Битва за систему Дайнекс (СИ) - Толсон Хельги

Единственный маршевый двигатель «Дартера» потух почти на тридцать секунд, а правый борт трехсотметрового корпуса озарился короткими вспышками десятков маневровых двигателей, развернувшими корабль вокруг своей оси. Как только нос с кормой поменялись местами, двигатель снова дал тягу, тормозя несущийся сквозь вакуум эсминец до приемлемой боевой скорости.

— Капитан! — запросил Хейз. — Мне нужен курс сто пятьдесят для уверенного торпедного залпа. Да и главным калибром так сподручнее будет бить.

— Принимается, — я не стал спорить с начальником оружейной секции. — Мистер Джонсон, курс сто пятьдесят, разверните нас чуть боком к нашим гостям.

— Есть курс сто пятьдесят. Скорость три с половиной астроузла!

— Мистер Хейз, ваш выход. Сразу, как мимо нас пройдут истребители, начинаем.

На экране требовательно замигал значок вызова. Это был флот-коммандер Дюрант. Ну, ясное дело, что командир авианосца обеспокоился странными маневрами своего единственного корабля охранения. Я глубоко вздохнул и ответил на вызов.

— Что вы задумали, старкап? — Без церемоний начал Дюрант.

— Сэр, нам придется остаться и прикрыть отход. Если не дать бой, то корветы уже через час догонят «Несокрушимого» и…

— Это не ваша проблема, старкап, — перебил меня Дюрант. — Думаете, у меня нет плана на этот счет?

— При всем уважении, сэр, — я решил зайти с козырей, — это ваш последний шанс сбросить скорость и принять на борт отставших пилотов. Там больше двух сотен лучших наших ребят, и, мне кажется, стоит рискнуть.

— Ему кажется… — недовольно проворчал Дюрант, но было заметно, что аргумент достиг цели. — Ладно, Хромов. Обеспечьте мне хотя бы час. И не вздумайте там в героев играть. Сейчас каждый корабль на счету.

— Есть не играть в героев.

— Удачи вам, капитан. Конец связи.

[1]Брандер — судно, нагруженное взрывчатыми или легковоспламеняющимися веществами и предназначенное для поджога или подрыва кораблей противника.

Глава 20

Глава 20

Темнота и боль… Боль скрипит, царапает, визжит, как зацикленная фреза. Раскаленным сверлом пробивает мозг. Воздух! Срочно нужно вдохнуть. Почему я не могу открыть глаза? Стоп. Да что ж так больно то?.. Глаза открыты. Значит, просто темно. Так мало воздуха. Дышать… Где я?

Способность связно мыслить возвращалась неохотно. Поначалу жуткая боль в затылке заглушала все остальные чувства. Потом я понял, что лежу на груди, а спину придавило чем-то тяжелым. Тут и правда темно. Где я? Что произошло? В голове только мерзкий визг и звенящая пустота. Я попытался подняться. Что-то надо мной заскрипело, натужно и очень тревожно. С затылка соскользнула в сторону и гулко ударилась об пол какая-то балка. Боль резко усилилась, будто висок гвоздём изнутри царапнули. Судя по всему, что-то придавило еще и спину с ногами. Пару секунд я боролся с приступом паники: а вдруг ноги отрубило?! Да нет. Пальцы, вроде, шевелятся. Просто прижало к полу. На ощупь какие-то металлические обломки вперемешку с кусками текстопласта. Похоже, переборка обрушилась и придавила меня. Точно! Переборка. Я на корабле. «Дартер». Ну, слава богу… Снова боль. Ладно-ладно, я понял. Потом. Все потом.

Я старался шевелиться аккуратно, мало ли чего там еще сверху упадёт. Вроде, обошлось, и я смог выбраться из-под груды обломков. Ну или что это там было, в темноте не разобрать. Тишина и темнота. Очень странно. Если есть гравитация, значит, реактор работает. Тогда почему так темно? И что вообще происходит? Я начал ощупывать пол. Гладкий. Ровные квадраты. Небольшая влажность в стыках. Так, дальше стена. Такая же гладкая поверхность с ровными квадратами мелких плит. Точно. Это душевая. Да, вот и пульт на стене. Не работает. Ну да бог с ним. Значит, выход за спиной, а обломки — это рухнувший потолок. Я на ощупь нашел дверь. Как и все двери на корабле, она открывалась, уезжая в нишу в стене. Похоже, не работает. Я дернул за ручку пару раз, затылок тут же ответил резкой болью, но дверь и не думала поддаваться. Где-то рядом должен быть рычаг аварийной разблокировки. Я пощупал стену слева от двери. Естественно, аварийный лючок был на месте. Отработанным сотнями тренировок движением я открыл створку, нащупал П-образную рукоятку и резко дернул ее вниз. Послышалось шипение аварийных пневмоприводов, и дверь неторопливо ушла в сторону. Там тоже была темнота.

