Это небо (ЛП) - Доутон Отем

— Сама-то веришь? — выпаливает Смит.

— Верю. В наше время так делают крутыши, нет?

— Значит, ни тепла, ни нежности? — докапывается Клаудия.

Честно говоря, я испытываю море тепла и нежности, но сознаваться в этом не буду, чтобы меня больше не пытали на тему Лэндона Янга.

— Нет, — качаю я головой.

— Ты ночуешь у него, — говорит Смит, поднимая стопку.

— Ну да. Ночевала раза два.

— Всю неделю, — поправляет Джули.

— Он берет тебя с собой серфить? — спрашивает Клаудия чуть ли не обвиняющим тоном.

— Они ездят каждое утро, — отвечает Джули.

— Он меня учит, — небрежно говорю я.

— Джемма… — Клаудия подпирает подбородок руками, пронзает меня карими глазами, — мой брат не возит серфить девчонок, с которыми он просто развлекается. Никогда. Для Лэндона Янга океан — священное место. С детства он живет и дышит водой. Это его версия церкви, и если он берет тебя с собой, это что-то да значит. — Она долго молчит, качает головой. — Подумай.

Как по заказу, через крутящуюся дверь между служебным помещением и рестораном выходит Лэндон в той же темно-зеленой футболке, в которой я видела его утром. Он останавливается, переводит дух, будто успокаивается; у меня перед глазами встает картинка, как вчера он лежал на мне, придерживал ноги под коленками, налегал на меня всем весом. Помню, какие звуки мы издавали, когда слились в единое целое. Помню вздохи, стук сердца в горле. Помню, как его лицо озарял луч слабого лунного света, как оно пугало своей напряженностью.

Джули хлопает меня по спине и подносит стопку к губам.

— Сказали же: втюрилась по уши.

Лэндон

Она выходит из кухни, а я вхожу.

Столкнуться мы не успеваем: я хватаю ее за руки и разворачиваю в сторону коридора.

— Привет.

— Привет, — удивленно шепчет она, и мы хохочем.

Щеки после выпивки и танцев разрумянились, каштановые волосы прилипли к шее.

Как правило, я терпеть не могу тематические вечеринки, которые устраивают Тиш и Джейми, чтобы в ресторан пришло как можно больше посетителей, но я начинаю менять точку зрения. На Джемме узкие джинсы и белая рубашка, которая почти не прикрывает живот. Это настолько отвлекает, что я уже налажал с двумя коктейлями.

Она бросает взгляд через плечо.

— Я посмотрела график до конца недели.

— У тебя смена завтра вечером и в пятницу днем.

— Ты смотрел мой график? — вытаращивается она.

— Смотрел, — киваю я, касаюсь кончиками пальцев живота.

Она прожигает меня взглядом. Мы одни; не удержавшись, веду пальцами по боку, добираюсь до хлопкового лифчика. Это тот, у которого маленький синий бантик посередине?

— Тебя это беспокоит? — спрашиваю я легким тоном, но я правда хочу знать. — Что я тебя выслеживаю? Что я весь вечер смотрю, как ты танцуешь?

— Нет, — с трудом произносит она, дышит тяжело.

Она льнет к моей руке и издает гортанный звук, выражающий ободрение. Отвожу глаза от груди, подаюсь ближе так, что губами касаюсь уха. Пахнет от нее восхитительно.

— Тебя не беспокоит, что я ревную к каждому парню, который на тебя смотрит?

— Нет. Мне нравится.

— Правда?

Она кивает.

— Я тоже смотрела твой график.

— Да? — вскидываю я брови.

— Да.

Она обхватывает мое правое запястье и подается бедрами навстречу паху. Ни разу в жизни меня так не радовал пустой коридор.

— Сталкерша, — шучу я.

С широченной улыбкой она гладит меня по лицу, привстает на цыпочки и целует в подбородок, в маленькую ямочку под нижней губой.

Обнимаю ее крепче.

— Джемма.

— Лэндон, — пародирует она мой умоляющий тон. От горячего дыхания на коже выступает испарина. Она опускает руку мне на бедро. — Я тоже с тебя глаз не свожу. Когда я была там, — дергает она головой, кажется, в сторону двери, — я представляла, что ты танцуешь со мной. Больше ни о чем думать не могла.

— Ты пьяная.

