ВЕДА. ТАЙНЫ ВОСТОКА - Бхактиведанта последователи

Допуская, что мотивы, стоящие за этим, — отделить строгое научное исследование от чьих-то фантазий — вполне хороши, стоит тем не менее задуматься: а являются ли две эти доктрины единственным средством достичь данной цели? Нет, если обратиться к ведической мудрости. Избегая ловушек, таящихся в натурализме и фальсификацио-низме, ведические писания предлагают собственный путь познания, который тем не менее также строг, систематичен и проверяем. На самом деле традиционный ведический способ постижения Бога (как он представлен в «Бхагавад-гите», «Шримад-Бхагаватам» и других подобных писаниях) являет собой образец подлинной науки, хотя и приспособленной к познанию духа.

Методы гуманитарных наук

Первый (и в каком-то смысле ожидаемый) шаг на этом пути — осознание того, что Бог личность и что отношение к Нему должно быть соответствующим. Он не какой-то инертный вселенский субстрат, который можно добыть и положить на стеклышко микроскопа. Поэтому, если уж и брать за образец науку, то подойдут скорее не естественные, а общественные науки.

Конечно, многие «серьезные» ученые посмеиваются над теми, кто относит к наукам такие дисциплины, как психология, обществознание и экономика. Но это отнюдь не мешает огромному числу серьезных исследователей применять научные методы к изучению человека и общества. Разница лишь в некоторых особенностях изучаемых объектов, которые приходится принимать во внимание, — например, их самоощущение и волеизъявление, которыми ученые-естественники, занимающиеся мертвой материей и низшими видами жизни, обычно позволяют себе пренебречь. Но если даже изучение человека как носителя сознания является задачей общественных наук, почему для постижения Бога нужно пользоваться естественно-научными методами? Если уж на то пошло, Бог — это сверхчеловек.

Как же охарактеризовать духовную общественную науку, представленную в Ведах? Традиционную науку — будь то общественная или какая бы то ни было еще — можно определить как «объективное исследование природы при помощи органов чувств и приспособлений, их дополняющих». Но если учесть, что в ведических писаниях Бога называют Адхокшаджей («недосягаемым для чувств») и Ачинтьей («непостижимым»), становится очевидной необходимость видоизменить это определение в соответствии со спецификой познания Трансцендентного. Вот как может звучать определение духовной науки, учитывающее трансцендентную природу Бога: «субъективное мысленное переживание трансцендентной реальности в соответствии с указаниями священных писаний».

Можно ли сказать, что это новое определение ненаучно? Шрила Прабхупада так не считал. Он называл духовную практику «наукой самоосознания». Рассмотрим составляющие этой «науки самоосознания» и выясним, насколько такое название оправданно.

Прежде всего, наше определение включает в себя понятие субъективности, обычно не свойственной традиционной науке. С другой стороны, современная наука (через принцип неопределенности Гейзенберга и квантовую механику) привносит в физические уравнения такую величину, как наблюдатель, не позволяя человеку оставаться лишь пассивным зрителем. Таким образом, каждый шаг исследования несет на себе отпечаток присутствия и восприятия человека, и нет такого понятия, как знание «само по себе», вне познающего. И пусть это справедливо лишь для бесконечно малых квантовых величин, но факт остается фактом: традиционная наука, по сути, демонстрирует, что объективность может быть иллюзорной. А значит, вряд ли нас можно упрекать в том, что мы рассуждаем о науке, основанной на субъективном опыте.

Далее в нашем определении духовной науки говорится о сознании. Именно сознание, а не физические органы чувств, является здесь главным орудием исследования. Это очевидным образом противоречит доктрине методологического натурализма, которая ограничивает измерения областью, доступной чувствам и приборам. Значит ли это, что наше определение перестает быть научным в полном смысле этого слова?

Изоморфизм

Теперь рассмотрим принцип изоморфизма. В соответствии с этим принципом, инструмент, применяемый для изучения некоего явления, должен иметь сходную с ним природу. Полагаться в познании Бога только лишь на органы чувств и измерительные приборы — значит нарушить этот принцип, ибо чувства могут воспринять лишь материю, тогда как Бог духовен. Учитывая это, единственное разумное решение в нашей ситуации — воспользоваться иным, более подходящим инструментом. Слепо цепляться за какие-то средства лишь потому, что они привычны и удобны, несмотря на их явную неприемлемость, — признак неразумного исследователя. Хорошие ученые так не поступают. Несколько десятилетий назад известный химик Джон Платт писал в журнале «Сайенс»:

Остерегайтесь человека, в теории и на практике применяющего один-единственный метод и единственный инструмент. Для такого человека важнее не сама проблема, а метод ее решения. Человек, зацикленный на методе, скован по рукам и ногам. Человек же, поглощенный проблемой, хотя бы свободно тянется к тому, что важнее всего.

