«Додж» по имени Аризона - Андрей Уланов

– Ты, – Кара встрепенулась, – что задумал, а, Малахов?

– Да так, – говорю, – просто. Он меня все-таки в этот мир вытащил, а я его так и не поблагодарил. Надо будет как-нибудь навестить, а то неудобно получается, можно даже сказать, невежливо. С моей стороны.

Тут вся троица на меня так ошарашенно глянула – ну, словно я опять чего-то не того ляпнул.

– Ты хочешь убить Гор-Амрона?

– Именно.

– Но… он же черный маг.

– Да хоть зеленый змий, – говорю. – Мне-то что? Это вроде как с «тиграми». Да, тяжелый танк, да, броня толстая и калибр немаленький. Опасная машина, не спорю. Но если, как говорит старшина Раткевич, серьезно и вдумчиво к этому делу подойти, то отличается «тигр» от остальных танков только тем, что дольше горит.

– Сергей, – осторожно так начинает поп. – Не подумай, что мы сомневаемся в твоей храбрости, но вступить в поединок с черным магом…

– Поправочка. Не собираюсь я с ним вступать ни в какой поединок.

– А как же ты собрался…

Тут уж я на них посмотрел… странно. Нет, ну в самом деле – какой год у них тут война идет, а они – ровно как дети.

– Да уж как получится, – говорю. – Подвернется случай лопатой из-за угла по лысине треснуть – тресну лопатой. Или еще как-нибудь. А на поединок пусть его гаубичный дивизион вызывает.

И тут у меня в голове снова шестеренки закрутились.

– Стоп, – говорю. – Святой отец, а когда он будет свой великий эксперимент ставить, этот Гарик Охламон в письме написал? А то, может, мы вообще зря спорим? Пока я валялся, можно было из моего мира эшелон с боеприпасами по снарядику перетаскать.

– В письме нет указаний на точную дату, – говорит поп. – Но, скорее всего, это будет завтра. Ведь даже такому сильному магу, как Гор-Амрон, тоже нужно дождаться благоприятного расположения звезд.

– Вот и замечательно, – говорю. – Святой отец, а вы поточнее время определить можете? С помощью вашей астрохре… тьфу, по звездам.

– Звезды светят всем, – улыбается поп, – и, если боги будут ко мне милостивы, то я смогу назвать не только точное время, но и место, где Гор-Амрон попытается свершить свое черное дело.

– Ну, святой отец, – говорю. – Если вы мне такой подарок сделаете, считайте, Гарик уже вас больше не побеспокоит. Им уже будут его приятели-черти заниматься. А у них к нему вопросов надолго хватит.

– Но как ты…

– Честно говоря, – отвечаю, – пока и сам точно не знаю. Но сходить, посмотреть, считаю, нужно. А уж на месте по обстановке определюсь – можно будет его прихлопнуть, если да, то как именно.

– Что тебе для этого нужно?

Это Аулей спросил. Ему, похоже, моя идея сильно по душе пришлась. Ну, еще бы, Гарик этот, как я понимаю, его самый что ни на есть непосредственный противник, причем званием даже чуть повыше, чем он. Вроде бы как я нашему комдиву предложил штаб немецкого корпуса накрыть.

– Во-первых, – говорю, – эти самые координаты, ну, то есть время и место. Это главное. А во-вторых… там видно будет. Что надо, то и спрошу.

– Ты возьмешь кого-нибудь с собой?

– Нет!

– Но…

– Я должна пойти!

Это рыжая выпалила. Даже Аулей от неожиданности вздрогнул.

– Карален!

– Айн момент, – говорю. И рыжей: – Сядь и замолкни. А еще раз начнешь неполученный приказ обсуждать – вылетишь за дверь! Ферштейн?

Вспыхнула, зубами скрипнула, но села. Я ее еще секунд пять взглядом к стулу попригвождал, потом к попу обернулся.

– Так когда, – спрашиваю, – сможете время и место сообщить?

– Наиболее благоприятное время, – говорит поп, – как я уже сказал, наступит завтра днем. А место… с местом сложнее. Мне нужно будет произвести кое-какие вычисления, но, боюсь, даже в этом случае я смогу получить лишь приблизительные…

– Насколько? – спрашиваю.

– Если боги будут ко мне благорасположены – с точностью до полулиги.

То, что пол, а не целая лига, думаю, это, конечно, хорошо. Вот только сколько в этом «пол»? Помнится, когда я на дерево залазил, замок высматривать, рыжая тоже говорила, что до него две штуки этих самых лиг, а было до него…

– В ваших километрах, – говорит рыжая, – это будет один и еще половина.

Что ж, думаю, это еще куда ни шло. Вполне приемлемый треугольник ошибок, я о местных пеленгаторах был куда худшего мнения.

– И сколько времени, – спрашиваю, – вам, святой отец, на эти расчеты потребуется?

– Ну, – задумался поп, – надеюсь, что до полудня справлюсь.

– Вот и отлично, – говорю. – А я пока прикину, что и как с собой потащу.

– Малахов, – шепчет рыжая, – если ты посмеешь…

Тут уж я не выдержал.

