Ордынский волк. Самаркандский лев - Дмитрий Валентинович Агалаков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Весь мир как на ладони, – задумчиво повторил Тимур. – Весь мир…
С этого момента Тимур начинает отстраивать частично разрушенный после войн Самарканд, возводить новые укрепления и башни и застраивать его новыми зданиями, в первую очередь дворцами и храмами. Он любил математику, физику, астрономию, богословие, но архитектура увлекала Тимура больше всех других наук и искусств. В Самарканде одновременно стали расти под небеса новая цитадель, сама по себе крепость, и огромный дворец правителя – его новый дворец. Попутно он восстанавливал и отстраивал родной Шахризаб. И всюду помощницей ему была Кутлук Туркан-ага. Иногда она сама управляла строителями и художниками, и ни один ее совет не был напрасным. Народ очень быстро полюбил своего нового государя, потому что он давал им самое главное – спокойствие и уверенность в завтрашнем дне. Никаких расколов, никаких междоусобиц, пусть будет единый правитель, мудрейший и заботливый, который станет свозить все награбленное добро в родную столицу. Пускай цветут сады Самарканда, возносятся к небу новые дворцы и минареты, полнятся рынки столицы на зависть всем городам Востока!
В ближайшие годы эмир Тимур нанес ряд сокрушительных ударов по соседним землям. Вначале он присоединил Фергану и Шашскую область – эти земли находились между Амударьей и Сырдарьей. А потом устремил свой взор на Хорезм. Дело в том, что монгольское нашествие Чингисхана беспощадно разрезало древнее государство на две половины. Южный Хорезм отошел Чагатайскому улусу, Северный Хорезм – Золотой Орде. Когда в середине четырнадцатого века началась смута в Мавераннахре, а спустя десять лет и в улусе Джучи, Хорезм нашел в себе силы отделиться от обоих государств и создать свое независимое государство. Пора было возвращать земли назад, в Чагатайский улус, решил Тимур. Но он поступил честно – послал султану Хорезма Хусейну Суфи письмо с требованием вернуть то, что прежде принадлежало Чагатайскому улусу. В первую очередь – подать за Кят и Хиву.
Хусейн Суфи бросил послу Тимура – Алфу Товачи:
– Читай письмо своего хозяина, возомнившего о себе так много!
Дело в том, что Хусейн Суфи был из древнего монгольского племени кунграт, выходцы из которого на протяжении долгого времени роднились с борджигинами, из которых вышел Чингисхан. Втайне они считали себя равными Чингизидам, но вслух об этом не говорили.
Алфу Товачи развернул послание, прочитал краткое вступление, а потом подошел к делу:
– «Подать Хивы и Кята принадлежит улусу Чагатая, воспользовавшись тем, что нет хозяина, ты присваивал ее. – В каждом слове тут слышалась грозная речь Тимура, но правитель Хорезма пока не сталкивался с именитым полководцем лицом к лицу и не мог понять этого. – Отселе надобно, чтобы ты отсек руку от этой прибыли, перестал думать о ней, не притязать и передать все нашему человеку. Тогда между нами будет дружба».
– Дружба? – воскликнул взъяренный Хусейн Суфи. – Дружба?! Мне не нужна его дружба! Мне нужна моя подать! Вернись и скажи своему хозяину: эту область я отвоевал саблей и у меня возьмут ее только саблей!
Алфу Товачи вернулся и рассказал обо всем Тимуру. Тот помрачнел и вынес решение:
– Будем собирать войско.
При разговоре присутствовал благочестивый Джелал ад-Дин Кеши. Он сказал:
– Государь, мусульмане Хорезма придут в волнение, если узнают, что ты идешь войной на них. Разреши мне съездить к шаху и попросить его еще раз добрым словом. Буду просить именем Аллаха и пророка Мухаммеда, и он прислушается.
Тимур долго раздумывал.
– Хорошо, – сказал он, – поезжай.
Джелал ад-Дин Кеши прибыл в Хорезм, во дворец шаха, и сказал:
– Я пришел с миром, повелитель. Разреши мне говорить.
– Говори, – сидя на троне, кивнул тот.
Гость из Мавераннахра прочел ряд стихов из Корана, пытаясь достучаться до сердца и разума хорезмшаха.
Хусейн Суфи выслушал его и сказал охране:
– Заприте его в крепости.
Опешившего Джелал ад-Дина Кеши увели в темницу.
Когда Тимур узнал об этом, то спешно собрал войско и выдвинулся в сторону Хорезма. Он шел в чужие земли легко, опережая войско и увлекаясь по дороге охотой. В местности Сепоя на берегу Джайхуна авангарды двух враждующих армий встретились. Была битва. Победили воины Тимура. Было много пленных. Их привели пред очи владыки Мавераннахра. Тимур недолго смотрел на них.
– Всех казнить, – сказал он.
Пленников потащили убивать. Даже верные бахадуры Тимура были удивлены этой жестокости.
– Я протянул хорезмшаху руку мира – он ударил по ней плетью, – сказал государь. – Говорю вам: любой, кто встанет у меня на пути, умрет. – Тимур в очередной раз вспомнил страшное заточение в каменном колодце и свое проклятие миру, которое все еще клокотало глубоко внутри. – Теперь будет только так.
В Хорезмийское царство входили такие древнейшие города, как Ургенч, Хива, Кят. Но именно Хива и Кят принадлежали Южному Хорезму, а значит, улусу Чагатая. Городу Кят приказали открыть ворота и получили отказ. Проделав бреши в стенах, Тимур с ходу взял Кят и тем самым сразу ослабил Хорезм. В городе он приказал перебить всех старшин, оставив только простых солдат и горожан.
Весть была угнетающей. Хусейн Суфи уже раздумывал над тем, а не подчиниться ли ему новому вождю Мавераннахра, о котором ходило столько грозных слухов и страшных историй, но тут в Хорезме появился человек не от кого-нибудь, а от Кайхусрава Хутталани, который с позволения Тимура лично перерезал горло эмиру Хусейну за смерть брата. Человек привез письмо своего хозяина. Там было: «Ни в коем случае не верь словам Тимур-бека, держи войско наготове и выйди за город. Я со своими людьми присоединяюсь к тебе».
Хусейн Суфи вышел с войском и проиграл сражение. Кайхусрав Хутталани к нему не присоединился. Хусейн Суфи бежал, укрылся в цитадели Ургенча и там вскоре умер от разрыва сердца. Не вынес поражения и позора. На его место взошел младший брат – Юсуф Суфи. Тимур предложил ему мир, и тот сразу согласился. Дочь покойного Хусейна Суфи – красавица Хан-Заде Ханум – через мать была внучкой самого Узбек-хана! Тимур потребовал, чтобы Юсуф Суфи выдал племянницу за его, Тимура, сына – Джахангира, и тотчас вновь получил согласие.
Но сказал
