Пепел и пыль (СИ) - Усович Анастасия "nastiel"

— У вас всё в порядке? — спрашивает она.

Несмотря на вопрос, в голосе у неё совсем не слышно волнения.

— Да, — отвечаю я. Затем бросаю взгляд на наручники и понимаю, что эта незнакомка — мой единственный шанс оказаться на свободе раньше того, как вернутся ребята. — Вообще-то, нет. Одни люди решили, что мне будет безопаснее остаться тут, чем пойти с ними, и поэтому — вот.

Я отхожу обратно за машину, девушка приближается ко мне. Её взгляд падает на наручники. Я ожидаю увидеть улыбку на её губах или удивление, но её лицо остаётся непроницаемым.

— Кто это сделал? Ваши друзья?

— К моему счастью, нет, — бурчу я.

Девушка хмурит брови, словно не понимает, о чём я.

— Это ваше? — она кивает в сторону меча.

— Ага.

— Вы страж?

Вопрос застаёт меня врасплох. Я бегло осматриваю незнакомку. Не похожа она на жильца другого мира — обычный человек.

— Откуда ты знаешь о стражах? — интересуюсь я, тут же переходя на «ты».

— Вообще-то, я ищу их, — она делает шаг ко мне навстречу. — Меня зовут Лиса. И мне нужна ваша помощь.

Её голос всё такой же ровный, однако он бьётся во мне эхом. Я в растерянности.

— Ничего не могу поделать, пока на мне вот это, — говорю я, имея в виду наручники.

Лиса коротко кивает и протягивает руку. Неотрывно слежу за тем, как её тонкие пальцы обхватывают пластик. Затем чувствую тепло, медленно перерастающее в настоящий жар.

Пластик плавится.

— Как это? — спрашиваю я и поднимаю глаза на Лису.

Но она не успевает ответить — падает навзничь, вырубленная точным ударом по голове. Спустя секунду из-за машины выходит Бен с недовольной миной.

— Оставили тебя, называется, — он качает головой. — А я говорил, что уж лучше держать тебя под присмотром, чем оставлять вот так вот. И смотри-ка — был прав! Ты уже успела подружиться с фениксом!

Наручники испорчены — Лиса почти полностью расплавила крепление. Поэтому мне уже не составляет труда доломать их самой одним резким движением.

— Она хотела мне помочь! — я тру запястье.

— Ты хотя бы теоретически представляешь, насколько может быть опасна встреча с фениксом на безлюдной дороге? — спрашивает Бен. Он явно злится. — И что это за фокусы? — Он оборачивается и тычет пальцем на валяющийся меч. — Это, по-твоему, игрушка, что ли?

— Не тебе возмущаться, — я решаю пойти в ответную атаку. — Вообще-то, это вы приковали меня наручниками к машине и бросили на произвол судьбы!

— Ой, только не надо драматизировать! У тебя был меч!

— Да он даже не смог прорубить этот чёртов пластик!

— Потому что это не обычный пластик, тупая ты башка!

Бен замолкает и шумно выдыхает. Касается ладонью лба, проводит ею вниз до подбородка. Опускает взгляд на лежащую на земле Лису.

— Она в порядке? — уже спокойно спрашиваю я.

— Жить будет, — бросает Бен.

— Знаешь, ты мог бы как-то по-другому вмешаться в наш разговор. Необязательно было сразу лезть с кулаками.

Мы оба уже вдоволь накричались — теперь разговариваем нормально.

— У Марка должна быть аптечка, но он сейчас вне зоны доступа. И Саша тоже.

— А девочки где?

— Исследуют портал. — Бен поднимает Лису и перекидывает её руку через свою голову, поддерживая девушку, безвольно болтающую конечностями, на весу. — Мы нашли его.

— Тогда зачем ты вернулся?

Бен оставляет мой вопрос без ответа. Вместо этого он кивком просит открыть багажник, куда затем не очень осторожно укладывает Лису. Мне приходится внимательно проследить за тем, чтобы, его усилиями, девушка не ударилась головой.

— У меня было другое задание, — наконец отвечает он. Лениво, растягивая промежутки между словами. — Капитан велел мне проследить за тем, чтобы ты была в безопасности.

Я нахожу это идеальным моментом наконец спросить о том, что сейчас волнует меня больше всего:

— Капитан… То есть, Дмитрий. Он — мой отец?

