Опасный мужчина - Кэндис Кэмп

Элеонора подняла на Энтони исполненный муки взгляд. Он тут же взял ее за руку:

– Выбросите из головы. Эдмунд не мог так поступить. Он столько лет сражался за жизнь. И наконец добился больших успехов, здоровье его улучшилось…

Элеонора сжала руку Энтони, благодарная за то, что он успокоил ее.

– Спасибо. Я тоже так не думаю. Но как же тогда объяснить его слова?

– Возможно, Эдмунд просто хотел подчеркнуть важное значение этой броши. Предупредить вас, чтобы вы берегли ее. Должно быть, в ней есть нечто особенное?

– Вещь тонкой работы. Мозаика называется pietra dura, это итальянский метод складывания рисунка из крошечных камешков. На нее затрачено немало труда, однако ничего драгоценного в ней нет.

Элеонора провела пальцами по выложенному в камне цветку, потом по золотому ободку, обрамлявшему черный камень. Она перевернула брошь и посмотрела на обратную сторону.

И тут в первый раз заметила на ободке шов:

– Погодите-ка! Что это? – Элеонора поднесла брошь поближе к свече. И разглядела тонкую, не шире человеческого волоса, но вполне явственную линию. Она шла по закругленному краю броши, примерно в полудюйме от ее обратной стороны. – Видите?

Энтони кивнул и склонился над украшением вместе с ней. Элеонора кожей чувствовала его близость и то, как его волосы касаются ее волос. Ощущала теплое дыхание Энтони на своей щеке и слабый запах его одеколона. Вдруг Элеоноре стало трудно сосредоточиться на чем-то, кроме его присутствия. Она надеялась, что Энтони не заметит, как подрагивают ее пальцы.

– Как вы думаете, ее можно открыть? – спросил он.

Элеонора попыталась просунуть ноготь в узенькую щель, однако ничего не вышло. Зажав брошь двумя пальцами, она потянула за крышечку, а когда та не поддалась, попробовала повернуть.

И ахнула, когда у нее начало получаться.

– Смотрите!

Элеонора повернула еще раз, и задняя часть начала отделяться. Наконец ей удалось открыть брошь.

Внутри небольшого углубления в черном камне скрывался крошечный серебряный ключ.

Глава 10

– Ключ! – Энтони посмотрел на Элеонору. – Как думаете, от чего он?

– Есть одно предположение, – ответила она, аккуратно извлекая маленький предмет. – Пойдемте. Нужно кое-что проверить.

Элеонора провела его на первый этаж, в кабинет, открыла шкафчик и достала шкатулку из розового дерева, которую спрятала там несколько дней назад. Она нажала на боковую стенку, потянула, сдвинула фрагмент мозаики и показала Энтони миниатюрную замочную скважину.

– Здесь потайное отделение, – пояснила она.

– Какое отделение? Что это за шкатулка? Она Эдмунду принадлежала?

Элеонора кивнула:

– В ней он носил письменные принадлежности. Всюду брал с собой, из дому без нее не выходил.

Элеонора наклонилась и аккуратно вставила ключик в замочную скважину. Предположение подтвердилось – когда Элеонора повернула его, раздался тихий щелчок, и узкий ящичек чуть выехал вперед. Элеонора потянула его на себя и выдвинула полностью.

Внутри обнаружились несколько рукописных листов с нотами – почерк Эдмунда. Сверху было надписано по-английски «Неаполитанская соната».

– Вы о ней знали? – спросил Энтони, бросив взгляд на Элеонору.

Та покачала головой. От волнения у нее перехватило дыхание.

– Нет. В первый раз вижу. Должно быть, он начал писать новое произведение. Но зачем так тщательно его скрывал?

С осторожностью и почтительностью Элеонора взяла нотные листы в руки.

– Видимо, это именно то, что нужно вору. Ему было известно, что ключ спрятан в каком-то из моих украшений. Наверное, и медальон взял, потому что решил – ключ внутри.

– Тогда почему бы просто не выкрасть шкатулку? – произнес Энтони. – Даже если нет ключа, можно просто сломать ее.

– Пожалуй, вы правы. А вдруг вор не знал всех подробностей? Может, он не вполне представлял, что именно спрятано в моем украшении и что есть еще и шкатулка, которую открывает этот ключ. Все возможно. Но нет сомнений, среди моих драгоценностей вор искал именно брошь.

– Чтобы потом сонату украсть? – с сомнением в голосе уточнил Энтони.

Глаза Элеоноры вспыхнули от возмущения.

– Эдмунд был гением! Это его последняя работа, к тому же обнаруженная после смерти композитора. Она бесценна!

– Для вас и других любителей музыки – возможно. Но что с ней будет делать вор? Кражи в большинстве случаев совершаются ради денег.

