Ташкент: архитектура советского модернизма, 1955–1991. Справочник-путеводитель - Борис Чухович

но и активное трудоспособное население. «Территории вблизи дома активно используют мужчины, проводящие время на открытом воздухе за настольными играми и любительским трудом (главным образом — озеленением территории и уходом за насаждениями). Такие занятия ведут к возникновению соседских контактов. На их основе формируются соседские коллективы, способствующие общественно-полезной деятельности»[170].

Со стороны входов в жилые дома были устроены затененные дворики, вдоль основных пешеходных путей — системы пергол с вьющимися растениями. В соответствии с принятыми в 60-х представлениями о правильном устройстве микрорайонов особое внимание было уделено взаимодействию архитектуры и естественной природной среды: «В застройке учтен ландшафт местности, каждый элемент природы. Арык Чаули по проекту инженерной подготовки территории заключается в трубу, а на месте старого русла устраиваются декоративные водоемы, берега которых, засаженные плакучими и вавилонскими ивами, превращаются в живописные места отдыха»[171].

В центральной части микрорайонов Ц-4 и Ц-5 были предусмотрены скверы для отдыха людей старшего поколения, при этом отдельные их участки были перекрыты легкими навесами. Неподалеку от скверов были запланированы сады с игровыми площадками для детей младшего возраста, а также спортивными площадками для молодежи с радиусом обслуживания 150–240 метров.

В микрорайонах Ц-4, Ц-5 и Ц-6 в Ташкенте впервые была применена закрытая система ирригации с дождевыми установками. На детских площадках были устроены бетонные чаши и каналы для пуска корабликов, плескательные бассейны[172].

Микрорайон Ц-5. 1971

Только в Ц-5 запланированная площадь теневых навесов составляла 37 000 квадратных метров, в центре микрорайона был обустроен небольшой стадион, запроектировано 7 плескательных бассейнов разных типов, один открытый плавательный бассейн, четыре бассейна типа «хауз», 21 площадка для отдыха, 9 волейбольных площадок, 4 баскетбольные, 4 площадки для тенниса, 2 — для городков и 2 гимнастические площадки. Также было устроено 8 площадок для сушки белья на улице и даже одна общественная уборная — чтобы можно было не уходить со двора домой лишний раз.

ИТОГ

Даже несмотря на то, что в микрорайонах Ц-4, Ц-5 и Ц-6 удалось реализовать далеко не все задуманное проектировщиками (последний вообще был построен с существенными отступлениями от первоначального проекта), их застройка и инфраструктура стали воплощением уникального советского градостроительного и архитектурного эксперимента, направленного в целом навстречу человеку. Однако после того, как микрорайоны были сданы, денег на поддержание их инфраструктуры практически не выделялось. Несмотря на действительно существовавшие добрососедские отношения и периодический добровольный труд жителей по уходу за растениями и чистке водоемов, дворовые пространства постепенно деградировали. В настоящее время городская среда претерпела существенные изменения, однако многие ее первоначальные элементы еще прослеживаются и даже отчасти продолжают выполнять свои первоначальные функции, так же как и объекты социальной инфраструктуры типа детских садов и школ в шаговой доступности.

Ольга Казакова

11. ДВОРЕЦ СПОРТА «ЮБИЛЕЙНЫЙ» 1966–1970

АРХИТЕКТОРЫ Г. АЛЕКСАНДРОВИЧ (ГАП), О. ПАЛИЕВА, Н. ЯСНОГОРОДСКАЯ

ИНЖЕНЕРЫ А. ИВАНОВ, Г. БЕЛЬФЕР, Г. ПЕРГАМЕНЦЕВА, М. ПЕРЕЖОГИН, В. ВДОВИЧЕНКО, Н. ГАРШТЕЙН

УЛИЦА БЕРУНИ, 41.

