Вот это жизнь! - Михаил Леккор
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пришлось Хилкову так и работать, говорить, как бы в пустоту, не говорить как дочь с будущим зятем украдкой милуется. Дело ведь молодое, а внуков так и так хочется. И как они получаются, он прекрасно знал.
А ответы на речи предосудительные князя попаданец и так знал. Первое, по продовольствию. Логистика не продумана совсем, князюшка жлобствует, не желая кормить за свой счет. Между тем надо понимать, что в России при недостатке частных средств, именно государственные средства являются наиболее перспективным капиталом. И что пусть казна при нынешнем царе Петре Алексеевиче еще скудна, но ведь платит же! И кстати, пусть с задержкой, но все равно больше всех.
Александр Никитич это не видит со своей княжеской вышки. Привык, бородатая морда (это Саша про себя и даже ласково), что лишь промышленную продукцию можно продавать на рынке. А сельскохозяйственную продукцию пусть крестьяне из свой доли на базаре продают. И ведь тоже, хоть немного, но деньги нужны — и государственные повинности платить и барину часть налогов. Да и покупать товары надо, путь немного. Та же соль, например, или железные изделия. Крупный город все же!
А вот барщину он не желает продавать, почти вся уходит на помещика, на семью (Дашу), на многочисленный двор. Отсюда легендарное московское хлебосольство.
Поговорил об этом. Рабочие голодают, покупают втридорога, кладя в чужой карман, тогда как у Хилковых рядом с Яузой, как раз с пороховой фабрикой, есть крупное поместье. Даже не надо самим продавать с барщинной доли вотчинника, крестьянам просто разрешить у мельницы торговать. Рабочих ведь не страшно много и этого хватит, а?
Князь, глядя, как его дочь Даша играется на шее чужого пока мужчины, со скрипом разрешил. Благо ведь больше никаких причин запрещать не было. Просто средневековая ограниченность. То, что делали вчера, будем делать и завтра, а нового нам надо. И ведь ладно дремучие крестьяне, так и князюшка Александр Никитович!
То же самое по лесу. Князь имеет много деревьев, которые зазря дряхлеют, гниют. Даже крестьянам не разрешают рубить на собственные нужды. А уж чтобы продать, ни-ни! Денег что ли много у князя Александра Никитича? Ну да, много. Но ведь денег излишне никогда не бывает!
Поговорил по поставкам деревьев из вотчины. Князь аж удивился, не понимая связей между производствомпороха и вотчинным лесом. Саша ему объяснил и буквально на пальцах рассказал, как увеличится объем пороха и одновременно повысится собственный доход князя.
Александр Никитич от этих слов молчал. Долго молчал, Дмитрий уж подумал, что тот уснул ненароком, но тут князь резко выпрямился, так что и попаданец и Даша вздрогнули.
— Значит так, дети мои, — торжественно произнес князь, — послушал я сына боярского Дмитрия Кистенева, да и решил: беден он и не знатен, зато смышлен головой. И дети у него с дочерью моей Дашей будут умны и сообразительны. Княжескую кровь надо освежить. Благословляю вас властью своей родительской.
Он взял икону из красного угла древнего письма, потребовал, чтобы они встали на колени — Даша опустилась сразу, поняла, что хочет отец, Саша, по попаданческому своему незнанию замешкался. Пришлось его девушке сердито его дернуть за руку.
Дождавшись обоих, князь перекрестил иконой, приговаривая:
— Богом данной властью приговариваю вас к венчанию. Любите друг друга и будьте ласковы!
Вот так Дмитрий получил официальное родительское благословление. То есть согласие князя он имел уже раньше, но теперь уже богом закрепленное. И более того, уже сам сын боярский не мог отказаться. Таково было время — еще не жена, но и уже не чужая, что Даша мигом доказала, утащив Дмитрия в свою девичью комнату. Раньше было нельзя, а теперь даже нужно! И отец не возражал, ласково глядя на молодую пару. Он их благословил, и древняя копия Владимирской божьей матери была тому порука!
Глава 14
Дмитрий все же уехал ближе к сумрачному вечеру, хотя и клятвенно обещал помочь князю. Но оба понимали — пока сын боярский очень занят своими новыми и старыми владениями, ибо без него в вотчинном хозяйстве ничего развиваться не будет. Крапивье семя, дьяки и подьячие, даже получив приказ самодержца, торопиться ой как не станут. Пока ржавую машину бюрократии XVIII века не смажешь подношением, пока не наорешь лязгнув саблей, ее шестеренки будут постоянно заедать. А это значит, надобегать. Ноги есть — скачи, как конь оглашенный!
А с порохом он главное все же сделал. Его точно будет производиться больше и лучше. Следовательно, царь Петр Алексеевич не будет злится и грозить. Что ж еще? По хозяйству князюшка и сам справится, практик он хороший, не то что гость, тот либо только теоретик, либо слабый практик.
По приезде домой, кстати, так и оказалось по поводу провинциальных бюрократов. Грозный указ царя уровнем выше был исполнен немедля, и местный воевода получил из соответствующего приказа письменное распоряжение о переделе поместья в вотчину и выделении туда же крестьян с землей и всем имуществом — движимым и недвижимым. Вотчина появилась мгновенно, тут от чиновников на местах ничего не зависело.
А вот дальше… До Москвы ведь было относительно далековато, несколько дней плохого пути, и местные чиновники под разными предлогами начал тянуть с размежеванием земли, а также крестьян, скота, имущества. Почему нельзя погреть руки, если очень даже можно? А на всех царя не хватит. Одного огреет крепкой палкой, другого — грозным указом, а остальные только испугаются, но окажутся с приличной прибылью деньгами и товарами. Отцы-деды так жили и нам Господь не мешает воровать. Благо ведь не последнее, у них еще есть!
Одна часть сознания Дмитрия — из ХVIII века — этому чиновничьему крохоборству сильно возмущалась и предложила обратиться с письменной или устной жалобой к самому царю в Москву. Петр Алексеевич очень не терпел, когда его приказы волокитились на местах, и воевода мог легко лишиться должности или даже головы, особенно если царь был не в настроении. С этим монарх никогда не медлил!
Но другая часть сознания, родом из ХХI века, циничная и более расчетливая, привыкшая к взяточникам и волокитчикам своего времени, предложила куда простой и легкий выход. Вечером он самолично явился на воеводский двор с нижайшей просьбой. За
