Контакт третьей степени - Сергей Москвин

– Не могу, – виновато произнес он. – Может, приржавел.

Ни на двери, ни на самом запорном рычаге Ольга не заметила и следа ржавчины, но предпочла промолчать. Она и так уже пробудила у Рогожина массу ненужных подозрений.

Дмитрий подергал рычаг – видимо, сам хотел убедиться в его стойкости, но это тоже ни к чему не привело. Жилин отступил в сторону и теперь вместе с остальными разведчиками вопросительно смотрел на командира, ожидая его решения. Но Дмитрий не спешил с ответом. По его лицу Ольга поняла, что он находится в такой же растерянности. Ей даже показалось, что она видит обрывки мыслей, мелькающих в его голове. Именно видит. Перед глазами Ольги возникла окутанная туманом запертая железная дверь и лезвие ножа, которым кто-то пытался расширить щель между дверью и дверной коробкой. Нож сменили электродрель, циркулярная пила с вулканитовым кругом вместо лезвия, газовая горелка и, наконец, засунутая между дверью и запорным рычагом ручная граната.

– Ну, чего застряли?

Ольга вздрогнула. Калейдоскоп мысленных образов исчез. Туман рассеялся. Перед ней снова был все тот же темный тоннель, стоящие в растерянности разведчики и старший лейтенант Глухарев, повторивший свой вопрос.

– Я говорю: чего вы здесь застряли? Какой смысл ломиться в запертую дверь, если за ней все равно ничего нет? Пошли дальше.

С этим предложением Ольга не могла согласиться. Смысл досмотра и заключался в том, чтобы проверить все отсеки на всех уровнях «Хрустального неба». Она уже открыла рот, чтобы возразить Глухареву, но Дмитрий опередил ее.

– Никто никуда не пойдет, – твердым голосом объявил он, глядя на старшего лейтенанта. Потом повернулся к остальным: – Жила, Фагот, возвращайтесь в лагерь и принесите огнепроводный шнур. Попробуем срезать петли или вырезать замок. В крайнем случае, проделаем в двери отверстие.

Жилин нетерпеливо рванулся к выходу, но Кожевников остановил его.

– Сколько метров принести? – рассудительно уточнил он.

Дмитрий задумался, но только на секунду.

– Несите всю бухту. Чувствую, это не последняя запертая дверь, которая нас ждет. Я правильно мыслю, товарищ майор?

Последний вопрос относился к Ольге, но она только пожала плечами. О том, что ждет их впереди, она знала не больше остальных. Но Дмитрий, да и остальные разведчики, вряд ли поверят ее словам, даже если она поклянется им в этом.

Когда Жилин и Кожевников скрылись за поворотом, в тоннеле вновь наступила тишина, нарушаемая лишь звуком их удаляющихся шагов. Затем смолкли и они. Ольга поежилась. Ей отчего-то стало не по себе. Внезапно где-то рядом, буквально в двух шагах, раздался тонкий скребущий звук. Словно когти скребли по железу. Ольга вздрогнула, едва сдержав крик. Луч ее фонаря заметался по стенам, пока не уперся в заклинившую железную дверь, на которой… с хрустом и скрежетом медленно поворачивался запорный рычаг. Тот самый рычаг, который еще минуту назад не смогли сдвинуть с места двое спецназовцев! А сейчас он поворачивался сам по себе, будто кто-то или что-то толкало его изнутри. Но такого просто не могло быть. С внутренней стороны дверь вообще не имела запорных механизмов.

– Глядите! Она сама открывается! – воскликнул Игнатов, вслед за Ольгой среагировавший на подозрительный скрежет.

В тот же миг к ним присоединились остальные разведчики. Злобин направил на ожившую дверь снайперскую винтовку, а Рогожин положил руку на ствольную коробку своего автомата. Под их пристальными взглядами рычаг сдвинулся в крайнюю точку и замер в таком положении. Хруст и скрежет тоже прекратились, но не сразу, а лишь спустя несколько секунд. Это выглядело так, будто эти звуки издавал не рычаг, а что-то другое. Потом Ольга услышала глухой хлопок. С таким или очень похожим звуком вспыхивал огонь в газовой водонагревательной колонке в доме ее матери. За хлопком должен был последовать свист горящего пламени. Но сейчас ничего подобного не произошло. Вместо этого стальная дверь слегка отошла от стены, открыв узкую вертикальную щель. Ольга поперхнулась. Ей в нос ударил тошнотворный запах разлагающихся морепродуктов: тухлой рыбы и еще чего-то гораздо более мерзкого.

Злобин закряхтел. У него на лице снова выступил пот, а само лицо покрылось темными, скорее всего, красными пятнами, словно от удушья. Игнатов и вовсе не сумел справиться с собой: несколько раз со свистом втянул воздух, потом, натужно кашляя, бросился к стене, где его и вывернуло наизнанку. В тоннеле отчетливо запахло рвотой, но ее кислый запах так и не смог перебить просачивающийся из-за приоткрывшейся двери тяжелый смрадный дух. Так, должно быть, пахнут утопленники на последней стадии разложения.

