Убырлы - Наиль Измайлов

— Вот вы уроды, — сказал я жалобно. — Это ж мой заяц, вы что?…

И замолчал, гладя пальцем лысинку между ушами.

Заяц был не новым — он никогда новым не был, — но вполне чистеньким, целеньким и не замусоренным. А у меня бы он вряд ли выжил, и у Дильки тем более — она по малолетству девушка лютая была, во все стороны путь кукольными бошками устилала, натурально. Стало быть, спасибо воришкам, что сохранили его для меня. Ну, для меня получается, хоть цель была другой. И спасибо, что сюда притащили, внезапно понял я. Заяц потерялся, когда я мелкий был, мы тогда в однушке на Чистопольской жили. А нашелся в новой квартире за новой газовой плитой.

Ха.

Я, дурак, седел тут усердно, боялся всякой жуткой гадости. А жуткой гадости игрушки, между прочим, не нужны. Они салагам нужны вроде меня мелкого, и прочим деткам. Бичуре какой-нибудь, городского подвида. Не хватало еще бичуры бояться.

— Спас… — начал я и спохватился.

Похлопал в ладоши, не выпуская зайца из подмышки, и задвинул плиту на место. Я не особо вслушивался, что там шипит и булькает злобно, зато решил было из благодарности гостинчик какой-нибудь для ребят на полу оставить — хлеба там, сыра какого-нибудь. Но не стал. Во-первых, кот сожрет — где он, кстати? Так и дрыхнет, паразит, пока я с медвежьей болезнью сражаюсь. Во-вторых, нет у меня ни сыра, ни хлеба. А главное, быстрее бичуры крысы с тараканами набегут. Они не такие прикольные. Хотя они сбежали. К тому же мама набежит, и это будет ни разу не прикольно. Даже если я про зайца расскажу. Она порадуется, конечно, но этого зайца, например, к моей ладошке пришьет. А папа стишок сочинит, типа «С любимыми не расставайтесь».

С любимыми. Ха.

На часах было 02.45. Опять. Ну и ладно.

Я прижал зайца к щеке и шепнул ему в глупый глаз:

— Quyan, min sine yawatam.

Лег, обнял игрушку и спокойно уснул. Я ведь знал, что теперь все будет хорошо.

Прикольно, да?

Часть четвертая

Учись на хорошо и отлично

1

— Измайлов, вот ты гад все-таки, — сказала Катька.

Здравствуй, школа.

Я проснулся как по будильнику, который, само собой, не ставил. Сел на диване, позевал, разлепил глаза, убедился, что уже 7.02, так что еще пять минут вздремнуть не получится, встал на вялые ноги, сдержанно гадая, почему у меня болят все мышцы и половина суставов, включил чайник, отдал должное ванной и пошел будить Дильку. И на пороге ее комнаты споткнулся о кота, который, гад, даже не отполз — мявкнул возмущенно и тюкнул меня лапой в лодыжку.

Я вспомнил, что Дильки здесь нет. И папы с мамой здесь нет. И жизни такой, как была, нет.

Я чуть не заплакал, честно говоря, и на всякий случай заглянул все-таки в комнаты к Дильке и к родителям. Вдруг мне вся эта чехарда с отъездами, приездами, драками и многосерийной жутью приснилась. Бывают такие сны — долгие, правдошные и на пятьсот частей, так что не поймешь, проснулся ты или, наоборот, из реальности ненадолго голову выставил.

Я рассмотрел пустые кровати, перешагнул через горы одежды, которые набросал вчера, вздохнул и пошел собираться. Неохота мне было в таком доме весь день проводить. И лишь перед уходом вспомнил, что надо позвонить däw äni. Набрал, насчитал десять гудков, отключился, набрал еще раз, спохватился и побежал. Из школы эсэмэску отправлю. А вот записку сейчас оставить надо.

Ни ручки, ни бумаги не нашлось. Пришлось дербанить сумку и терять время на упихивание обратно всех вылезших потрохов. Еще кот мешал — он не выпускал меня. Сел перед дверью и растопырился.

— Ну ты-то куда, — пробубнил я. — Уйди, опаздываю.

Он поднял лапу.

— Драться будем? Давай вечером, а?

Кот смотрел на меня внимательно и не двигаясь. Я сказал очень убедительно:

— Я ненадолго. В школу сбегаю и обратно. Да не бойся ты, я про тебя больше не забуду. Хочешь, гулять попозже пойдем? А? Засиделся, я понимаю, ты же вольная птица. Шучу, не птица. Сейчас не могу, а вот вернусь, и с собой тебя возьму, по-любому, вот честно. Договорились?

Кот моргнул и растопырился сильнее. Я мягко отодвинул его в сторону, так кот попытался обнять меня всеми лапами, даже шеей зацепился и зашипел, отчаянно так. Я осторожно стряхнул его и выскочил в коридор. Воткнул записку между дверью и косяком, метнулся к лифту и застучал по кнопке вызова. Почти опаздываю.

Почти, говорят, не считается. Правильно говорят. Я еще и в лифте застрял. Кабина со скрежетом дернулась и застыла — как будто перекосившись. Меня, во всяком случае, на стеночку бросило. И свет погас — ме-едленно так.

Я понажимал кнопки, попинал двери, попытался раздвинуть их и высмотреть что-нибудь в щель. Без толку.

Американским героям удобно — они как застрянут, сразу люк в потолке ш-шить в сторону, и по канатам к крыше. Их бы в наши лифты. Чтобы люк поискали и чистенькую шахту, сверкающую серо-синим. Или до диспетчера попробовали бы доораться. О, кстати.

Я подсветил кнопки папиным телефоном, нашел вызов диспетчера, ткнул и прислушался. Динамик внизу панели помалкивал. Я вдавил клавишу и сказал, не отпуская:

— Здрасьте. Я тут это, застрял. Улица…

В динамике зашуршало. Я кашлянул и повторил:

— Здрасьте. Вы слышите?

Шуршание сменилось свистом, бархатным таким, потом выше и тоньше, аж уши заложило. Я сморщился и сообщил по складам:

— Алло, у вас тут…

Динамик рявкнул басом и будто взорвался. Я отлетел, как от толчка и грянул лопатками в алюминиевую стенку. Чуть морковку с телефоном не выронил. В ушах ворочались пустые бочки.

— Вы долбанулись, что ли! — заорал я с обидой. — Убить же можно!

— Убить, — отчетливо сказал женский голос.

Вспыхнул свет. Лифт дернулся и скользнул вниз. Остановился на первом этаже и открылся.

Я шагнул к панели, поднес палец к вызову диспетчера, отдернул его, громко сказал: «Дебилы больные, блин» и побежал в школу. Добежал без приключений, но явно после звонка. Охранник Фагим разбурчался, но я уже проскочил в гардероб, а оттуда усвистал к доске объявлений уточнять расписание. Оно не изменилось, первым география. Я рванул было на третий этаж, но тормознул и вернулся к стенду. Именно в этот миг у верхнего объявления отлепился краешек, который перегнулся и заслонил текст. Я вытянул руку, — она тряслась, — и расправил листок. Уф. Ничего страшного. Обычная глупость: «Внимание! Уборка классов проводится согласно расписаниям, утвержденным в начале учебного года». А мне показалось, что буквы «у», «б» и «р» набраны крупнее остальных. Или не показалось. Е-мое, буду я еще объявы про уборку анализировать.

Я ждал, что урок уже идет — соответственно, графичка Людсанна встретит меня суровым замечанием и велит садиться. А графички не было. Вообще никакого учителя в классе не было.