Цыпочки в Лондоне - Вирджиния Ледре

Закрытый шопинг

На их родине, в Саудовской Аравии, «полиция нравов» — mutawa — пристально следит за ними. Поэтому они стараются не заводить дружеских отношений (ни даже разговаривать) с незнакомыми мужчинами. Женщины и мужчины живут своей жизнью. Кстати, новый закон запрещает мужчинам работать в магазинах нижнего белья и обслуживать клиенток, что представляет серьезную проблему для страны, где трудовая занятость женщин не приветствуется.

В Лондоне нет полиции нравов, только папины телохранители, носильщики филиппинских сумок и лимузины с тонированными стеклами, следующие по пятам. Они сохранили здесь эту саудовскую традицию, согласно которой женщины не могут водить машину или передвигаться без сопровождения или шофера. В Лондоне наши принцессы — дочери, супруги или матери принцев Персидского залива — живут в относительной свободе и с широко раскрытым кошельком.

Джабарти не называет ни своего возраста, ни профессии своего отца. Нам видны лишь ее черные глаза, руки и кончики ступней. Судя по голосу, она еще молода, лет тридцать, не больше. Ее туфли на шнуровке в красных стразах с лейблом Gina и сумка из крокодиловой кожи марки Anya Hind march свидетельствуют о ее принадлежности к очень богатой семье. Джабарти живет на два города: Лондон и Джидда, второй город Саудовской Аравии, где она родилась. В ее семье (и в некотором роде, во всей Саудовской Аравии) женщины не учатся и не работают, но развлекаются.

— Нам приходится развлекать себя самим дома, но, честно говоря, мы смеемся как сумасшедшие, иногда танцуем до рассвета.

Они развлекаются и тратят деньги.

— Я обожаю Лондон, особенно квартал Найтсбридж. Мы всегда отправляемся туда вместе и заполняем покупками один из двух наших лимузинов. Иногда мой отец заранее звонит в магазин, чтобы в течение часа там принимали только нас. Это помогает нам избежать встреч с незнакомцами. Так хочет мой отец. Он считает Лондон городом с низким уровнем культуры, но ему нравится, что здесь могут закрыть магазин в разгар дня только для того, чтобы обслужить женщин его семьи. Он ценит уважительное отношение британцев к деньгам.

Любимые улицы Джабарти и ее кузин — подруг по шопингу: Слоуни-стрит, Понт-стрит и Бошам Плейс. Там представлены все крупные западные бренды: Кристиан Диор, Chloe, Ив Сен-Лоран, Tod’s, Гуччи, Джорджио Армани, Фенди, Шанель, Виттон, Версаче, Прада…

— Мне кажется на Слоуни-стрит не осталось ни одного бутика, который бы мы не опустошили, кроме, разумеется, «Лизы Брюс». Ее купальники и бикини несколько откровенны на наш вкус.

Что значит для нее «опустошить»? Я обзваниваю один за другим известные бренды Найтсбриджа. Лишь в одном итальянском бутике соглашаются ответить на мои вопросы при соблюдении строжайшей анонимности.

— Иногда мы действительно, в порядке исключения и для очень хороших клиентов, открываем магазин для группы покупательниц. Мы стараемся, чтобы это происходило не в часы работы, дабы не стеснять других покупателей, но нам уже приходилось закрываться на час во время рабочего дня для обслуживания нескольких клиенток, уроженок Среднего Востока. На это время мы отправляем прогуляться наших продавцов-мужчин.

Что покупают эти принцессы?

— Все подряд. Я не заметила у них определенного вкуса, это больше похоже на безудержную страсть к покупкам. Я была удивлена, когда увидела, что под своей абаей они носят что угодно, даже джинсы. Все равно ничего не видно.

Сколько они тратят?

— Мне кажется, они сами этого не знают. Расплачиваются обычно шоферы-телохранители. За один час они легко могут спустить по £10000 каждая. Они обожают аксессуары, особенно обувь и сумки.

И главное, чтобы все это блестело.

Anya Hindmarch

Наша принцесса питает слабость к сумке из крокодиловой кожи коллекции Bespoke Ebuty за 10 тысяч евро.

Tanner Krolle

Этот модный бренд производит красивые изделия из кожи с 1856 года. Коллекция сумок Money, копирующая форму женских кошельков XVII века и изготовленная из нежной кожи ягненка, пользуется у наших принцесс огромным успехом.

Emma Норе

Королевская роскошь для ваших ног. Рассчитывайте примерно на 500 евро за пару балеток с вышивкой English rose.

