Зов Атлантиды - Йон Колфер

Элфи еще раз проверила связь. Снова шум помех, но и какое-то щебетание.

«Отлично, — подумала она, но мысли путались в голове. — А может, показалось?»

«Нет, ты действительно это услышала, — сказал потерявший сознание Жеребкинс. — Кстати, я рассказывал тебе о моих детях?»

Кислородная недостаточность. Вот и все.

«Почему ты выстрелила в меня, прелесть моя? — спрашивал пораженный током Орион. — Я тебя рассердил?»

Поздно. Слишком поздно.

Элфи затрясло. Она наполняла легкие воздухом, но в нем было слишком много углекислого газа. Стены капсулы вдруг прогнулись внутрь, грозя раздавить ее.

— Этого не может быть, — прохрипела она, нарушив обет молчания.

Она снова проверила связь. Какие-то сигналы присутствовали. Сквозь помехи определенно пробивались слова.

Достаточно для передачи?

Имелся только один способ это выяснить.

Элфи пролистала опции на экране приборной панели, выделила значок «ПЕРЕДАЧА» — и получила в ответ сообщение, что внешней антенны нет. Компьютер посоветовал проверить соединение. Элфи, прижавшись лицом к иллюминатору правого борта, разглядела пустой провал на месте приборов — видимо, весь узел антенны вырвало из корпуса каким-то ударом.

«Почему это ржавое ведро, достойное каменного века, не оборудовано внутренней антенной? Даже у самых примитивных телефонов есть внутренние антенны».

Телефоны! Ну конечно!

Элфи шлепком ладони расстегнула замок страховочных ремней и рухнула на колени. Затем поползла по палубе к Жеребкинсу.

«Ну и вонь же здесь внизу. Затхлый воздух».

На секунду на одном из поручней выросла змеиная голова и злобно на нее зашипела.

«Твое время истекает, — словно говорила она. — Шансы ничтожны, капитан Малой».

«Не слушай змею, — произнес, не шевеля губами, Жеребкинс. — Она озлобилась, потому что ее душа застряла в поручне из-за какого-то происшествия в прошлой жизни».

«Я по-прежнему люблю тебя», — сказал спящий Орион, дыша медленно и ровно, почти не поглощая кислорода.

«На этот раз я действительно схожу с ума», — подумала Элфи.

Элфи перелезла через круп Жеребкинса и достала у него из нагрудного кармана телефон. Кентавр никуда без него не отправлялся и особенно гордился исключительной громоздкостью прибора.

«Обожаю этот телефон, — говорил Жеребкинс. — Больше сотни мини-программ. Все моей собственной разработки. Одну я назвал “Потомство”. Скажем, ты нашла, как тебе кажется, любовь всей твоей жизни, и тебе достаточно просто сфотографироваться с любимым, после чего “Потомство” покажет, как будут выглядеть ваши потенциальные дети».

«Обалдеть. Надеюсь, когда-нибудь мы поговорим об этом по-настоящему».

Телефон работал, поэтому вводить пароль не требовалось, хотя Элфи, неплохо зная Жеребкинса, подозревала, что тот загадал какой-нибудь вариант собственного имени. Экран представлял собой безумную смесь мини-программ, вероятно, даже осмысленную — для кентавра.

«Проблема со всеми этими приложениями заключается в том, что иногда тебе нужно просто кому-то позвонить, причем быстро. Где иконка телефона?»

И вдруг иконки принялись махать ей.

— Выбери меня! — кричали они хором. — Вот здесь.

«Это не галлюцинация, — с гордостью заявил пребывающий в отключке Жеребкинс. — Эти ребятки анимированные».

— Телефон! — крикнула Элфи в микрофон коммуникатора, уповая на наличие голосового управления.

И с облегчением увидела, как размытый старомодный конический значок телефона расширился и занял весь экран.

«Он не размытый. Это у меня перед глазами все плывет».

— Позвонить в Полис-Плаза, — приказала она иконке.

Телефон затикал и через несколько секунд спросил:

— Вы хотите позвонить в Полосу Газа?

— Нет. В Полис-Плаза.

Проносящаяся мимо вода определенно поголубела, в ней прибавилось пузырьков и искаженных лучей света.

— Вы хотите позвонить в Полис-Плаза?

— Да, — задыхаясь, сказала Элфи. — Хочу.

Капсулу затрясло, когда она вошла в беспокойные воды ближе к поверхности и ее начали раскачивать волны.

— Соединяю с Полис-Плаза.

Телефон тихо загудел, устанавливая соединение, затем произнес комически печальным голосом:

— Ай-яй-яй. У вас недостаточно сильный сигнал. Желаете, чтобы я записал сообщение и передал его, когда сигнал станет достаточно сильным?

