Надежда гардемарина - Дэвид Файнток

Пришлось повысить голос, чтобы перекрыть негодующий ропот.

— Пройдя курс обучения, кадет становится гардемарином — офицером военного флота. Он или она зачисляются на службу сроком на пять лет. За это время можно дослужиться до лейтенанта или капитана. Служба в Военно-Космических Силах — профессия престижная. Кто этим заинтересовался, пусть свяжется с интендантом, а тот устроит встречу с офицером.

В зале воцарилась тишина. Я сел. Сегодня со мной за столом сидели только миссис Донхаузер и мистер Каа Лоа — молчаливый микронезиец, с которым я раньше не был знаком.

— Добрый вечер, миссис.

— Привет, командир. — Она задумчиво смотрела на меня. — Разве гардемаринов набирают не из детей?

— Только кадетов. Гардемарины по акту Генеральной ассамблеи считаются взрослыми.

— Неужели вы надеетесь, что родители согласятся отдать вам своих детей, командир Сифорт? — Меня редко называли командиром Сифортом, но слышать это было приятно.

— Возможно, и не согласятся.

— Тогда зачем это бесполезное предложение? — спросила она, как обычно, без обиняков. И эта ее манера мне нравилась.

— Не совсем бесполезное, — возразил я. — Мне не нужно согласия родителей.

Она наклонилась, взяла меня за руку.

— Ники, не отнимайте детей насильно! — Тон ее был решительным и спокойным. — Вы, возможно, еще не знаете, что нет ничего сильнее стремления родителей защитить свое чадо. Не дай Бог, чтобы оно сработало против вас.

В словах миссис Донхаузер не было угрозы — просто предупреждение. И я оценил это.

— Я учту ваш совет, миссис Донхаузер. — Надо было поскорее сменить тему.

Вечернюю вахту я нес с Алексом. Настроение у него было лучше, чем у меня. Мне хотелось просто посидеть и подумать. У него же в голове вертелся тысяча и один вопрос. Он вел себя уважительно, но говорил без умолку. Сказалось, видимо, то, что совсем недавно мы спали на соседних койках. Теперь Алекс стал чересчур фамильярным, чтобы скрыть свою робость. А мне предстояло решить вопрос с заключенными.

Смертный приговор был вынесен мистеру Тауку, а также матросу Рогову и помощнику машиниста Герни. Рогову за то, что ударил старшину Терила, а Герни — за драку с мистером Вышинским. Последний случай вызывал особое беспокойство. Я видел подлеца собственными глазами и думаю, что Герни не соображал, на кого поднял руку. В который раз перечитал я статьи закона об оскорблении действием офицера.

— Как вы думаете, можно устранить неисправность Дарлы? — задал очередной вопрос Алекс, в четвертый раз пытаясь завязать разговор.

— Не знаю. — Следует ли считать преступлением оскорбление действием, если преступник не знал, что перед ним офицер? Пожалуй, да. Потому что драка сама по себе преступление, а задеть в ней офицера можно и по несчастной случайности. С другой стороны…

— Мы могли бы отключить ее для перепрограммирования, пока находимся в синтезе, сэр.

— Помолчите хоть немного, Алекс, — ответил я как мог мягко, однако Алекс выглядел побитым щенком. Он больше не заговаривал со мною, но молчание его было красноречивее всяких слов.

Я вздохнул про себя, зная, как поступил бы в сложившейся ситуации командир Хаг. Но я любил Алекса и попытался отвлечь его.

— Посчитайте поправки для двигателей из-за дисбаланса загрузки при условии, что мы не будем брать груз на Окраинной колонии. Это будет хорошая тренировка.

— Есть, сэр. — Теперь по крайней мере он какое-то время не будет ко мне приставать.

Во время своей очередной вахты пилот Хейнц мне сказал, что ни в одном из файлов не смог найти пароль. Я молча кивнул и, надеясь, что он не заметил, как я покраснел, при первой же возможности покинул мостик и поспешил к себе в каюту. Там я достал из сейфа коробку с микросхемами, про которую совсем забыл, и вставил чип в головид.

На первом чипе были частные платежные квитанции командира и отчеты о состоянии его денежных счетов в банках Новой Шотландии и Луны. На втором — книга, взятая из корабельной библиотеки.

На третьем — список личных кодов, разрешающих специальный доступ к компьютеру.

Не решившись все проделать самостоятельно, я вызвал на мостик главного инженера, усадил рядом с собой и отдал Дарле приказ на рекалькуляцию.

