Кости внутри (ЛП) - Пирс Моника Эндерле

Он стиснул зубы до боли, решил сохранить тайну за ними. Она не понимала, что просила. Тишина растянулась между ними, стала тяжелой, укрыла его мокрым одеялом.

Следующая просьба Галины разбила ту тишину, вонзилась ножом в его решимость.

— Скажи что-нибудь, — ее голос дрогнул. — Скажи, что ты не бросаешь нас.

Он посмотрел на ее лицо.

— Боги, Галина. Нет. Откуда такие мысли?

— Я доверила тебе жизнь, тайны, тело и душу. Почему ты так не можешь?

Гетен сглотнул. Ее мольба была болезненной, как рана на ее щеке.

— Если я продолжу это скрывать, я потеряю твое доверие? Или потеряю его, если признаюсь? — он опустил голову. — Я не хочу делать такой выбор.

— Я люблю тебя. Потому я вышла за тебя, а не за Арика-бока, Эмона Данаса или кого-то из десятка других мужчин, которым меня обещал отец. Я знала, что выхожу за самого опасного мужчину из всех, кого встречала. Мужчину с тайнами и мучениями, которые я не могу понять, но и за того, кто пошел за мной в Пустоту, чтобы спасти мою жизнь, который подавил гордость, чтобы оставить место для меня. Мужчина, который никогда не бросает меня, который видит меня такой, какой я не могу, который не думает, что я сломлена, — ее голос и взгляд стали уверенными, она добавила. — Ты не можешь сказать или сделать ничего, что заставит меня разлюбить тебя, Гетен Риш. Ничего.

Он отвернулся, сравнивая свою зависимость и ее уверенность. Он шумно выдохнул.

— До того, как Таксин дал мне силу его души, чтобы спасти тебя в Древье Линне, я трогал только четыре другие души, — он сглотнул, подавляя стыд. — Первым был наркоман из Бесали у порта. Шемел заставил меня принять ту душу, и я ненавидел каждый миг, хотя сила от этого восхищала. Следующим утром я проснулся, и меня стошнило от стыда, я поклялся, что ни одну больше не проглочу, — он нахмурился от того, что слова стали ложью. — Второй был Шемел, я забрал душу в ночь, когда убил его. Третьей и четвертой душой были король Хьялмер и королева Эктрина в Древье Линне. Они дали мне сил, чтобы я отомстил за их смерти.

Он потер шею, где пульсировала боль.

— Но хуже всего было с Таксином. Его сила была чарующей, но и причиняла боль. Она усилила мое желание к тебе, как не могла ни одна душа, — он мял шею. — Я уважаю и презираю его за это.

Галина склонила голову, щурясь, но промолчала, и он продолжил:

— Ты не понимаешь, — сказал он. — Ничто не сравнится с соблазнительной силой души, с трепетом от поглощения, — он посмотрел на нее из-под бровей. — Это лучше, чем лучший наш секс. Намного лучше, а у нас был потрясающий секс, — он поднял голову. — Некроманты хотят такого. С каждой душой, которую мы берем, желание растет. Оно ослабляет нашу решимость, ломает нас, превращает нас в монстров. Убийц. И от этого не сбежать.

Она ждала, что он продолжит, на лице не было эмоций.

— Больше манит только твоя магия крови, — Гетен облизнул губы. — Она пьянит, Галина, — он посмотрел ей в глаза. Он доверился ей, надеялся, что она сможет его простить. — Я не должен был пускать тебя в Ранит, в свою жизнь, в свое сердце. Я должен был прогнать тебя, но мне нужна была твоя помощь. А потом стала нужной ты. Любовь была ошибкой.

Галина побелела.

— Как ты можешь так говорить? — боль в ее голосе пронзала его.

— Потому что это правда, — он поднял дрожащие ладони. — Я зависим от твоей магии крови, и это делает меня опаснее для тебя, чем Валдрам.

Она медленно выдохнула, сжала его подбородок и заставила посмотреть на нее.

— Ты — не Валдрам, — ее боль сменилась пылом. — Тебя жевали и выплевывали, боялись и сторонились, но ты все еще стыдишься, когда признаешься в своей борьбе, — она заглянула в его глаза. — Ты — не монстр, Гетен. Ты просто дурак.

Он растерянно моргнул.

— Дурак?

— Да, дурак, раз думал, что я не знала, что ты зависим от моей магии крови. Идиот, раз думал, что я возненавижу тебя за это. И козел, раз не обсудил это раньше.