— Да, — прохрипела Элфи.

— Вы сказали «ха»? Если так, то в данной ситуации ответ неверный.

Элфи собрала последние силы.

— Да. Я хочу оставить сообщение.

— Отлично! — восторженно отозвался телефон. — Начинаю запись после сигнала, не забудьте, что вежливость бесценна, поэтому всегда вначале представляйтесь, а в конце прощайтесь.

«Прощайтесь, — подумала Элфи. — Смешно».

Она записала краткое сообщение с минимальным, насколько получилось, количеством покашливаний и запинок, назвалась и описала надвигающуюся на Атлантиду угрозу. Едва успев закончить, Элфи упала на спину и слабо забилась на палубе, словно выброшенная на берег рыба. Перед глазами появились пятна, они становились все больше, превращались в бледные круги, сливались друг с другом и мешали ей видеть.

Она не заметила, как цвет воды за иллюминатором изменился с синего на зеленый, а потом — на перламутрово-белый оттенок северного неба.

Она не слышала, как, щелкнув, открылись клапаны сброса давления, не чувствовала, как хлынул в кабину холодный воздух, и тем более не знала, что через пятнадцать минут после всплытия капсулы ее сообщение наконец было передано в Полис-Плаза и там почти незамедлительно приняли меры.

Меры приняли бы совсем незамедлительно, не вообрази сидевший на коммутаторе спрайт, некто Цып Треплоу, будто это сообщение — шутка его партнера по покеру Круза, решившего поиздеваться над его гнусавым голосом. Цып передал сообщение командиру Трубе Келпу, только когда до него дошло, какие последствия для его карьеры может иметь игнорирование сообщения, способного спасти Атлантиду.

Труба Келп срочно организовал видеоконференцию с Советом и тут же получил разрешение на эвакуацию.

«Пучина», Атлантида, настоящее время

Финт Крут занимался тем, что делал вид, будто занят работой над моделью «Ностремиуса», дабы выглядеть еще безобиднее, когда за ним придут, а это, по его твердому убеждению, должно было случиться очень скоро.

«Притворяться занятым гораздо труднее, чем действительно заниматься делом», — вдруг понял Финт и обрадовался, поскольку это было еще одно из его остроумных высказываний, на которые, как он считал, обязательно обратят внимание его биографы. Но в данный момент остроумию придется подождать, сейчас главное — план. Все равно блистательные, остроумные высказывания не приносят особенного удовольствия, пока единственным слушателем остается Дубец. Леоноре так нравились меткие замечания Финта, что она записывала их в свой дневник.

Взгляд Финта стал мечтательным, руки застыли в воздухе, когда он вспомнил первое лето, проведенное вместе с ней на том прекрасном острове в Тихом океане. Она — похожая на мальчика, в жилете и бриджах, и он — красивый и щеголеватый в парадной форме полиции Нижних Уровней.

— У нас ничего не получится, капитан. Что может быть между нами? Я — человек, а ты — определенно нет.

Он молниеносно сжал ее ладони в своих и произнес:

— Любовь способна разрушить любые барьеры. Любовь и магия.

Именно тогда он заставил ее полюбить себя.

Леонора подпрыгнула, но руки не убрала.

— Я почувствовала искру, Финт, — сказала она.

— Я тоже почувствовал, — отшутился он и объяснял: — Статическое электричество. Такое часто со мной случается.

Леонора поверила и без памяти влюбилась в своего капитана.

«Она все равно полюбила бы меня, — раздраженно подумал Финт. — Я просто ускорил процесс».

Но сердцем он понимал, что усилил чувства Леоноры магией, а теперь, когда она находилась в возрасте далеко за пределами естественного, власть его над ней начала ослабевать.

«Любила бы она меня без магии так же сильно, как я люблю ее?», — тысячу раз на дню задавался он вопросом и понимал, что слишком боится узнать правду.

Чтобы показатели состояния организма не выдали его волнения, Финт решил переключить мысли на своего раба, Дубца.

Дубец, безусловно, являлся омерзительным идиотом, но Финт испытывал к нему определенную слабость и даже не исключал возможности оставить его в живых или, по крайней мере, убить быстро.

Из всех величайших махинаций и неосуществимых краж, в каких участвовал Финт в качестве продажного полицейского, беглого преступника или заключенного, простой на первый взгляд план вербовки Дубца являлся самой амбициозной затеей. Для ее осуществления потребовался точный расчет по времени, наглость и многомесячная подготовка. Финт часто вспоминал этот план, запущенный почти четыре года назад…