Я достал из отсека обязательный аварийный фонарик, ведь они существуют именно для случаев обесточивания управляющих контуров или вообще всего корабля. Фонарь небольшой, с ладонь размером, но зато с кучей разных режимов от направленного луча до рассеянного кругового света. Я включил самый слабый режим. Точно. Это душевая. Вот и надпись на стене — «F4». Нижняя палуба, четвертый отсек. Значит, раздевалка инженерной секции. Я-то что здесь делаю? Осмотрелся. Кругом разгром, на стенах ожоги явно от выстрелов. Множества выстрелов. Луч фонаря высветил труп на полу раздевалки. Похоже, из наших десантников. Скафандр цел, но забрало шлема разбито. Внутри жуткое обожженное месиво вместо лица. Меня неожиданно стошнило. Вот те раз. При пятикратной перегрузке не тошнит, а тут…

Вдруг резко накатили воспоминания, будто на визоре замелькали кадры фильма в ускоренном режиме. Я на мостике, корабль трясет, кругом все искрит и отваливается, кто-то из дежурной команды тушит пожар ручным огнетушителем. Вот десантники Иванова уводят всю дежурную смену к эвакуационным капсулам, другие прикрывают отход последних членов экипажа… Я, кажется, остался на мостике. Или нет? Похоже, сержант все же убедил меня покинуть корабль. Я уже бегу за десантником. На затылке его шлема белая надпись «Фишер». Кругом стрельба. Вопли «Татцу! Юкани! Хайяй!»[1]. Мы, похоже, не смогли прорваться к спасательным капсулам. Десантник запихивает меня в душевую и блокирует дверь. Звуки выстрелов и взрывы гранат. Видимо, из-за них рухнули переборки, и комнату завалило. Скорее всего, преследователи решили, что я погиб в той комнате, или у них просто не было времени вскрывать заклинившую дверь.

Я перевернул убитого десантника. В холодном свете фонаря буквы на шлеме слегка отсвечивали. Я знал, что там увижу, но почему то надеялся. Все же Фишер… Я похлопал безжизненное тело по бронированному плечу. Спасибо тебе, дружище. Спасибо.

Голова все еще раскалывалась. Я коснулся рукой затылка и тут же взвыл от нестерпимой боли. На руке была кровь. Надо идти в медицинский отсек, там должен быть автодок или хотя бы обезболивающие. Я с сомнением глянул на винтовку в руке убитого десантника. Здоровая. Такую без скафандра не потаскаешь, тем более в моем нынешнем состоянии. А вот пистолет вполне. Я поискал на бедре бронированного скафандра встроенную кобуру и не без труда вытащил массивный лазерный пистолет. Тяжеловат, конечно, но хоть что-то. Батарея на максимуме, газ тоже. Понятное дело, что вряд ли я сейчас попаду в мишень размером меньше стены, но сам факт наличия оружия придает спокойствия. Надо идти. Медотсек одной палубой выше. Тут недалеко.

Я вышел в коридор. Двери всех кают оказались открыты. Все верно, если объявлена эвакуация, а я ее сам объявил, если память не врет, то двери всех помещений корабля автоматически открываются. Спасибо Фишеру, спасая меня, он не только запер дверь, но и разбил управляющую панель. Я вспомнил, что вместе с Фишером спасать меня с мостика пришел и сам сержант Иванов с еще двумя бойцами. Похоже, в пылу схватки с альтаирскими абордажниками они отстали. Интересно, Иванов смог спастись? А все остальные? Вилсон, Хейз, Джонсон? В голове нарастал туман. Какие-то обрывки воспоминаний смешивались в непонятный калейдоскоп, от которого перед глазами расплывались круги, и становилось сложно идти. Потом. Потом займусь самокопанием. Сейчас нужно добраться до медотсека. Интересно, а почему кислород еще есть. Если отключилось все питание, то вентиляция тоже должна перестать работать. Но дышать, кстати, трудно. И становится все труднее. В полной темноте, освещая себе дорогу узким лучом фонаря, я кое-как добрался до аварийной лестницы, ведущей на следующую палубу. Там повреждений было побольше. Основной коридор в нескольких местах был основательно перегорожен обломками, а стены и потолок несли на себе следы жестокого боя. Было много крови, но почему-то никаких трупов. Я с трудом пробирался по коридору. Кроме затылка, начало болеть еще и колено, причем, все сильнее с каждым шагом. Медотсек должен быть за этим поворотом.