Однажды будет ветер - Диана Ибрагимова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А какой была их квартира тогда? Они, наверное, жили роскошно.
«Ну что ты, милая! Не хочу быть грубой, но нищету не скроешь ничем. Они были до ужаса бедны! А мы же приличные люди, закрывали на это глаза. Никак их не унижали. Считали себе ровней! А они залезли нам в карман, да потом еще обвинили нас в этом!»
– А у них родственники не болели? Из каких они семей? Есть братья или сестры?
«Не припомню, чтобы у них кто-то серьезно болел… Нет, точно никто не болел. Потому что мы всей улицей помогаем тем, у кого больные родственники. У нас даже есть свой Совет жильцов, и он решает такие вопросы. А семьи у наших соседей, как бы это мягко сказать, не слишком интеллигентные. И Юлия, и Лиман – единственные дети, насколько я знаю. А когда в семье растет только один ребенок, и его воспитывают деревенщины – непременно получается бандит!»
– Что-то у вас тут не сходится, – нахмурилась Рина, скрестив руки на груди. – Вы говорите, что эти люди даже в те времена, когда воровали, жили бедно. Как это понимать? Если они воровали золото и даже бриллианты, то должно было быть что-то в их квартире, ну, богатое, а там ничего такого нет: я своими глазами видела. Я еще понимаю, если бы Юлии пришлось все продать, чтобы выплатить вам компенсацию. Но вы мне написали, что отказались от нее. Тогда куда Лиман деньги девал? Детей у них нет, больных родственников – тоже. Вы, случайно, не придумали эту историю про воровство? Или соврали, что отказались от компенсации?
«Милая, что еще за подозрения?! Конечно, мы узнали, куда что девалось. Мы никогда и никого не стали бы голословно обвинять! Лиман не продавал золото и камни, которые присваивал. Он делал из них ювелирный набор для своей женушки и уже почти закончил! Его арестовали после того, как нашли у него в мастерской ожерелье с гравировкой: “Моей любимой Юлии от Лимана”. Безусловно романтично, но не за наш же счет!»
– И это ожерелье все еще у нее?
«Конечно, нет! Мэр его продал на аукционе вместе с мастерской, а прибыль разделил между пострадавшими сторонами, которые не отказались от компенсации. Мы-то потеряли совсем немного, а вот богатые люди получили серьезный ущерб! И они от денег отказываться не стали».
Рина села на ступеньку и долго думала в полном молчании.
«Как переубедить Юлию, если ей ничего не нужно и никого не жалко? Что такое можно ей предложить в обмен на подсказку?»
Натан время о времени вздрагивал внутри сумки, напоминая о себе, но Рина не торопилась его доставать. Ей очень хотелось решить эту проблему самой, без чужих советов. Может, это и было глупо, но ведь зачем-то ее выбрали Странницей. Значит, в ней уже есть все необходимое для преодоления таких трудностей. Осталось только найти свой скрытый талант и использовать его, и тогда ни Кантоны, ни кто угодно другой не усомнится в ней.
Рина повертела мысли так и эдак, потом решительно встала и спустилась вниз.
«Дзинь!» – встрепенулся Клим, словно бы спрашивая: «Ну, что там?»
– Пойдем, я хочу кое-что попробовать, – сказала Рина, открывая ему дверь, и вышла на улицу следом.
Солнце поднялось уже высоко, прогнав тени с брусчатки, и приходилось щуриться, глядя на дома. Они бесперебойно болтали, выделывая тканевые загогулины всевозможных видов, как червяки на крючках, и только бордовые шторы в квартире Юлии все еще были плотно сдвинуты.
Рина шумно выдохнула, подбадривая себя:
«Все нормально. Я просто должна постараться говорить, как мама. Я столько раз слушала ее монологи… Я знаю, как она это делает, так что справлюсь».
Потом она выпрямилась, сложила ладони рупором и крикнула:
– Послушайте! Это все, конечно, очень неприятная ситуация, но вы тоже неправы! Муж Юлии обокрал вас, пусть даже из любви к супруге, и это плохо. Но в итоге вы потеряли немного золота, а она потеряла мужа! Неравноценный ущерб, знаете ли!
Замершие было шторы взбунтовались так, что задрожали стекла.
– Я не говорю, что вы виновны в его смерти! – успокоила их Рина. – Вы же этого не хотели. Просто так вышло. Но кое в чем вы точно виновны! В том, что не поддержали Юлию, когда она лишилась единственного близкого человека!
Шторы опять принялись возмущаться, но Рина не обратила на это внимания.
– Возможно, вы и пытались поначалу, но Юлия злилась и винила вас в смерти мужа, поэтому вы оскорбились и перестали проявлять к ней сочувствие. Но ее поведение надо было просто перетерпеть. Все мы ищем причины своего несчастья и перекладываем вину на других, когда не можем ее вынести. Но вы не сделали ей скидку! Вы просто объявили Юлии бойкот и буквально вынудили ее не выходить из дома своими сплетнями! Из-за вас она даже работала, не покидая квартиру, и в итоге совсем замкнулась в себе и в своих четырех стенах. Этот город стал для нее тюрьмой!
На этот раз шторы умолкли надолго и не шевелились все то время, пока Рина переводила дух.
– Принц Аскар всегда оставляет подсказки в местах, которые с ним как-то связаны. И именно тем людям, у которых нет причины их отдавать. И теперь я знаю, как связаны принц и Юлия: она тоже пленница, которую считают сумасшедшей! И принц Аскар знал, что она не станет освобождать вас, потому что хочет, чтобы вы на своей шкуре испытали то, что сделали с ней!
Можете винить ее во всем, это ваше право. Но если вы читали последнюю газету перед запуском Ветродуя, то вспомните, как принц Аскар написал, что мы не снимем проклятье не потому, что это невозможно, а потому, что мы такие, какие есть! Слишком гордые, слишком жадные, слишком тщеславные. Что вы скажете на это? Какова для вас ценность свободы? Не дороже извинения, правда?
Извинитесь перед Юлией! И тогда, может быть, она перестанет ненавидеть вас настолько, чтобы желать вам пожизненной тюрьмы. И перестаньте сплетничать о ней! Не называйте ее сумасшедшей! Ничто не делает человека таким озлобленным, как бессилие перед несправедливостью и одиночество.
К концу монолога голос у Рины охрип, и ее била нервная дрожь. Никогда раньше она не выступала перед толпой народа,