Он со стоном притянул ее к себе, уткнулся лицом в ее шею. Он не хотел отпускать ее.

Она обвила его руками.

— И ты задница, раз не понимал, что твоя магия усиливала меня в ответ, — он сжал ее крепче, она прошептала. — Валдрам воровал, Гетен. Ты одалживаешь, преобразовываешь и отдаешь больше, чем берешь. И я никого больше не хочу рядом в мирное время или на войне, — он был потрясен, а она добавила. — Потому что никому я не доверяю так, как тебе.

— Я люблю тебя, — прошептал он.

— Я знаю.

* * *

Сонное зелье подействовало, Галина сжалась на боку, опустила щеку на припарку, которую он сделал, чтобы вытащить остатки яда крикуна. Гетен прижался к ней, укрыл их шерстяными одеялами.

— Оставайтесь рядом, — сказал он волкам и Ремигу.

Он был благодарен ее принятию, но не радовался, и сон долго не приходил. Он смотрел на небо с незнакомыми звездами и гадал, как такой монстр, как он, получил любовь такой идеальной женщины.

Он скрипнул зубами. Валдрам, Шемел и Скирон используют ее любовь против него. Потерять ее для него было хуже всего на свете. Крикуны были бы щенками по сравнению с гневом, который он выпустит, если потеряет Галину из-за врагов, и ему казалось, что на это Скирон и рассчитывал.

Когда он уснул, ему снились огонь, кровь и страдания.

* * *

Дуэш и Гвин заворчали грозно, и это должно было прогнать тех, кому хватало ума, от чар. Но тот, кто был за тусклым светом их костра или был без головы, или был решительно настроен на злые намерения. Волки зарычали.

Гетен разбудил Галину, закрыл ладонью ее рот, чтобы она молчала.

— Что такое? — она звучала сонно.

— Я не знаю точно, но волкам не нравится.

— Оно задело чары?

Ответом был вопль.

— Трогало и не справилось.

— Проклятье, — она попыталась сесть. — Не нужно было давать мне зелье.

— А тебе нужно было слушаться целителя, — он махнул на костер, потушил его, притянув свет к себе.

Свист и стук заставили Галину выругаться.

— У них стрелы.

— Я заметил, — Гетен сказал Ремигу. — Опустись. Пригнись, — конь лег, чтобы по нему было сложнее попасть. — Ты можешь призвать броню? — спросил он у Галины.

— Могла бы, если бы голова не была мутной.

Гетен сказал:

— Gveed, enaith, a cysgud, amdivin vi ad vy engilenion.

Галина повторила, и появилась ее кровавая броня. Она радостно взвыла и вытащила меч.

— Идем, маг, разберемся с ними.

Гетен провел ладонями по шее Ремига, притянул к себе душу коня, а потом призвал свою теневую броню и встал. Он подбросил шар огня в воздух. Тот замер, и стало видно воинов, раскрашенных грязью, верхом на лосях. Галина со шлемом выглядела как демон из Пустоты, кровавый призрак, ходячая месть. Лосиный народ выпустил больше стрел. Она отбила их мечом, рассмеялась, когда успешно призвала щит.

Гетен прошептал чары, обещая лосям свободу от копий и хлыстов их всадников. Звери встали на дыбы и бросились, сбросили нескольких воинов, отвлекли всех. Галина пошла вперед, пересекла чары со вспышкой красной магии. Она взмахнула мечом, отрубая головы и руки, разбивая черепа и кости. Она шла в хаос, ее броня становилась прочнее от пролитой крови ее врагов.

Хоть Гетен взял дух у коня, его силы было мало. Он не мог долго биться, а все больше всадников ехало из зарослей. Их окружат, если он не сделает что-нибудь.

Кенбиш сказала, что она усиливала свое превращение в волка, используя силу мира.

— Это тело, и я — его часть, — сказал Гетен. Стоило попробовать.

Он крикнул:

— Галина, отступи ко мне, — он шепнул лосям. — Бегите. Спасайтесь.

Гетен сел на корточки и прижал ладони к земле. Он потянулся в себя и в мир. Он притянул магию, какая была в почве.

— Это тело, и я — его часть, — повторил он. Он повелевал меньшими существами, червями, жуками и теми, кого и видно не было. Он подчинил их своей воле, приказал им изменить землю.

Это были древние чары, и он не был уверен, что это сработает, пока земля не задрожала.