Райское место - -

Франсуаза Бурден

Райское место

Моей дочери Фредерике, которая постоянно вспоминает дождливый и такой грустный день в Кочине, неуемный хохот в «Турнесоле», один из водных праздников 14 июля в объятиях розового фламинго, пузырьки шампанского в «Плюм» и «Ля Корниш», медведей в Туари, греческое побережье и четырех кошек – словом, то фантастическое лето 2017 года, которое никак не забывалось, но при этом, однако, еще только предвещало грядущую фантастическую зиму.

Где-то всегда найдется бездомная собака,

которая помешает мне быть счастливой.

© Волевич И., перевод на русский язык, 2021

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021

Франсуаза Бурден – одна из ведущих авторов европейского «эмоционального романа». Во Франции ее книги разошлись общим тиражом более 8 млн экземпляров. В мире романы Франсуазы представлены на 15 иностранных языках.

«Le Figaro» охарактеризовала Франсуазу Бурден как одного из шести популярнейших авторов страны.

"Очень человечный, красивый роман о сильных чувствах и экзотических местах".

Отзыв редактора:

Вы только подумайте, дикая саванна в сердце Франции. Зачин нового романа Франсуазы Бурден похож на изящную фантазию – меня это сразу подкупило. Меж тем, книга оказалась действительно богата на сюрпризы. Это история о борьбе за сокровенную идею и о привязанности длинною в жизнь. Но главное, о том, что любая наша мечта, даже самая эксцентричная, обязательно сбудется, если за нее бороться.

Часть 1

1

– С чего это ты взял, что я одолжу тебе денег? – с ухмылкой спросил Ксавье.

И окинул пасынка презрительным взглядом с высоты своего превосходства. Этот недоумок столько лет отравлял ему жизнь, что возможность увидеть его наконец в роли просителя и отказать доставила Ксавье большое удовольствие.

– Тем более что я никогда не одобрял этот твой проект, – добавил он.

– Я не нуждаюсь в твоем одобрении, – сухо возразил Лоренцо. – Это вполне реальный, многообещающий проект, и он уже сейчас на подъеме.

– С чем тебя и поздравляю…

Поняв, что разговор закончен, Лоренцо встал, наградив Ксавье холодной, но учтивой улыбкой.

– Перед уходом я зайду попрощаться с мамой.

Повернувшись, он увидел Валера, который бесшумно вошел в гостиную. Тот наверняка слышал их дискуссию, и она его явно огорчила. Когда Лоренцо проходил мимо него, он шепнул:

– Встретимся через пять минут.

Его сводный брат вышел, и Валер обратился к отцу:

– Почему ты относишься к нему так враждебно?

– Враждебно? Да нисколько! – возмущенно ответил Ксавье. – Просто я не желаю участвовать в его авантюрах. Как подумаю, что он вбухал все свое жалкое наследство в эти…

– Папа, это его личное дело.

– Предположим, что так. И, однако, я убежден, что он страдает манией величия, и этот знаменитый парк разорит его дотла.

– Ну, этого ты знать не можешь.

– Я знаю одно – что не дам на это ни гроша из своих денег. Не забывай, мне еще предстоит обеспечить твое будущее и будущее твоих сестер. А я, когда выйду на пенсию, не желаю класть зубы на полку из-за каких-то сомнительных вложений.

Валер беззаботно пожал плечами.

– В любом случае постарайся в следующий раз обходиться с ним помягче! Ты его почти не слушал и даже чашки кофе не предложил! Обращаешься с ним, как с чужим человеком, а потом удивляешься, что…

– Я давно ничему не удивляюсь с его стороны! – взорвался Ксавье; он уже как будто раскаялся в своих словах и теперь старался оправдаться.

– Если твоя мать захочет пригласить его на ужин, я ничего не имею против.