Когда Рогожин, прикрывая лицо локтем левой руки, правой взялся за запорный рычаг, Ольга отчетливо представила, что сейчас увидит за дверью. Сваленные в кучу и растекающиеся полужидкой массой по полу гниющие трупы сотрудников «Хрустального неба». Она даже подалась вперед, чтобы схватить Дмитрия за руку и помешать ему открыть эту проклятую дверь, но не успела. Дверь открылась поразительно легко, сразу распахнувшись на всю ширину. Сержант Злобин, благополучно справившийся с приступом удушья, сейчас же направил в дверной проем луч своего фонаря, и Ольга увидела ровный пол и… больше ничего. За дверью ничего не было. Отсек был совершенно пуст.

– Пусто, – констатировал Дмитрий то, что уже и так заметили все остальные.

А ведь Глухарев еще раньше сказал, что за дверью ничего нет, внезапно вспомнила Ольга. А до этого он сказал еще одну странную фразу: «Вы теперь, как слепые котята». Почему «вы»? Или просто исключил себя из общего числа?

Она поискала глазами старшего лейтенанта и не нашла его. Перед ней, все еще держась рукой за распахнутую дверь, стоял Рогожин, рядом с ним Злобин, чуть в стороне Игнатов. Глухарев исчез, словно его и не было. Ольга испуганно оглянулась вокруг. Возле противоположной стены, на полу, темнела выблеванная Игнатовым лужа. Дальше начиналась темнота.

– А где… – начала Ольга, но, услышав приближающиеся шаги, замолчала.

Он просто отошел в сторону, скорее всего, по малой нужде, попыталась себя успокоить Ольга. Но сердце, бешено колотящееся у нее в груди, не желало успокаиваться. Да и шаги… шаги, которые она услышала, были какие-то нервные. Приближающийся человек очень спешил, почти бежал, и… еще он был жутко напуган.

Дмитрий тоже услышал этот звук, отошел от двери и, подняв фонарь, направил его в темноту. Через секунду из темноты на свет вырвался Жилин. Он тяжело, со свистом дышал и закрывал ладонью глаза от слепящего света. Ольга обратила внимание, как дрожит его поднятая к лицу ладонь. Следом за Жилиным из мрака вынырнул похожий на поднятого из берлоги медведя Кожевников. Он выглядел чуть лучше. Во всяком случае, не трясся от страха. Но на лице у старшины застыло смешанное выражение ужаса и изумления.

Никто из остававшихся с Ольгой разведчиков не успел ничего сказать, как Жилин бросился Дмитрию на грудь, схватил его за края разгрузочного жилета и принялся отчаянно трясти.

– Его нет, Чугун! Выхода нет! – закричал он. – Мы в ловушке! Ты понимаешь: в ловушке!

У сержанта началась настоящая истерика. Ольга подошла к нему, чтобы попробовать хоть как-то успокоить. Но оказалось, что Дмитрий не нуждается в ее помощи. Коротким, но точным движением он ударил Жилина по лицу, и тот сразу замолчал. Только его руки, вцепившиеся в боевой жилет Дмитрия, продолжали дрожать.

– Что произошло? Вы были в лагере? – требовательно спросил Дмитрий.

Лицо Жилина перекосила идиотская усмешка. Ольга поняла, что ничего путного Дмитрий у него сейчас не добьется. Но тут неожиданно заговорил Кожевников:

– Мы прошли вперед метров двести, но не нашли ворот…

– Сколько вы прошли? Двести метров?! – перебил его Дмитрий.

Вся длина тоннеля от входных ворот до лифтовой шахты составляла немногим более пятидесяти метров. Посыльные никак не могли пройти по нему упомянутое расстояние. Так что изумление Дмитрия Ольге было вполне понятно. Но ответ Кожевникова еще больше изумил ее.

– Может, больше. Подумали, что пропустили ворота, не заметили их в темноте. Повернули назад, и вот, – старшина виновато развел руками.

Как можно не заметить ворота, если тоннель заканчивается ими?! Упирается прямо в опущенную створку, через дыру в которой они проникли в бункер!

Дмитрий обернулся к Жилину:

– Все так и было?

Тот несколько раз нервно кивнул:

– Да. Только я не могу это объяснить.

– А я, кажется, могу, – неожиданно сказал Дмитрий и, повернувшись к Ольге, сказал: – Пора рассказать группе правду, товарищ майор. И если вас интересует мое мнение, это уже давно следовало сделать.

Ольга опешила.

– Что вы имеете в виду? Я удивлена рассказом старшины Кожевникова не меньше вашего.

– Тогда расскажите об истинном назначении бункера и о целях проводившихся здесь экспериментов!