Чтобы наше изучение вопроса о существовании Бога принесло плоды, мы как серьезные ученые должны использовать тот метод, который наилучшим образом подходит для решения поставленной задачи. Из ведических писаний мы узнаём, что постичь Высший Дух, Высшее Сознание, высшее «Я» возможно лишь при помощи одного «инструмента» — своего собственного духа, собственного сознания, собственного «я». В действительности мы частицы божественности этого Высшего Духа, и лишь это дает нам возможность установить с Ним связь.

Постичь Бога при помощи сознания

Итак, в поисках подходящего «инструмента» для изучения Бога мы благоразумно остановили свой выбор на сознании. Теперь нужно подумать, как им правильно воспользоваться. И вот тут начинают играть ключевую роль наставления священных писаний. Следовать священным писаниям — значит познавать Бога по тому, что Он Сам говорит о Себе, ведь их изначальный источник — Сам Бог.

Подстраиваться под желания и требования субъекта — такой подход вполне в духе и «традиционных» социологических исследований. Люди — не склянки с реактивами и не подопытные кролики; ими не получится манипулировать против их воли. Поэтому здесь крайне важны согласие и открытость к общению. А коль скоро это играет такую роль при изучении людей, то чему удивляться, если те же условия оказываются важны при познании Бога? Чтобы наши труды увенчались успехом, нужно, чтобы Он согласился на это и позволил Себя изучать. Кого-то такая необходимость подчиниться, возможно, и покоробит, однако не стоит забывать, что мы пытаемся встретиться с самой деятельной, самой богатой, самой могущественной и самой знаменитой личностью на свете.

Социологи часто говорят о «посредниках» — людях, которые в силу своего удачного положения могут помочь завязать важные знакомства. Оказывается, у Бога тоже есть «посредники», и, чтобы получить Его аудиенцию, сначала придется обратиться к ним. Точно так же, чтобы попасть к генеральному директору предприятия, приходится иметь дело с его секретарями и т.д.

К счастью для нас, в «Бхагавад-гите» Бог Сам подробно поведал, как и что делать, чтобы попасть к Нему. Первое и самое главное — принять гуру. Можно ли сказать, что такой поступок несовместим с наукой? Вовсе нет. Как любой докторант постигает технику научного поиска под руководством преподавателя, так и человек, желающий познать Бога, должен следовать указаниям наставника. Опытные исследователи как в области материи, так и в сфере духа способны передать ученику все тонкости мастерства и практики.

Итак, ведический подход к познанию Бога противоречит доктрине натурализма, ибо опирается на методы, связанные со сверхъестественным. Но при этом он удивительно созвучен духу науки и даже согласуется со многими ее важнейшими принципами. Это даже больше, чем наука, поскольку открывает нам совершенно иное измерение реальности — причем с прогнозируемым и повторяющимся результатом.

А как быть с другой доктриной, не дающей традиционной науке исследовать Бога, — фальсификационизмом? Что говорит ведическая литература об этом препятствии?

Два подхода к знанию

И снова, прежде чем приступить к ответу на вопрос, позволим себе сделать небольшое отступление. Традиционная наука и Веды совершенно по-разному решают вопрос о знании. Первая предполагает, что люди ничего не могут знать абсолютно точно или независимо. Опираясь на эмпирические данные, полученные в процессе наблюдения над материальным миром и взаимодействия с ним, мы постоянно совершенствуем то, что кажется нам истиной. Таким образом, наше знание зиждется на условном, постоянно меняющемся материале.

По большому счету, такая ситуация значит лишь то, что мы ничего не знаем. Я могу заявить: мне точно известно, что завтра взойдет солнце или что на другом конце земли есть такая страна — Китай. Но это, с позволения сказать, знание основано лишь на моем опыте. Если завтра солнце не взойдет или, полетев в Китай, я обнаружу, что его в действительности не существует, я просто скорректирую свои представления о реальности. То, что сегодня считается бесспорным, завтра станет мифом. Если подходить к знанию с такой точки зрения, то фальсификационизм имеет смысл. Что есть истина, мы не знаем, поэтому будем тратить время на выяснение того, что истиной не является. Ничего лучшего нам все равно не остается.