задача, но всё-таки мы с ней справились. И внутри нас теперь бултыхалось по несколько литров прохладной водички… Литра так по два или три… Не меньше…

И следующий час я пребывал в каком-то сладостном упоении… Или даже в опьянении. Пусть выпитая вода теперь выходила из меня в виде лёгкой испарины, но всё же на какое-то время чувство сильной жажды меня не мучило. И это было восхитительно!..

Через час или полтора группа остановилась на привал. Настало время обеда. Я в числе первых спрыгнул с брони и стал деловито заниматься всякими хозяйственными делами. В это время прапорщик Акименко неспешно обтряхивался от пыли, стоя возле пушки. Но вот он собрался вниз и взялся правой рукой за лямку рюкзака… В данную секунду старшину будто пронзила молния!.. Он замер… А потом… Всё ещё не веря своим ощущениям неожиданной лёгкости РД… Акименко поднял рюкзак повыше и даже потряс им в воздухе… Затем ещё несколько раз… Однако предчувствия его не обманули… Расстегнув все клапана и открутив крышку, прапорщик Акименко заглянул внутрь канистры и буквально остолбенел… Непередаваемая гамма всевозможных эмоций тут же пронеслась по его худощавому лицу… И мне даже стало его очень жаль…

Но мне сейчас следовало заниматься другими делами, нежели исподтишка разглядывать донельзя огорчённого прапора. Тем более что он принялся внимательно всматриваться в каждого нашего солдата…

— Агапеев! — сердито обратился я к Бадоде. — Ну, чего ты тут варишься? Бери брезент и тащи его на ту сторону брони!

Однако мой напарник отрицательно покачал головой:

— Не-а! Я один не смогу! Ещё кто-то нужен.

Краем глаза я уловил то, что в эту самую минуту старшина Акименко пристально изучает именно нас обоих. Но следовало не подавать никакого вида…

— Ах, ты… Е-пе-ре-сэ-тэ! — возмущался я. — Пошли! Вдвоём потащим.

Мы с трудом выволокли брезент из десанта и принялись расстилать его на затенённой стороне сбоку нашей БМП. Улучив момент, когда рядом никого не оказалось, я не выдержал и признался в совершённом грехе…

— Какие же мы всё-таки сволочи!

— Да! — тоже на полном серьёзе ответил Володя Агапеев.

Но через секунду-две, явно не выдержав всей ответственности за только что совершенное злодеяние, Бадодя Бадодиевич тихо рассмеялся. Улыбнулся и я. Ведь дело-то уже было сделано… И от наших сожалений да раскаяний товарищу прапорщику легче не станет… Хотя… Своими признаньями мы его очень даже порадуем… Хотя бы тем, что вода исчезла по нашей милости… И она точно была в его канистре… И горячее солнце здесь ни при чём, то есть оно совершенно-таки не напекло голову старшины… Так что никаким лёгким расстройством психоневрологии здесь даже и не пахнет… Это сделали мы…

Но об этом следовало молчать и помалкивать. Ведь товарищи прапорщики в своём прапорщицком гневе бывают очень даже грозны! И его следует остерегаться изо всех сил.

Да и выпитую нами воду старшина может преспокойненько восполнить. Ведь у него имеется неограниченная и постоянная возможность пить воду из общей Це Вешки. А у нас, то есть у солдат такого права нет… А посему…

«Если любишь пить водичку — не лови хлебалом мух!»

Глава 10.

ПОГНАВШИСЬ ЗА ОБОИМИ ЗАЙЦАМИ, СМОТРИ НЕ РАЗОРВИСЬ!

Отобедав на скорую руку, наша группа вновь тронулась в путь. Каким это образом Весёлый умудрялся ориентироваться в бескрайней пустыне — это обстоятельство до сих пор остаётся для меня загадкой. Ну, не по звёздам же!.. А ведь вокруг продолжали расстилаться однообразные кусты саксаульной растительности вперемежку с похожими друг на дружку песчаными барханами. Даже та гора с цилиндром на вершине уже давным-давно скрылась за горизонтом, и, таким образом, у нас исчез самый лучший в мире ориентир. И это же произошло задолго до обеда… А может быть, и не так уж задолго… Моё внимание тогда оказалось всецело занятым… Как и агапеевское…

А товарищ прапорщик теперь держал свою драгоценную канистру не сзади, а прямо перед собой. Наверное, ему именно так было поспокойнее, когда оставшийся у него запас прозрачной воды беспечно плещется у его ног. Причём под чутким контролем ротного старшины.

