Контакт третьей степени - Сергей Москвин

После инструктажа Пригоров познакомил нас с объектом, показав жилые вагончики научного персонала, нашу казарму, столовую и караульное помещение, где дежурной смене охраны впоследствии предстояло нести службу. При этом он ничего не сказал про насыпь, маскирующую вход в ракетную шахту, из чего я сделал вывод, что исследования обнаруженного нами тела проходят именно там. В тот же день мы получили оружие – автоматы Калашникова новой сотой серии под более мощный патрон калибра 7,62 мм. Мне Пригоров вместо пистолета тоже выдал автомат, который я вместе с бойцами своего взвода сдал в оружейную пирамиду. Шерстнев же вообще не получил никакого оружия, о чем я узнал, только когда решил поделиться с контрразведчиком возникшими у меня подозрениями.

В тот же день мне присвоили звание старшего лейтенанта. Не было никакого торжественного построения и поздравлений. Пригоров просто зачитал мне приказ нашего командира полка о присвоении мне очередного воинского звания, а когда я спросил у него, почему приказ подписан моим прежним командиром, пояснил, что формально я и мои солдаты продолжаем службу в Пермском полку МБР. Впрочем, поздравление все-таки было. После обеда меня разыскала Крайнова и вручила мне парадные погоны старшего лейтенанта и горсть офицерских звездочек, чтобы я мог привести в соответствие с новым званием всю свою форму. Если бы не этот знак внимания с ее стороны, впору было напиться. Да нечем – на объекте нет ни грамма спиртного, разве что в лаборатории у ученых, да и то я не уверен.

Кстати, военврач Крайнова единственный человек, с кем здесь приятно общаться. Жаль, что она редко бывает на объекте: прилетит на сутки, а то и на несколько часов и снова улетает. Ученые постоянно погружены в свои мысли и никого, кроме коллег, не замечают. Опять же приказ, запрещающий нам любые контакты с научным персоналом. А Пригоров всегда смотрит так, словно пытается поймать на лжи. Неприятный человек. Даже наш особист Шерстнев по сравнению с ним рубаха-парень. Вот уж по кому никто не скучает, когда его нет на объекте. Лучше бы он сюда вообще не прилетал.

После прочитанного все, даже окружающий ландшафт горной долины и возведенные здесь строения, воспринимались совершенно по-другому. Более зловеще, что ли. Но самым таинственным и наверняка самым опасным местом являлся сам бункер. На подходе к нему Дмитрий поймал себя на мысли, что все еще ищет вокруг следы пропавших бойцов. Похоже, он был единственным, кто еще надеялся обнаружить хоть что-то, указывающее на нынешнее местонахождение Чиркова и Маслова. Остальные все внимание сосредоточили на взорванных воротах бункера, показавшихся из-за защитного бруствера. Только Ольга изумленно уставилась на протянувшуюся от ворот гравийную насыпь.

Зияющая в воротах огромная пробоина с застывшими потеками и брызгами оплавленного металла напоминала хищно приоткрытый рот, даже не рот, а оскаленную пасть неведомого хищника, готовую проглотить приближающуюся группу людей. Похоже, и остальные разведчики ощущали что-то похожее. Рассредоточившиеся при подходе к бункеру по команде Дмитрия, они постепенно вновь сгрудились вокруг командира уже без всякого приказа с его стороны. Лишь один Глухарь как ни в чем не бывало шагал в стороне, да Ольга держалась на несколько шагов позади основной группы.

Перед воротами Дмитрий остановился. Впереди что-то изменилось, но он никак не мог понять, что именно. И бронеплита, и проделанная в ней направленным взрывом дыра выглядели точно так же, как и при осмотре накануне. Но что-то определенно переменилось. Что-то стало другим. Нечто невидимое и не… Запах! Дмитрий сделал еще шаг, вплотную приблизив лицо к отверстию, пробитому в стальной плите. Да, так поразивший его при первом осмотре запах изменился. Стал менее резким, что ли. Во всяком случае, гнилью из открывшегося темного зева больше не пахло. Да и запахи моря и водорослей тоже исчезли. Теперь из дыры пахло, как из плохо проветриваемого, немного затхлого помещения.

Он обернулся к остановившимся позади разведчикам:

– Чувствуете запах?

Жила и Фагот одновременно кивнули.

– У бати в гараже, в яме, похоже пахнет, – принюхавшись, добавил Жила.

Дмитрий взглянул на стоящую за спинами разведчиков женщину. Но Ольга оставила и его вопрос, и ответ Жилина без комментариев.