Их с Лоренцо враждебность всегда оставалась взаимной. Желая завоевать Мод и жениться на ней, Ксавье был вынужден смириться с присутствием этого трехлетнего хорошенького, как ангел, мальчугана, но так и не смог к нему привязаться. Ему не терпелось завести собственных детей, и он предоставил Мод самой воспитывать сына, однако чем больше она баловала своего первенца, тем сильнее это раздражало Ксавье. Скоро у них с Мод родилась первая дочь, потом вторая, и это очень радовало Ксавье, но он продолжал надеяться на рождение сына. Наконец на свет появился Валер, и тут уж гордости отца не было пределов. Теперь у него – родной сын, и это окончательно оттеснило Лоренцо на задний план…

Лоренцо… Это имя особенно раздражало Ксавье, подчеркивая итальянское происхождение пасынка и неприятно напоминая о первом муже Мод – Клаудио Дельмонте, погибшем в автомобильной аварии, – он всегда водил свою «Альфа-Ромео» на сумасшедшей скорости. Мод никогда не говорила о нем, однако сохранила привязанность и любовь ко всему, что напоминало ей об Италии. Так что, женившись на молодой очаровательной вдове, Ксавье поневоле пришлось заодно принять и воспоминания, которые она хранила в глубине души, и этого совершенно ненужного ему ребенка. Взрослея, Лоренцо становился похожим на героя-любовника и при этом демонстрировал весьма твердый характер. Очаровательный малыш с черными кудряшками и голубыми глазами превратился в красавца-подростка, незнакомого с юношескими прыщами, а затем в блестящего, хотя и мрачноватого молодого человека, на которого западали все девушки подряд.

Ксавье с самого начала решил называть пасынка Лораном, объявив, что имя во французском стиле поможет ему лучше вписаться в их семью. Однако Мод упрямо продолжала называть сына Лоренцо, а младшие дети, очарованные экзотическим звучанием имени, подражали матери. Точно так же их интриговали ежегодные таинственные поездки сводного брата в Бальме[1], где он навещал своего деда с отцовской стороны. Они никак не могли понять, почему этот дед живет один в старом деревенском доме со своими кошками – вот уж оригинал! По возвращении Лоренцо почти ничего не говорил о нем, а на вопросы отвечал крайне скупо, с загадочной улыбкой. Таким образом он ограждал свою итальянскую половину от саркастических реплик отчима. А матери рассказывал только, что когда он выходит из поезда на туринском вокзале, какой-то незнакомый человек, всякий раз другой, хлопает его по плечу и объявляет: «Ты внучок Этторе, верно? Иди за мной!» – и доставляет его в Бальме, к деду, который уже не может сам водить машину. Потом, в конце каждого визита, который длился всего пару выходных дней, старик фотографировал Лоренцо на свой древний «Полароид». Таким образом он мог любоваться внуком целый год, прежде чем вручить его фотографию очередному провожатому. Довольно скоро Ксавье попробовал сделать из Валера соперника Лоренцо, – он возлагал большие надежды на своего сына. Увы, Валер не был ни прилежным студентом, ни стойким спортсменом. Мечтательный, сентиментальный и довольно ленивый, он даже не думал конкурировать с Лоренцо, которым восхищался и которого искренне любил. К тому же семилетняя разница в возрасте давала ему мало шансов сравняться со старшим братом. А обе сестры – Анук и Летиция – и вовсе не знали, к какому лагерю примкнуть. Они любили отца, и даже если замечали, что он строг с Лоренцо, оправдывали его тем, что их сводный брат – упрямец. И вот доказательство: их стычки не прекращались, и на Лоренцо градом сыпались наказания, которые не всегда выглядели справедливыми. Тем не менее, если Лоренцо лишали каких-нибудь развлечений вне дома или карманных денег, если у него отнимали мобильник или блокировали компьютер, он никогда не жаловался. И, словно назло отчиму, демонстрировал блестящие школьные результаты. Сдав выпускные экзамены и получив диплом, он начал готовиться к поступлению в ветеринарную школу, притом так усердно, что набрал высший балл и попал в список принятых одним из первых. Ксавье понимал, что он несправедлив к пасынку, и временами чувствовал себя виноватым. Ему следовало бы радоваться успехам Лоренцо, но это было выше его сил. И в свое оправдание он убеждал себя, что в конечном счете оказал Лоренцо услугу: именно строгое воспитание заставило юношу хорошо учиться. Однако в глубине души Ксавье знал, что попросту не любит сына своей жены, питает к нему антипатию. Она иногда упрекала его в этом, слыша в ответ лицемерные возражения, порожденные нечистой совестью. Вот и сегодня – как верно заметил Валер – он говорил с Лоренцо свысока, слушал его объяснения вполуха, нетерпеливо ожидая, когда же тот уйдет. Ксавье заранее был уверен, что сомнительное предприятие, которым его пасынок увлекся несколько лет тому назад, рано или поздно обернется черной финансовой дырой. Да, он думал именно так. И, подавив досадливый вздох, снова взялся за газету, которую Лоренцо помешал ему читать.