А мы по-прежнему всё ехали и ехали. И ничто не могло нарушить однообразия пустыни Регистан. Только солнце медленно и уверенно изменяло своё местоположение на бледно-голубом небосклоне. Всё же остальное даже и не думало меняться… Ни в лучшую сторону, ни в худшую… Товарищ парторг самолично возглавлял нашу колонну, смирновская БМПешка всё пылила впереди и пылила, командир группы всё смотрел в топокарту, пытаясь отследить только что пройденный маршрут… Мы прятались от пыли… Одним словом всё шло уже привычным чередом…

«А мы всё ехали и ехали… Пустыня, понимаете ли…»

Наконец-то впереди показалось какое-то возвышение, и мы направились именно в том направлении. Не прошло и получаса, как мы убедились в том, что перед нами находится небольшая гряда холмов, поросших всё такой же растительностью.

И внезапно меж зарослей мы увидали стадо джейранов. Оно было голов в семь-восемь. Замершие было в нерешительности животные мгновенно встрепенулись от взревевшего двигателя смирновской БМПешки и бросились прочь… А мелкий механик-водитель тут же решил их всех догнать и затоптать… Своими стальными гусеницами… В общем, понеслась звезда в рай!

Сладкоголосый курский соловей Вова теперь превратился в сильного и кровожадного хищника, бросившегося догонять свою законную добычу… Если легконогие джейраны грациозно мчались между барханами, то для боевой машины пехоты таких условностей явно не существовало… Она мощно взлетала на песчаные гребни и с неменьшей энергией преодолевала низинки и ложбинки. На свою беду и к большому огорчению военных пассажиров товарища Смирнова, это небольшое стадо упрямо мчалось вдаль по прямой линии, чем заметно облегчало задачу курносому механу в выборе направления движения… Однако сидящие на броне люди изо всех сил старались не свалиться на полном ходу…

Бешеная гонка за быстроногой дичью продолжалась и продолжалась. Находившийся на той БМПешке старшим военачальником товарищ майор никаких мер по обузданию разошедшегося механа не предпринимал. А командир группы уже в который раз пытался перекричать рёв обеих машин и всё впустую… Военный аналог знаменитого ралли Париж-Дакар решило ничем не уступить своему прародителю…

А джейраны всё мчались и мчались по прямой. И скорей всего пассажирам той брони надоело трястись по барханам и ложбинам. А может быть, они попросту решили сменить свою тактику преследования. Как бы то ни было, но когда стадо в очередной раз оказалось на открытом пространстве, смирновская БМП замерла на месте… И в ту же секунду с неё грянул мощный залп… Стреляло практически всё, что могло стрелять… Кроме скорострельной пушки и спаренного с ней башенного пулемёта, а также ручных противотанковых гранатомётов и сигнальных ракетниц… Все же остальные автоматы и снайперская винтовка выпускали целую тучу пуль и всё по несчастным джейранам… Своим привычным взглядом я даже различил длинную очередь трассеров из пулемёта Билыка.

Когда стрельба стихла, чтобы охотнички перезарядили пустые магазины на полные… Когда механик-водитель Смирнов ещё не успел отпустить сцепление и прибавить оборотов… Вот тогда-то и прозвучал донельзя зычный командирский голос старшего лейтенанта Веселкова. Обычно сдержанный и даже невозмутимый в быту командир группы теперь разошелся не на шутку, перейдя в своей ярости все мыслимые пределы военного хулительства. И длинная веселковская тирада предназначалась в первую очередь механику Вовочке… Как оказалось, в своём недавнем прошлом он был очень уж непотребным ребёнком тире педаростком тире юношей якобы мужского пола… В нынешнем настоящем Смирнов только лишь развил в себе все свои негативные качества… А в обозримом будущем, по словам всё того же командира группы, своенравного механа ожидало неминуемое подвешивание на стволе пушки за одно очень деликатное место… Причём длинный ствол будет подниматься и подниматься очень медленно… Но неотвратимо…

Услышав такое предсказание в свой персональный адрес, механик-водитель Смирнов буквально оцепенел. Он даже не попытался занырнуть поглубже в своё полутёмное логово и запереть за собой бронированный люк. Пока командир группы переводил своё дыхание, юркий курянин Вова даже не повернул своей головы в нашу сторону, чтобы хоть как-то оправдаться за все только что совершенные им проделки с ходовой частью наших машин. А тем более он не стал оборачиваться на товарища майора в поисках поддержки или спасения беззащитной солдатской жизни… Одним словом, Вова Смирнов замер… Всем своим видом показывая абсолютную послушность новым приказам старшего лейтенанта Веселкова.