И Бен выдерживает небольшую паузу, прежде чем кивает, видимо посчитав, что я, всё-таки, заслуживаю знать правду.

Глава 8

Выскакиваю из машины за секунду до того, как Бен жмёт по тормозам. Слышу за спиной его предостерегающие крики, а ещё, кажется, голос Нины, но мне всё равно. Все сорок минут обратной дороги (а Бен будто специально ехал медленнее, и ещё два раза останавливался, потому что якобы слышал какой-то стук под капотом) я только и делала, что прокручивала в голове слова, которые планировала высказать Дмитрию в лицо.

Поднимаюсь на четвёртый этаж. Напоминаю себе — главное, больше оскорблений. Чтобы он в красках понял, через что матери пришлось пройти, чтобы обеспечить нам с Даней беззаботное детство.

Нина описала, как выглядит дверь, ведущая в кабинет Дмитрия, и её, с треугольной резьбой и позолоченной ручкой, я нахожу сразу. Дёргаю на себя, но она не поддаётся. Закрыто. Тогда, будто в бреду, начинаю трясти дверь со всей силы.

— От себя.

Оборачиваюсь. Татьяна, скрестив руки на груди, разглядывает меня с неприкрытым интересом.

— А?

— Дверь открывается от себя. Дима никогда её не закрывает.

В этот раз я осторожно кручу ручку и легко толкаю дверь в нужном направлении. Она открывается тихо, без скрипа.

— Как прошла поездка?

Меня раздражает её спокойный тон.

— Спросите Лизу и Нину. Я всё время просидела в машине из-за него, — с силой толкаю дверь, она распахивается настежь и ударяется о стену. — Тоже мне, образцовый папаша. Вы знали? Оказывается, мы не просто однофамильцы!

— Много кто знал, — отвечает Татьяна. — Кураторы, оперативники… Может, кто-то из рядовых. Дима не хотел, чтобы ты прознала об этом раньше времени, поэтому предупредил, чтобы мы держали язык за зубами.

— Почему?

Татьяна подходит ближе и хватает меня за руку. Ту самую, разбитую.

— Не знаю. Может, боялся такой реакции?

— Ребята приковали меня наручниками, — поясняю я. — И ушли.

Татьяна дёргает бровью и возвращает мне руку.

— Как разберёшься здесь, зайди в медкорпус, — советует она.

Я издаю смешок. Боль — последнее, что меня сейчас волнует.

— Я серьёзно, — добавляет Татьяна. — Выбитые пальцы не помогут тебе стать сильнее.

С этими словами она идёт дальше по коридору и исчезает двумя дверями левее.

— Но вы сами чуть не сломали Бену руку! — кричу я ей вслед.

Тишина является мне ответом. Ещё несколько секунд стою на пороге, разглядывая видную мне часть кабинета Дмитрия. Тут очень светло и уютно. Ветер, впущенный внутрь приоткрытым окном, играет бледно-голубыми полупрозрачными занавесками. Рядом стоит телескоп и плетёное кресло. На полу постелен пушистый зелёный ковёр.

Я делаю глубокий вдох, прежде чем зайти. Здесь играет лёгкая музыка: джаз, или что-то в этом роде. Это должно расслаблять, но на меня действует с точностью наоборот. Я иду к приёмнику и бью кулаком по кнопке включения. Всё затихает. Направляюсь в другую часть комнаты, где перпендикулярно друг другу стоят два деревянных стола. На одном из них разбросаны какие-то бумаги, на другом стоят письменные принадлежности и открытый ноутбук. Подхожу ближе и вижу на его заставке припорошенный снегом лес. Жму на пробел. Выскакивает окно, предлагающее ввести пароль.

Мысль попробовать собственное имя или дату рождения мамы прогоняю сразу же. Нужно быть реалисткой.

Замираю и прислушиваюсь. Дверь я специально оставила открытой, чтобы сразу услышать чьё-либо приближение. Но сейчас тишина. Тогда принимаюсь открывать ящики в столе, не трогая вещи, но внимательно разглядывая содержимое. Не нахожу ничего интересного: обычные мелочи, которые абсолютно все без исключения хранят в письменном столе. Не знаю, что именно ищу, и всё же чувствую разочарование, когда не нахожу ни одного своего следа. Ни фотографий, ни заметок. Зато вместо этого на самом видном месте — между компьютером и подставкой под канцелярию, — стоит портрет мальчишки в деревянной рамке.

Мальчишки, который очень похож на маленького Даню.