Снаружи делать было нечего. Нужно было входить. Но Дмитрий никак не мог заставить себя сделать первый шаг. Он еще раз посмотрел на Ольгу, потом перевел взгляд на Глухаря. Вот кто полезет в тоннель без колебаний. Одно из двух: либо Глухарь совершенно ничего не боится, либо ему все равно, с чем он там столкнется.

– Все готовы?! – чтобы подбодрить себя и остальных, громко спросил Дмитрий. – Заходим.

Подарив себе еще секунду передышки, он опустил на глаза прибор ночного видения, отрегулировал подсветку и уже после этого шагнул в пробоину. Внутри было темновато, но не настолько, чтобы не увидеть шершавых стен, арочного свода и проложенных под потолком толстых кабелей, о которых накануне говорил Глухарь. А вот упомянутые Гирей лужи за ночь поразительным образом исчезли. Во всяком случае, на расстоянии видимости Дмитрий не обнаружил на полу тоннеля ни капли влаги. Зато заметил кое-что другое – небольшие отверстия в бетоне, две параллельные цепочки однотипных отверстий, пробитых на одинаковом расстоянии друг от друга.

Никто, кроме Ольги, не обратил на них внимания. Разведчики настороженно разглядывали уходящий в темноту тоннель, и только Злобин повернулся к бронеплите, изучая направляющие ее движения и приводной механизм.

– Странно.

– Что именно? – нахмурился Дмитрий. Он никак не мог взять в толк, чем конструкция ворот так заинтересовала снайпера.

Злой не торопился отвечать. Дмитрий уже привык к его немногословности, но порой она становилась невыносима.

– Очень странно, – повторил Злобин.

Он шагнул к установленной в основании плиты встроенной двери, провел рукой по ровной, без выступов поверхности и, наконец, повернул к командиру озадаченное лицо.

– Она же запирается только снаружи. С этой стороны гладкая плита, без каких-либо запорных механизмов. Но если так… – от удивления узкое лицо снайпера вытянулось еще больше. – Зачем понадобилось взрывать вход, если можно было просто повернуть штурвал и открыть дверь?

Дмитрий обернулся к Ольге:

– Что скажете, товарищ майор?

Но та нисколько не удивилась.

– Вы наблюдательны Злобин. Продолжайте осмотр.

Пользуясь своим положением инспектирующего, она ловко ушла от ответа. Правда, у Дмитрия тут же родился другой вопрос: что это за бункер, где входная дверь запирается снаружи и только снаружи? Но задавать его сейчас не имело никакого смысла. Ответ военврача Дмитрий мог предсказать заранее: конструкция двери, как и других объектов на полигоне, выполнена в соответствии с программой предстоящего обучения. Возможно, она использует другие слова, но в том, что смысл ее ответа будет именно таким, Дмитрий не сомневался. Как и в том, что все ее слова являются ложью.

Это все равно, что войти на собственную кухню и обнаружить, что кухонный стол, плита или холодильник попросту исчезли. Даже не так! Увидеть в зеркале, в прихожей, отражение прикрученной к стене вешалки, а потом обернуться и обнаружить, что этой вешалки на стене нет. Неудивительно, что она застыла как вкопанная, уставившись на насыпь узкоколейки, с которой исчезли абсолютно все рельсы и шпалы. Более трехсот метров проложенных железнодорожных путей, связывающих бункер с испытательным полигоном, попросту растворились, растаяли в воздухе. Возможно, при определенной доле фантазии, если очень сильно постараться, исчезновение железнодорожного полотна можно было как-то объяснить, если бы не одно «но» – спутниковые фотоснимки «Хрустального неба», на которых и насыпь, и железнодорожные пути на ней различались вполне отчетливо, даже без повышенного разрешения.

Последнюю серию поступивших фотоснимков Ольга просмотрела как раз перед вылетом из Москвы. Там все было, как и прежде. Ни она сама, ни установленные на компьютере программы сравнительного отбора не выявили никаких изменений. Значит, двое суток назад узкоколейка здесь еще была. И внезапно пропала? Как такое возможно? На ум приходил только один ответ: никак.

Ольга медленно подняла взгляд от пустой насыпи и сразу встретилась с глазами Дмитрия. Он все знает, промелькнула первая мысль. Но Ольга тут же отбросила ее. Она хорошо помнила, что не рассказывала Рогожину об устройстве полигона. Значит, не могла проговориться и об узкоколейке. Для него это просто насыпь и не более того. Не нужно подавать вида, что ее что-то удивило, и все будет в порядке. Больше Ольга не поднимала глаз и весь оставшийся путь смотрела себе под ноги. Это помогло, а возможно, ей просто повезло. Что бы Дмитрий ни заподозрил, ей он ничего не сказал.