Пепел и пыль (СИ) - Усович Анастасия "nastiel"

— Это Женя, — представляет Ваня.

Так вот он какой, тот самый Евгений, о котором я до этого только слышала, но не видела: высокий, худой и совсем не похож на типичного носителя такого имени. Весь в синем, только верёвки капюшона толстовки белые.

— Слава, да? — уточняет Евгений. Я киваю. — Жаль, что не смог лично пообщаться с тобой в твой день с хранителями, но, так уж вышло, должен был отлучиться.

Евгений оглядывает ребят в респираторах и халатах поверх моей головы и недовольно качает головой.

— Ничего, — отвечаю я. — Ваня хорошо справился.

— Тем не менее, если захочешь поболтать — приходи в любое время.

Ничего, кроме симпатии, Евгений вызывать не может: добрые глаза и широкая белозубая улыбка — убийственная комбинация. Плюс ко всему, от него очень приятно пахнет — даже через гарь я слышу пряно-цветочный аромат его парфюма.

— Хорошо. Очень приятно познакомиться, Ев…

— Назовёшь меня полным именем, я своё приглашение заберу обратно, — обрывает меня Евгений. — Я не сторонник всей этой субординации. Каждый из вас может быть младше меня максимум на одиннадцать лет, и это из расчёта на то, что тебе шестнадцать.

— Мне почти восемнадцать, — уведомляю его я.

— Вот именно! — восклицает Женя и хлопает меня по плечу.

Когда он отходит, я замечаю, как вытянулось Ванино лицо.

— Я так понимаю, ты хочешь найти Лису, — произносит он утвердительно.

— Да, — я киваю.

— Не расскажешь, зачем?

— А ты поможешь?

Ваня выдыхает через рот. Расстёгивает халат, потянув за ткань в обе стороны. Звук открывающихся заклёпок теряется в звонком смехе Жени. Не знаю, что конкретно его так насмешило, но вижу, как он отклоняется назад, кладёт ладонь на грудь и смеётся до тех пор, пока не начинает хрипеть.

— Возможно, — отвечает Ваня.

Он кидает халат куда-то в сторону и выталкивает меня в коридор, закрывая за нами дверь.

— Может, спросим у капитана, где Лиса? — предлагает Ваня.

От упоминания Дмитрия меня передёргивает.

— Без меня.

— Почему?

Ваня говорит спокойно, ничем себя не выдавая. Возможно это, а возможно и то, что он сейчас, по неизвестной причине, решил довериться моему решению, я говорю ему, что всё знаю.

Молча, мы спускаемся на этаж ниже — именно отсюда можно зайти в лифт.

— Поэтому ты ко мне так и относишься да? — я первая нарушаю паузу.

— Как так?

— С холодом.

Ваня ничего не отвечает. Мы подходим к металлической двери лифта, и он делает то же, что делал тогда Дмитрий — прикладывает ладонь и недолго ждёт. Когда дверь открывается, мы поспешно заходим в лифт.

— Можешь не беспокоиться по этому поводу, — произношу я. — У меня уже есть семья: мама и брат. Нам хорошо втроём. Я не собираюсь прыгать в объятья Дмитрия только потому, что ему когда-то давно удалось затащить в постель женщину, которая меня родила и вырастила. Так что, прошу, — я развожу руки в стороны. — Забирай капитана со всем его дерьмом, мне такой папаша не нужен.

Только когда слова уже слетают с губ, я понимаю, как грубо это звучит. В своей голове я была просто обиженной и недовольной, но такое мог произнести только обозлённый на весь мир человек.

— Ладно, это было грубо, — признаю я.

Лифт останавливается, дверь медленно уходит в сторону.

— Полагаю, у тебя есть полное право так говорить, — не меняясь ни в лице, ни в голосе, говорит Ваня.

В синем свете здешних ламп я внезапно замечаю то, что раньше как-то ускользало от моего взгляда: у Вани есть тонкий шрам на левой скуле.

— Ты хотя бы видела эту Лису?

— Да. Неужели, капитан сюда всех подряд пихает?

— Потенциальной угрозе лучше оставаться потенциальной, — замечает Ваня.

Мы двигаемся прямо. Сегодня тут светлее, чем было тогда, когда мы явились сюда с Дмитрием, поэтому мне нет нужды напрягать зрение, чтобы разглядеть тех, кто сидит за решётками. Почти все из них внешне — люди. Встреть я их на улице, прошла бы мимо, даже не обернувшись. Возможно, даже случайно толкнула бы кого-нибудь из них локтем в автобусе.