Gina

Модели, созданные в 1954 году обувщиком Мехметом Курдашем в честь итальянской актрисы Джины Лоллобриджиды, сегодня выпускаются тремя сыновьями Мехмета. Поклонницей этого бренда является Мадонна. Туфли без задника стоят от 500 евро.

Оборотная сторона лондонской мечты

Лондон — это столица, состоящая из сообществ с определенными обычаями, традициями, языковыми особенностями, культурным наследием и законами. Без какой-либо степени родства попасть в них невозможно. Подобная изоляция характерна для мультикультурализма.

Наши принцессы происходят из меньшинств, порой очень закрытых, из тех, кто зачастую испытывает трудности с адаптацией к западным нравам. 35-летняя Садия родилась в Уэмбли в одной из таких семей. Ее родители сикхи прибыли в Лондон в 1960-х годах. Младшим сестрам 20, 27 и 32 года. Двенадцать лет назад она согласилась на то, что принято называть «устроенным браком», — очень распространенная практика в некоторых сообществах, в частности уроженцев из Южной Индии.

— В 17 лет мои родители во время поездки к тете в Индию спросили меня, хочу ли я выйти замуж на своего кузена. Я отказалась, поскольку считала себя еще слишком юной. Они не стали настаивать. В 23 года они вновь вернулись к этой теме, но уже более настойчиво. Я не выдержала давления с их стороны и сдалась, но на самом деле ни о чем не жалею.

Садия относится к тем британкам, которые согласились выйти замуж за незнакомца из уважения к семейным традициям.

Сегодня Садия живет в Саутхолле со своим мужем Раджаном и двумя их детьми, Бхарти и Прити.

— Я считаю себя современной женщиной, полноправной британкой, жительницей Лондона, с профессией и семьей. Разумеется, мне повезло. Мои родители сделали хороший выбор. Мы с Раджаном влюбились друг в друга с первой же встречи. Так удачно складывается не всегда, — соглашается она, — но когда я вижу своих английских подруг, по-прежнему незамужних в 35 лет, перебивающихся любовными приключениями на один вечер или неделю, я говорю себе, что они бы наверняка не отказались иметь, как я, семью, которая нашла бы им мужа.

Пусть так, но при мысли о том, что кто-то вместо меня будет искать мне возлюбленного, кровь стынет в жилах.

— Но почему? — возражает Садия. — Наши родители лучше всех в мире знают, кто может нам понравится и кто сделает нас счастливыми.

А как же свобода выбора?

— Я в нее не верю. Это все западные ценности. Любому незнакомцу я предпочту тепло людей, которых я люблю и знаю.

Несмотря на полную регрессивность, мнение Садии считается распространенным в Лондоне, в частности в индопакистанском сообществе. И если большинство устроенных браков действительно кажутся счастливыми, нередко они скрывают гораздо более мрачную реальность: браки по принуждению. Поскольку от устроенного брака до принуждения — всего один шаг, который совершает большинство семей.

Британское правительство уже несколько лет готовит закон, который признал бы брак по принуждению преступлением, а его устроителей — преступниками. В марте 2006 года была проведена информационная кампания с участием актеров мыльных опер The Kumars at № 42 и Eastenders Миры Сайл и Амита Чана, направленная на просвещение молодых женщин из таких сообществ по поводу их прав. Официально каждый год британской полицией регистрируется около 300 случаев брака по принуждению. Согласно данным центров помощи жертвам, таким как Struggle for Change (SACH), реальные цифры достигают трех тысяч.

Случай Ясмины, описанный журналистом Декланом Уолшем, очень показателен. Родившаяся в Лондоне молодая 21-летняя женщина, предпочитающая носить футболки и джинсы, думала, что сопровождает своих родителей на свадьбу кузена в одну из деревень Пенджаба.

— Мы должны были остаться там всего на несколько недель, но прошло уже два месяца. Я не могла найти своего паспорта, ни билета на самолет. Каждую неделю мое семейство представляло мне парней моего возраста, приходивших со своими родственниками. Мне понадобилось некоторое время, чтобы осознать, что они готовят мою свадьбу! Я не могла пойти никуда одна, они хотели отобрать у меня мобильный, и тогда я спрятала его в упаковке своих гигиенических прокладок. В итоге они выдали меня замуж за незнакомца, бедолагу, к которому я испытывала скорее жалость, чем ненависть. В день своей свадьбы я ревела без остановки. Я отказалась спать с ним в одной комнате. Его семья обиделась на мою.