– Господин барон, – Аулею говорю. – Я, конечно, извиняюсь, но не могли бы вы вашу замечательную дочурку куда-нибудь запереть? Часиков так на пятнадцать? А?

– Он, – заявляет рыжая, – не может!

Я на Аулея уставился – а он кивает.

– Дело в том, Сегей, что по нашим законам и обычаям я не могу приказывать ей после того, как она принесла вассальную присягу другому.

– А кому она… – начал я и вдруг соображаю – да это ж она мне эту самую присягу произнесла, то есть принесла. В первый день еще, тогда, во дворе. Ну, р-ры-жая!

– Тогда какого черта, – шиплю на нее, – ты мои приказы не выполняешь?

А она из своего личика такую мордашку невинную скорчила – аж плакать хочется.

– Я?

Нет, святой Илья!

– Ладно, – выцеживаю. – Слушай приказ. Встать, выйти и закрыть за собой дверь с той стороны!

– Как прикажете, мой господин.

– Прошу извинить меня, Сергей, – говорит поп. – Но есть еще одна вещь, которую ей тоже стоило бы услышать.

Рыжая услыхала – шлепнулась обратно. Ну, погоди же!

– Отставить приказ «Выйти», – говорю. – Приказ «Встать» остается в силе. Слушать ты можешь и стоя.

Встала.

– Между прочим, – заявляет, – рыцарю, настоящему рыцарю, не полагается сидеть, когда дама стоит.

Тут уж я улыбнулся, удивленно так на нее посмотрел и даже пару раз глазами похлопал.

– Госпожа Карален, – говорю. – Да где ж это вы тут рыцаря, хоть настоящего, хоть липового, видите? Кроме, разумеется, господина барона? А?

Вот на этот раз я ее умыл. Она даже ответить ничего не нашлась, только уставилась на меня, словно на мне новые генеральские погоны объявились.

А я спокойненько так к попу поворачиваюсь и спрашиваю:

– Так что у вас там за дело, которое моей подчиненной услышать необходимо? Надеюсь, не слишком долгое, а то по ней кухонный наряд жирными слезами обливается?

Иллирий, похоже, от моих барских замашек тоже малость ошалел. Один Аулей на все это смотрит и улыбается так, что сразу видно – понял человек юмор ситуации и оценил. Хотя шутил я только наполовину.

– Я хотел сказать, – говорит поп, – что недалеко от замка снова появилось что-то из вашего мира.

Ха!

– Где и что?

– Ну, на второй твой вопрос я…

– Снимается. Где?

– Западнее замка, примерно, – поп в потолок уставился, губами пошлепал, – в десяти ваших километрах. Неподалеку от Лосиного холма.

Ага. Чтоб я еще мог Лосиный холм от Барсучачьего отличить.

Я на рыжую злобно так посмотрел – а она также на меня, вздохнул и отвернулся. М-да уж. Видно, как говорил сержант Баширов, кысмет тебе такой, Малахов. Судьба то есть.

– Ладно, – говорю. – Все равно до полудня времени еще хоть отбавляй, так что обернуться должен успеть. Разрешите приступать?

Аулей кивнул.

– Если тебе, Сегей, что-нибудь все же понадобится…

– Понадобится – достану, – говорю. – Не-рядовая Карален – за мной!

Повернулся и вышел.

Рыжая следом вылетела. Причем от возмущения ее прямо-таки распирало всю, даже личико не просто круглое сделалось, как бывало, а овальное в ширину.

– Ты… Ты…

Я на всякий случай к зубцу прислонился – а то ведь, думаю, так и вниз улететь можно.

– Как ты мог?!

– Как я мог – что? – спрашиваю.

– Что?! Как ты мог так поступить со мной?! Ты…

– Отста-авить!

– И не подумаю. Ты – ничтожный предатель, и если ты думаешь…

Ну вот, думаю, опять пошли девичьи обиды. И что прикажете делать, а, товарищ капитан? Воспитывать? Так ведь у нас тут, насколько я понимаю, не детсад и даже не Артек. Тут как бы даже и война, на которой, случается, убивают. И вот в такие раскрытые настежь варежки запросто можно схлопотать пулю или, применительно к местным условиям, стрелу из очень автоматической рогатки. Как говорил старшина Раткевич: «Если хочешь есть варенье – не лови зевалом мух!»

– Ты вообще слышишь, что я тебе говорю?!

– Очень даже внимательно, – отзываюсь. Прокачал обстановку в голове – нет, думаю, придется все-таки кое-чего разъяснить.

– А ну, – говорю, – повернись-ка.

Рыжая осеклась и настороженно так на меня уставилась.

– Это еще, – спрашивает, – зачем?

– Затем, чтобы спросила. Команды, к вашему, нерядовая Карален, сведению, не обсуждаются, а выполняются. Вы-полнять!

Повернулась. Я от зубца отклеился, покосился вниз, во двор – прямо под нами крыша конюшни, соломой крытая, так что даже если свалится, ничего страшного – размахнулся и ка-ак врезал ей леща. После чего развернулся и так рванул, что звук визга меня догнал только у входа в башню.