 БЕРУНИ

История этого здания демонстрирует возможности советской системы проектирования, допускавшей трансформацию типового проекта в уникальный памятник брутализма

ЛЕДОВЫЙ ДВОРЕЦ В «СТОЛИЦЕ СОЛНЦА И ТЕПЛА»

Ни тексты авторов Дворца спорта «Юбилейный», ни сохранившиеся архивные документы не проясняют причины появления этого сооружения в столице Узбекистана, чей южный имидж, казалось бы, не предполагал общественного интереса к зимним видам спорта. Факт заимствования Ташкентом типового проекта крытого катка, разработанного Всесоюзным институтом по проектированию спортивных сооружений (Союзспортпроект) и адаптированного в Алма-Ате для 9-балльной сейсмической зоны, позволяет дедуктивно предположить два возможных сценария. Во-первых, строительство Дворца могло быть частью общесоюзной программы по массовому развитию зимних видов спорта и в особенности фигурного катания и хоккея, в которых СССР доминировал на международных соревнованиях. Во-вторых, появление в 1966 году аналогичного катка в Алма-Ате не могло не вызвать реакции Ташкента, учитывая регулярно проявлявшееся архитектурное соперничество двух столиц. Как бы то ни было, имеющиеся документы позволяют точно зафиксировать, что ташкентские архитекторы взяли за основу именно алма-атинскую версию проекта и даже в сметных подсчетах ориентировались на цифры казахских коллег[173]. Тем не менее именно ташкентский проект оказался настолько серьезно переработанным, что при его сопоставлении с другими построенными вариантами катка Союзспортпроекта (Новосибирск, 1964; Горький, 1965; Алма-Ата, 1966; Барнаул, 1966; Запорожье, 1971; Ижевск, 1971; Донецк, 1975 и т. д.) возникает ощущение, что речь идет об оригинальном сооружении иного типа.

Строительство Дворца. Кон. 1960-х

Вид на Дворец со стороны Вузгородка. Нач. 1970-х

ПЕРВЫЙ ВАРИАНТ

В проекте спортивный комплекс задумывался как единое целое с Вузгородком{30}: союз спорта с образованием и наукой был характерной составляющей архитектуры оттепели. Впервые проект ледовой арены кворум ташкентских архитектурных экспертов обсудил 21 мая 1966 года, спустя менее месяца после ташкентского землетрясения. Задание разработали М. Воробьева и Н. Ясногородская. Визуальных материалов по их проекту не сохранилось, но по отзывам рецензентов можно понять, что речь действительно шла о привязке типового проекта — на этом основании экспертиза сконцентрировалась на градостроительных решениях в постановке объекта, отказавшись обсуждать его фасады и внутреннее устройство[174]. Главный рецензент, Владимир Березин, указал на неверную ориентацию здания, чей главный фасад и детально разработанная площадь выходили на Выставочную улицу (ныне ул. Беруни). По его мнению, поскольку ледовая арена располагалась рядом со строившимся студенческим городком, ее главный фасад должен был выходить на север, где следовало разбить буферную площадь между спортивным сооружением и кампусом университета[175]. Также на Вузгородок, согласно соображениям эксперта, следовало ориентировать произведения монументального искусства (в экспертизе говорилось о «монументальной росписи главного фасада»).

То, что случилось в дальнейшем, продемонстрировало известную гибкость механизмов функционирования архитектурных институций, так как авторы следующего проекта, проанализировав суждения критиков, настояли на изначальной ориентации спортивного комплекса. В этом был градостроительный смысл. Ледовый комплекс и Вузгородок архитекторы действительно видели как единое целое, но понимали это целое иначе. Прежде всего они ориентировались на последовательное раскрытие нового модернистского ансамбля в северо-западной части города, начинавшегося с площади перед дворцом спорта и получавшего развитие в серии открывавшихся видов студенческого городка. Что же касается функциональной связи между двумя комплексами, она действительно была неочевидна, так как ледовый спорткомплекс был призван обслуживать весь город, а не только студентов, в распоряжении которых к тому же были собственные спортивные сооружения на территории кампуса.

НЕЮБИЛЕЙНЫЙ «ЮБИЛЕЙНЫЙ»

В СССР вообще и в Узбекистане в частности широко распространилась практика строительства «юбилейных объектов»[176]. Здания было принято не просто вводить в строй, но и посвящать