Любовная капитуляция - Сильвия Соммерфильд

Хватка у него действительно была железной. Он нащупывал перевязь, но Эндрю предусмотрительно снял ее. На нем были две рубашки, бархатный камзол и тяжелая плоская цепь на шее, чтобы сквозь ткань не просочилась кровь.

Рука сжималась все сильнее, и Донован пристально следил за выражением лица Эндрю. Боль была нечеловеческая, но лицо англичанина не дрогнуло. Краем глаза Эндрю заметил, как побледнела Энн.

Донован был обескуражен; пытка продолжалась несколько минут, но для Эндрю они показались вечностью.

Помощь пришла со стороны Энн.

— Я же вам сказала, что Эндрю был здесь всю ночь. Если вы после этого считаете нужным арестовать его, то вам придется арестовать и меня — за лжесвидетельство. Или все-таки у вас и вашего короля есть более важные дела, чем изводить невинных, не имея на руках доказательств и улик? Вы слышали от меня, что Эндрю оставался здесь, что еще вы от меня хотите? Вы уже поставили наше семейство на колени. Теперь вам надо крови? Пожалуйста, либо арестуйте нас, либо покиньте дом.

Донован нервно вздохнул, оказавшись в тупике. У Якова действительно хватало проблем, а это внешне беспомощное и нежное создание и в самом деле могло собрать горячих шотландцев себе на выручку. Ничего хуже нельзя было бы придумать.

— Запомни, англичанин! — хрипло сказал Донован Эндрю. — Я с тебя глаз не спущу и найду способ вывести на чистую воду. Недолго тебе разгуливать, очень недолго.

— У вас есть более важные заботы, ведь вы служите самому королю! Но почему я навлек на себя ваше неудовольствие, мне совершенно непонятно, сэр. Ведь сказала же леди Энн, что я был здесь.

— Смотри же!

Донован жестом приказал своим людям следовать за ним и вышел. Едва наружная дверь захлопнулась, Эндрю обессиленно опустился в кресло. Энн метнулась к нему.

— Эндрю! — почти всхлипнула она и упала на колени перед ним. Он приподнял голову и взглянул ей в глаза, читая в них гораздо больше, чем он мог мечтать.

— Все в порядке. Боюсь только, потребуется еще одна перевязка. У этого человека железная хватка. Я… и очень признателен вам, Энн, за помощь и… и за доверие!..

Энн вскинула глаза и поняла, что он не в состоянии сказать ничего сверх этого, потому что слишком многое все еще разделяет их. Но, может быть, однажды… Она медленно поднялась.

— Я пойду, приготовлю свежие повязки. Тихо отправляйтесь к себе.

Эндрю кивнул и встал, мучаясь от невозможности утешить ее в своих объятиях. Не обронив ни слова, он незаметно вернулся в свою комнату.

Донован был вне себя. Какая-то девчонка свела на нет его опасные для жизни труды. Если бы не это смутное время, если бы не шаткое положение Якова, если бы не ежеминутная угроза мятежа, они оба уже были бы у него в замке. Если бы Энн была похожа на сестру, — такой же неукротимой и порывистой, — он без труда бы с ней справился. Но эта девушка прятала свой огонь за шелковой оболочкой хрупкости, и сражаться с ней — все равно, что рубить мечом туман.

Но он еще найдет способ поймать за воротник этого скользкого англичанина. Теперь на очереди стояло выяснение личности Эндрю Крейтона, бандита и наемного солдата.

Немедленно по приезде в замок Донован вызвал королевского прокурора и сразу же его спросил:

— У вас есть книга с полным списком английских пэров?

— Да, сэр.

— Возьмите ее. Я хочу знать настоящий титул и положение английского шпиона, именующего себя Эндрю Крейтоном. — Донован буквально швырнул кольцо испуганному человечку. — И выясните, откуда это кольцо и какова его ценность.

— Слушаюсь, сэр, я постараюсь сделать все как можно быстрее.

— Торопитесь. Я хочу все знать, прежде чем этот человек успеет натворить бед.

— Да, сэр.

Прокурор, радуясь возможности исчезнуть с глаз взбешенного вельможи, выбежал прочь, и Донован остался наедине со своим гневом.

Через несколько часов соберется парламент, и Яков вынесет приговор людям, поднявшим мечи против него. Донован надеялся, что суровейшим приговором будет изгнание. После этого он получит Кэтрин, но ее младшая сестра останется в полном одиночестве. Он размышлял несколько минут, меряя шагами комнату, затем резко остановился, потом улыбнулся. Как он не подумал об этом раньше: если брат будет осужден, Энн останется без защиты. А кто в этой стране сумеет лучше защитить одинокую женщину, чем король и он, Донован Мак-Адам? Итак, решено, Энн Мак-Леод окажется под его и короля опекой, а вместе с ней и ее домоправитель… Эндрю Крейтон.

Довольный собственной изобретательностью, Донован снял камзол и бросил его на стул. Он знал, что в соседней комнате Кэтрин, его узница, спит в его постели. Эта мысль, нежданно пришедшая в голову, лишила его покоя. Он признавал физическое влечение, был не прочь поволочиться за каждой встречной милашкой, но такой накал чувств ему испытывать не доводилось, это было уже нечто большее, чем просто желание, а он не был намерен позволить, какой бы то ни было, женщине еще раз поломать ему жизнь, привязать к себе, разрушить его планы на будущее.

Впервые за два года он подумал о Дженни, выпустил мысль о ней из подсознания. Дженни, научившей его сперва заниматься любовью, затем любить… затем ненавидеть. Долгое время она мучила его своей способностью вытеснять из головы все остальные мысли, будоражила все его существо, так что не было сил терпеть разлуку с ней. Но она на всю жизнь пометила его сердце своей изменой, как Кэтрин пометила кнутом его лицо.

Донован сел и закрыл лицо ладонями, борясь с одолевавшей его усталостью. Он вновь попытался вызвать в памяти образ Дженни, и, к его изумлению, из самых потаенных уголков сознания выплыла другая женщина, другие глаза, похожие на изумруды, другое гибкое, золотистое тело… Кэтрин!

Он стянул сапоги, через прихожую прошел в спальню, бесшумно закрыв дверь, и в тусклом свете рассвета увидел ее, лежащую в постели… его постели.

Медленно пройдя через комнату, он остановился перед кроватью.

Кэтрин лежала в глубоком сне, чуть приоткрыв губы, и ровно дышала. Распущенные волосы свободно разметались по подушке. Господи, она была поистине прекрасна! Красивая ловушка для глупцов! — отозвалась его память. Женись на ней, спи с ней, имей ее, когда захочешь… но не смей ее любить, ибо любовь эта, как обоюдоострый меч, обрушится на твою же голову.

Донован устало вздохнул. Если бы он дал волю своим приглушенным чувствам, то следовало бы ее разбудить и заняться с ней любовью немедленно, но он подумал о ночи, которая наступит через несколько недель, когда она должна будет сама, как законная жена, прийти к нему. Нет, он не будет прибегать к силе…