Так нечестно. Если бы я видела монстров, мне было бы легче осознать необходимость их нахождения в этом месте.

Лису мы находим в камере за поворотом. Она сидит на полу, скрестив ноги. Её глаза закрыты, а ладони покоятся на коленях.

— Лиса? — зову я шёпотом.

Она открывает глаза, и целое мгновение в них горит ярко-красное пламенное сияние.

— Ты, — она узнаёт меня и, как мне кажется, я вижу некое облегчение на её лице.

Вспоминаю, что так и не представилась ей.

— Едва узнаю тебя без наручников, — иронично подмечает Лиса.

Чувствую на себе вопросительный взгляд Вани.

— Потом расскажу, — говорю ему. Затем обращаюсь к Лисе: — Почему тебя заперли? Стражи что-нибудь сказали?

— Да, — девушка встаёт на ноги. — Что я буду сидеть тут до выяснения обстоятельств, но максимум — четыре часа. Забрали у меня сумку с вещами, но кое-что мне всё-таки удалось спрятать.

Лиса касается своего живота, и я не понимаю, о чём она, до тех пор, пока девушка не задирает край мешковатого свитера.

Пистолет.

— Вот чёрт, — выдыхает Ваня.

— Я не собираюсь никого убивать, — заверяет Лиса. Она подходит ближе к решётке, и краем глаза я вижу, что Ваня наоборот отклоняется назад. — Это просто самозащита. Тем более, я же говорила, что мне нужна помощь. А недругов и так хватает.

Лиса одёргивает свитер и выжидающе смотрит на меня. Я киваю.

— Открывай, — прошу я.

Но никакой ответной реакции не поступает. Я оборачиваюсь. Ваня напряжённо таращится мимо меня на Лису.

— Вань! — я машу рукой перед его лицом. — Дверь!

— У неё револьвер, — только и произносит Ваня.

А выглядит так, будто вот-вот упадёт в обморок.

— Она же сказала, что не будет его использовать…

Ваня издаёт короткий стон, полный безнадёги.

— Открывай, — повторяю я.

Хватаю Ваню за плечо и подталкиваю к решётке.

— Ладно, — бурчит он в ответ.

Продолжая коситься на меня, он прикладывает ладонь к невидимой глазу панели на стене. Загорается след от его руки. Щелчок — замок открывается. Я не понимаю, почему Лиса тут же не выбирается на свободу. Затем вспоминаю про специальный сплав и сама открываю камеру нараспашку.

Лиса выходит, Ваня пятится от неё прочь. Я только и успеваю, что подскочить и просунуть руку между его спиной и решёткой другой камеры, прежде чем чьи-то пальцы с когтями смыкаются на его шее.

— Осторожно!

Теперь Ваню наоборот кидает на Лису. Та морщит нос, но не подаёт вида и даже помогает ему выровняться.

После лифта мы передвигаемся мелкими перебежками: сначала идёт Ваня и проверяет, нет ли кого на горизонте (и отвлекает, если есть), потом Лиса, потом я, как прикрывающая тылы. Так мы добираемся до Ваниной комнаты.

— Что теперь будем делать? — спрашивает Ваня, закрывая дверь и прижимаясь к ней спиной. — Ну, в смысле, после того, как нас выгонят, а её, — он указывает на Лису, — посадят обратно?

— Не паникуй, мы что-нибудь придумаем, — говорю я.

— Я — хранитель! Думать — это моя профессия! И в данный момент у меня вот тут, — Ваня бьёт кулаком по собственной макушке, — пусто!

В отличие от Вани, Лиса совсем не переживает. Её больше увлекает комната, в которую она попала; девушка ходит вокруг и внимательно рассматривает вещи. Я пользуюсь моментом, подхожу совсем близко к Ване и начинаю шептать:

— Давай просто дадим ей шанс, ладно?

Ваня запускает пальцы себе в волосы.

— Если нас выгонят, мне придётся поселиться у тебя, учти это, — произносит он. — У меня нет другого дома, кроме штаба. И родственников, кроме капитана, тоже.

Я поджимаю губы. Казалось бы, вот он — идеальный момент рассказать Ване о той стороне правды, о которой пока знаю только я. И всё-таки что-то меня сдерживает.

— Знаешь, — произношу вместо этого, — если капитану удалось вырастить тебя таким хорошим, значит, наверное, я поспешила с выводами на его счёт.