— А ты привлекательный, — поводит она плечами. — Очень привлекательный. Я никогда… — Она смущенно прикусывает губу. Не хочу, чтобы она меня стеснялась. — Я мало выпила, клянусь.

Повисает тишина. Не успеваю сообразить, что происходит, как приглашаю ее танцевать.

В глазах у Джеммы мерцает неуверенность.

— Тебе не надо работать?

— У меня перерыв.

Она сомневается.

— Танцуют на свиданиях, нет?

Не хочу, чтобы она меня попрекала, особенно когда я испытываю такие эмоции.

— Ты сама об этом заговорила.

— Знаю, но что насчет коллег? Если мы пойдем танцевать…

— Они решат, что мы вместе?

Она пожимает плечами, опускает глаза.

Целую ее в плечо. Она вздрагивает, придвигается ближе, я чувствую все изгибы стройного тела. Несколько секунд спустя я повторяю предложение, на этот раз решительнее:

— Пожалуйста, потанцуй со мной.

Вместо ответа она за руку выводит меня из служебного помещения и ведет сквозь толпу.

— Это же «Мит Лоуф», — смеется она, когда сменяется музыка.

Я говорю, что слышал недурственный кавер этой группы.

— Хорошо, — бормочет она и тащит меня за собой.

Мы оказываемся в центре танцпола, в окружении моря двигающихся тел, на нас падает яркий свет, разрезает кожу абстрактной мешаниной из кружащихся цветов. Притягиваю ее к себе. Она обвивает руками шею, опускает голову на грудь, и все остальное исчезает — все, кроме этого чувства.

Мы находим ритм. Широко расставляю ноги, скольжу руками к пояснице, закладываю большие пальцы за пояс, прижимаюсь теснее. Голову заволакивает туманом.

Джемма крутит головой и поет. Отклоняюсь назад, смотрю, как она отрывается. Обожаю видеть ее такой: она сосредоточена на музыке, кожа липкая и румяная, волосы спадают на плечи змеящимися каштановыми ручейками, губы двигаются в такт словам.

С прикрытыми веками и темной вуалью ресниц на щеках она говорит, что никогда не забудет то, что я сейчас чувствую. Она поет, что, возможно, это безумие, но никто, кроме меня, не сумеет ее спасти. Она кричит, что ей одиноко, умоляет исполнить ее фантазии и полить святой водой, если станет слишком жарко. Она поет, что ради любви она пойдет на что угодно.

Поначалу мне смешно. Потом классно. На несколько минут я забываю, что она заморочена на бывшем, забываю обо всем, чего я не рассказал.

Рисую пальцами узоры на теле, запоминаю тонкие изгибы бедер и зада, нежные линии рук. Джемма до того великолепна, что внутри что-то сжимается. Я в растерянности, словно меня снесла волна и я забываю глотнуть воздуха.

— Все нормально? — шепчет она мне в шею, едва песня заканчивается.

С резким вздохом я киваю. Она улыбается. Провожу подушечкой большого пальца по ее губам. Не могу сдерживаться. Знаю, это безрассудно, я не спросил разрешения, но остановиться не получается. Хочется к ней прикасаться, плевать, узнает кто-то или нет. Пусть работники бара болтают и строят догадки.

Кончиками пальцев Джемма дотрагивается до моего лица, в темных глазах мольба.

— Лэндон, что случилось?

«Это перебор. Тебя слишком много».

Сердце бьется повсюду, в каждой части тела: в груди, запястьях, шее, ступнях, во лбу, в кончиках пальцев.

Чмокаю ее в кончик носа, чувствую, как ресницы щекочут щеки. За плечи привлекаю Джемму так близко, что чувствую, как по ее телу, словно ток, пробегает дрожь.

Все настолько запущено, что я чуть не целую ее в губы, чуть не сознаюсь, что запутался, чуть не признаюсь в любви. Сумасшествие, знаю.

Джемма кладет руки мне на лопатки, опускает голову на грудь, подпевает песне, изливая слова прямо в сердце.

Черт. Где парень, считавший, что он вынесет это соглашение?

Как же я так просчитался? Зачем согласился на единственный шаг, зная, что из-за движения проявляются трещины? 

Глава 15

Джемма

— Жарка… — голос звучит тихо, монотонно, но нежно, — френч-пресс, колумбийские зерна. — Каждый слог произносится четко.