На самом деле все оказалось очень просто. После того как я назвал пароль, она с минуту пребывала в молчании, в то время как на экране что-то мелькало. Наконец, словно прочистив горло, она произнесла звонким, как колокольчик, голосом:

— Рекалькуляция закончена, командир. Я вздохнул с облегчением:

— Очень хорошо. Какова базовая масса корабля, Дарла?

— 215,6 стандартной единицы.

— А масса с поправкой?

Голос ее звучал уверенно:

— 215,6 стандартной единицы. Мы снова рассчитываем синтез?

— О Господи! — Я посмотрел на главного инженера. Он сглотнул. В Дарле все еще сидел «клоп».

Прошло два дня, а мы не переставали спорить о том, что надо было делать. Я взял с главного инженера и пилота слово, что они будут держать все в секрете. И без того нервы у всех на борту напряжены до предела, не хватает только слухов о том, что взбесившийся компьютер может послать нас в другую галактику.

Я проклинал себя за собственную глупость. Конечно же, следовало повернуть домой, пока была возможность. Лейтенант Дагалоу хоть и не была системным программистом, зато великолепно знала компьютеры и могла подсказать, как справиться с проблемой параметров. Зная, что мне такая задача не по зубам, я послал пилота копаться в компьютерных инструкциях, надеясь, что он узнает достаточно для необходимого перепрограммирования.

«Гиберния» находилась в состоянии синтеза, и я считал бессмысленным выводить ее из него, пока Хейнц не будет готов. Настоящий командир принял бы решение самостоятельно, но я предпочел посоветоваться с главным инженером, и он согласился со мной.

Между тем к начальнику интендантской службы Браунингу не поступало никаких заявлений о зачислении на службу. Некоторые копии моего объявления, висевшие в столовой для пассажиров и в фойе, были сорваны.

Не давали покоя и смертные приговоры, и я пошел к Аманде поделиться своим страхами. Будь я командиром во время драки, дело ограничилось бы капитанской мачтой. Но теперь от решения военного трибунала никуда не уйти. Что же делать?

Она как-то странно на меня посмотрела:

— Конечно же, отменить приговор. Ты просто не можешь поступить иначе!

— А как прореагируют члены экипажа, узнав, что я простил мятежников?

— Каких мятежников, Ники? Ты же прекрасно знаешь, что это была драка, просто драка.

Я попытался ей объяснить:

— Драка тоже мятеж, дорогая. Они нарушили статьи, запрещающие контрабанду, наркотики, драки. И, что того хуже, оскорбили действием офицеров, пытавшихся по приказу командира их утихомирить.

— Да, они буянили. Но ты же сам сказал, что не стал бы отдавать их под трибунал.

— Да, но… — Как объяснить это невоенному человеку? — Представь себе, что я, гардемарин, всю ночь провел в штабе и явился к командиру в несвежей форме. Заметив это, он обязан поставить мне на вид. И тогда мне придется иметь дело со старшим лейтенантом. — Я перевел дух. — Но командир может сделать вид, будто не заметил. В этом случае его дело сторона.

— Так постарайся не заметить, — быстро подсказала Аманда.

— Все дело в том, что это уже взято на заметку. Не предъяви командир Мальстрем официальных обвинений, я отпустил бы их. Но если сделаю это сейчас, то тем самым признаю, что можно бунтовать безнаказанно.

Аманда пришла в замешательство:

— Я думала, что знаю тебя, Ники. Ты не можешь быть таким жестоким, не можешь убить этих несчастных.

Упрек был не по адресу. Я и не собирался их убивать. Это решение Адмиралтейства, командира Мальстрема и председателя военного суда. Я не убью их, а позволю убить. Это далеко не одно и то же. Если я буду бездействовать, процесс, начатый другими, продолжится. Я решил не форсировать события. Мы расстались, каждый при своем мнении.

На следующий день меня ждали хорошие новости. Я получил записку от главного интенданта: кто-то из пассажиров заинтересовался информацией о найме на службу. Я пригласил мистера Браунинга на мостик, где мы несли вахту вместе с главным инженером.

— Один из ребят Трэдвелов, — пытался угадать я. — Рейф или Паула?

— Нет, сэр. — Интендант стоял по стойке «смирно». Ему было явно не по себе. — Мистер Кэрр.

— Дерек? Вы шутите?

Вряд ли Браунинг стал бы шутить с командиром.

— Нет, сэр, — уверил он меня самым искренним тоном. — Он просил встречи с офицером по поводу вашего объявления. Правда, все время твердил, что решение его пока не окончательно.

— Кого послать к нему, как вы думаете? — спросил я главного инженера.