– Он может выдать сонату Эдмунда за свою собственную! – воскликнула Элеонора. – Некоторые бездарные композиторы способны на все, лишь бы добиться признания.

– Охотно верю.

Энтони явно находил ее версию неубедительной, но Элеонору открытие так воодушевило, что она ничего вокруг не замечала. Выбежав из комнаты, она поспешила в музыкальный салон. Зажгла свечи в канделябре и села за пианино.

Поставив ноты на пюпитр, Элеонора начала играть. Мелодия оказалась простая. Даже слишком простая, вдруг поняла она. Другие творения Эдмунда были намного изысканнее. Эта же мелодия звучала примитивно и неинтересно, а местами и вовсе резала слух.

Пальцы Элеоноры двигались все медленнее и наконец замерли. С растерянным видом она подняла глаза на Энтони:

– Ничего не понимаю. Эдмунд такого никогда не писал.

Энтони нахмурился:

– А может, это не он сочинил?

– Я узнала почерк.

– Переписал откуда-нибудь.

– Но зачем? И почему убрал в потайное отделение? Музыка, мягко говоря, посредственная.

– Возможно, поэтому и спрятал ноты. Не хотел, чтобы кто-то увидел неудачное произведение.

– Тогда он бы их просто разорвал и выбросил. Эдмунд всегда так делал, когда у него что-то не получалось. Но такой плохой музыки он не писал ни разу.

Элеонора взяла ноты с пюпитра и долго вглядывалась в них.

– А вдруг… вдруг Эдмунд решил, что теряет свой талант?

– Разве так бывает?

– Не знаю. Это настолько хуже всего, что он создал… Даже не понимаю, зачем он вообще стал записывать такую мелодию. – Элеонора опустила листы на пианино. – Может быть, он не мог ничего сочинить, и это лучшее, что у него вышло… – С глубокой грустью в глазах Элеонора посмотрела на Энтони. – Знаете, если Эдмунд почувствовал, что дар его оставил, он вполне мог решить, что жить ему больше незачем.

– Нет. Чепуха какая-то. Из-за одной слабой работы думать, что больше ничего хорошего не напишешь? Он хотя бы говорил с вами о чем-то подобном?

– Нет, ни разу. Но случись с Эдмундом подобное несчастье, он не захотел бы никому об этом рассказывать, даже мне. Музыка для Эдмунда была превыше всего. Способность творить для него – самое главное, намного важнее, чем обретенное здоровье или признание, которое получила его опера.

– Ну почему вы опять о самоубийстве заговорили? – с раздражением выпалил Энтони. – Этого не может быть.

– Просто не идут из головы его слова о броши и этот странный тон… Мне уже тогда стало не по себе. А еще в тот день Эдмунд вышел в море один. Он никогда не плавал один. Только с Дарио или еще с кем-нибудь. Ему потому и нравилось ходить под парусом – он любил проводить время с друзьями. Но в тот день Эдмунд сказал, что поплывет один. Я предложила составить ему компанию, но Эдмунд ответил «нет», сказал, что ему надо подумать наедине. Вот я сейчас вспоминаю об этом… У него был довольно-таки обеспокоенный вид.

– Просто вы боитесь, что он мог покончить с собой. Потому и наделяете его слова и поступки якобы скрытыми смыслами.

– Но что с ним могло случиться? Море было спокойное. Погода спокойная, ясная. Лодка надежная. К тому же Эдмунд знал, что делать, хотя никогда и не ходил в долгие плавания. Я много об этом думала. И не могла поверить… Но теперь… Выходит, у Эдмунда могла быть причина.

– Это все вовсе не значит, будто он покончил с собой. Вы всего лишь строите догадки. И вообще, даже если Эдмунд записал так называемую «Неаполитанскую сонату», это еще не значит, что он же ее и сочинил. А может быть, это просто был некий эксперимент. Нелепость какая – человек не может вдруг взять и ни с того ни с сего разучиться писать музыку! Или даже решить, что разучился ее писать. Талант может померкнуть со временем, но не исчезнуть внезапно.

Элеонора начала было говорить, но Энтони поднял вверх палец, останавливая ее.

– Нет, подождите. Ответьте сначала вот на какой вопрос: зачем Эдмунд запер ноты с плохой сонатой в потайном отделении, а потом отдал вам спрятанный в броши ключ, да еще и попросил беречь ради него? Вы сами сказали – Энтони бы не захотел, чтобы кто-то узнал, что с ним произошло такое. Он бы порвал и выбросил все эти ноты.

Элеонора помолчала.

– И впрямь не сходится.

– У меня есть другое предположение, и оно объясняет все странности, связанные с несчастным случаем на море. – Энтони помолчал и мрачно произнес: – Эдмунда убили.

Элеонора застыла. К лицу стремительно прилила кровь.

– До сих пор подозреваете меня в убийстве Эдмунда? Да как вам…