Охота - Максим Константинович Сонин

она сорвалась с огромной горы и теперь очень быстро летит вниз. Иногда ей казалось, что ее волосы развеваются на ветру, а иногда – что все ее тело сжалось в крепкий кожаный шар, но все время она слышала биение собственного сердца, которое становилось тяжелее и тяжелее. А потом Еве стало по-настоящему страшно. Темнота вдруг хватала ее за кожу, тянула наружу кости. Было очень больно, по животу потекла горячая кровь, а в шее что-то хрустнуло, и Еве показалось, что ее глаза резко распахнулись и в них ударил яркий свет. Он пробил ее насквозь, разрезал легкие и сердце, которое вдруг перестало биться. Ева стала кричать и кричала очень долго, пока совсем не охрипла. Потом она медленно, долго приходила в себя. Возвращались к жизни руки и ноги – их покалывали тысячи иголок, и, когда Еву начали поднимать из колодца, ей показалось, что веревки сейчас сожмутся и разрежут ее на куски.

Теперь, прыгая между крестов, крестясь и показывая знаками молитву, Ева старалась колодец не вспоминать. Даже погреб со страшной иконой был лучше колодца. Ева споткнулась, растянулась на земле. Больно ударилась носом о камень. И тут сзади раздался хруст веток. Кто-то неспешно подходил к кладбищу.

Глава девятая

Богдан следил за новостями очень внимательно. За все время с тех пор, как он полтора года назад приехал в Питер, к человеку с топором братья обращались всего дважды, а тут за два дня целых три сообщения в «Колодце». С первым все было понятно. Когда Богдан узнал, что на мосту убили Журналиста, то просто прочитал короткую молитву благодарности:

Господи, я, раб Твой Богдан, благодарю Тебя за то, что Ты избавляешь землю от всякой нечисти, будь то журналисты, активисты или любые другие бесноватые. На Твое миелосердие уповаю, и кланяюсь Тебе, и славлю имя Твое, спасибо.

Когда на следующий день появилось сообщение с еще одним описанием, Богдан тоже не удивился – не напрямую же журналист вызнал про Обитель. Должен был у него быть какой-то источник. Тут тоже прочитал молитву, хотя про нового убитого ничего не знал, поэтому ограничился общей благодарностью:

Благодарю Тебя, Господи, за то, что оберегаешь рабов Твоих. Аминь.

А вот после третьей новости Богдан задумался. В самом центре Питера, у клуба «Б-Гема», неизвестный зарубил топором парня и покалечил еще какую-то девушку, которую, как написала «Фонтанка», забрали на скорой, но в стабильном состоянии. По клубу «Б-Гема» работали братья – Илья и Кирилл. Кирилл в прошлом году ушел из жизни, а вот Илья был жив, и как раз он-то и посылал в чат сообщения. Богдану в голову закрались нехорошие подозрения. Залез на «Двач», нашел там две фотографии с места убийства. Кто-то их сделал еще до приезда полиции. Точно сказать было сложно, потому что лица на фотографиях видно не было, но кофта вроде похожая у Ильи была. Богдан забеспокоился, закинулся Двоицей (не полной таблеткой, а парой крошек с растолченной дозы), стал разговаривать с Богом в колодце. Это когда тело вниз вроде тянет, но ориентацию в пространстве не теряешь и только мир вокруг немного плывет. Бог сказал: напиши отцу.

Ну Богдан и написал. Так и так, Бог покарал Илью, наверняка за дело, но там девушка осталась жива. Что с ней полагается сделать? Богдан не знал, кто именно занимается реализацией сообщений из «Колодца», но слышал от того же Ильи, что человек этот не то что новостей, а вообще ничего не читает и с миром никак, кроме чатов, не контактирует. Получалось, про то, что девушка выжила, он мог и не знать.

Отец ответил сразу. Съезди-ка в больницу, написал, посмотри, в сознании ли девушка. Ну, то есть, конечно, не так написал, но Богдан примерно так это прочитал. И немного напрягся, потому что сам никогда на подобные задания не ездил. Он был из хорошей двоицы, успешной. Во-первых, за полтора года в Питере ни он, ни его брат не сторчались и не выпилились, а это уже само по себе было достижением. Братьям и сестрам вне Обители было трудно, даже Богдан, вроде человек счастливый, иногда сильно мучался. Ходишь среди «обычных», мирских людей, и все время кажется, как будто этот мир ненастоящий, что это какая-то оболочка бумажная. А стоит сожрать не одну таблетку, а горсть – и сразу попадешь в мир настоящий, по ту сторону. Оказаться-то окажешься, а вот как на тебя Бог посмотрит за то, что ты сам себя раньше времени на тот свет отправил, – неясно. Или даже так – ясно. Плохо посмотрит. А Бога Богдан любил, выбора не было.

Собрался, переоделся, поехал в больницу. Молился только, чтобы отец не приказал ему девушку прямо в койке прибить:

Господи, я раб Твой Богдан, прошу не дай отцу взять за меня на мою же душу грех убийства, я к убийству не готов – ни душой, ни физически. Я хорошо Двоицу продаю, дай мне этим делом заниматься и дальше. А убийство другим оставь, которые к этому делу приучены.

– Еще что нужно? – спросил федерал. Мишка задумалась. Она перечислила уже все, что хотя бы в теории можно было вытащить из баз данных и архивов. Еще нужно было дождаться отчета от Эли, которая с утра сидела в библиотеке.

– Может… – начал Алексей. Мишка и федерал повернулись к нему, и молодой полицейский замолчал, втянул голову в плечи.

– Давай выкладывай, – сказал федерал. – На рабочем совещании полагается высказывать все идеи, приходящие в голову.

Алексей огляделся. Обстановка в больничном коридоре была не слишком совещательная. Во-первых, очень светло, а во-вторых, мимо все время ходили люди. Врачи, медсестры, пациенты, посетители в шуршащих бахилах. Алексей привык, что рабочие встречи проходят в маленьких темных кабинетах или вообще на улице.

– Живее, Алексей Борисович. – Федерал похлопал себя по колену. – Что у тебя?

– Я думал… – Алексей еще раз огляделся. – Может, можно через вот этот чат в телефоне другим дилерам написать? Выманить их куда-нибудь, взять всех.

– А что? – Федерал повернулся к Мишке, которая только что показывала коллегам телефон убитого.

– Не выйдет, –