Тайная игра - Анастасия Юрьевна Воскресенская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дис откинулась на спинку стула, сжимая пальцами край столешницы. Лео хотел остановить ее, вспоминать было больно, но прикусил язык. Больно, но надо. В ее воспоминаниях могла быть какая-нибудь зацепка.
– Через несколько месяцев заклинание стало слабеть, и мы уже понимали, что… ну, что мы малефики и что нам конец, если нас засунут в эту их сканирующую машинку. Вот и ходили, и ходили вдоль забора кругами, как две лисицы в клетке, а в один прекрасный день Виз говорит – глянь, кошка на дерево забралась. А под ним как нарочно кто-то ящики сложил, привезли в школу что-то. Виз быстро залез, меня подтянул, я тощенькая тогда была, как скелет, даром, что уже не подросток. А там по ветке – и на крышу прачечной. Веришь – наблюдатель от Надзора куда-то отлучился, и охрана будто заснула. Средь бела дня. Никто нас не заметил, не хватился. Мы просто спустились вниз через котельную и по улице ушли, весна уже была, тепло, ручьи. Птицы пели и солнце светило, такое яркое, а брусчатка подсыхала проплешинами. В общем, мы так и побрели, взявшись за руки, спокойно, как во сне, никто к нам не пристал, не задержал. Помню, что небо оказалось очень голубым, а внутри, за забором, всегда было такое серое… Вещи все остались в школе, особенно жалко мамины духи и колоду карт. У Виза только тетрадка с ее записями сохранилась – он с ней не расставался никогда, за пазухой носил…
Дис на мгновение сжала губы, и по лицу ее пробежала тень. Пальцы, стискивающие край столешницы, побелели. Дис закрыла глаза, несколько раз глубоко вздохнула и разжала хватку.
Кристина Кода, мать Дис и Виза, отыскала следы детей, обнаружила школу, но увидеться им так и не довелось: она умерла незадолго до их побега. Никто так и не разобрался, от чего. Лео иногда думал, от отчаяния и усталости. А их отец, Фильберс Кода, погиб вместе с Красным Львом, родителями и братьями Лео.
– Колода карт? – переспросил он.
– Да, мамина колода. Знаешь, когда мы… когда она… в общем, карты были в посылке, что нам передали от нее. Она, видимо, эту посылку собрала, чтобы передать тетрадь с записями и поддержать нас. А может, чувствовала, что не дождется… А чтобы простецы не разворовали, насовала в посылку разный хлам, что под руку подвернулся. Зачем проверяющим всякое старье и альбом с фотографиями? Какой-то чужой альбом, даже не знаю, чей. Еще там был теплый платок, полупустой флакончик маминых духов, томик со стихами, детская книжка сказок, коробка карандашей, архонский веер, набор открыток, колода карт и тетрадка с зашифрованными записями. И письмо еще коротенькое. Тетрадку в этом хламе проверяющие не обнаружили, в нее был вложен листок с глифами слепого пятна. Но мы уже смогли ее увидеть, заклятие Карисмы почти выветрилось. Визант засунул тетрадь за пазуху и больше с ней не расставался. Тетрадь мы смогли вынести. А остальное пропало, и письмо в тумбочке осталось. И духи. Духи были точно мамины, вот их безумно жалко… по заказу делали, я пыталась восстановить, не смогла…
Дис шмыгнула носом, нашарила остывший кофейник, в нем оказалась всего пара капель. Она потрясла его над чашкой, обрызгала скатерть и все-таки полезла в сумочку за платком, чтобы промакнуть глаза.
– Мы вещи и книги раздали детям простецовым. Малявкам сказки отдали и карандаши. В карты вообще всей школой играли, в письме объяснялось, как играть… – Дис усмехнулась грустно. – Я думала, там шифр какой-то, в этих правилах игры. Зачем-то ведь мама их расписала подробно. Но нет, никакого шифра не оказалось, просто для отвода глаз написано. Вообще ребята в школе ничего такие были, некоторые даже вполне приятные. У Виза друзья завелись. Он по ним скучал долго…
– Знаешь, – сказал Лео, – дети в школе до сих пор играют в карты. Даже мне подкинули.
Сунул руку в карман, где так и лежал пиковый валет в берете с пером. В одной руке валет держал нарцисс, другая сжимала шпагу.
– Вот, взгляни. Неужели это ваши карты там до сих пор ходят? Уже больше пяти лет прошло.
– Ой, – бесцветным голосом сказала Дис. – Это же Черный Петер. Все время Визу попадался. А мне – Черная Марта. А теперь к тебе пришел. Можно я его себе возьму?
– Возьми, конечно, – Лео протянул ей карту, – через столько лет тебя нашла. А дорожку вашу недавно обнаружили, и ветку спилили. Так что придется мне еще остаться в школе, искать ребенка, а там думать, как его вывести. Надеяться на случай, как у вас, вряд ли стоит теперь. Такие чудеса один раз происходят.
– С ребенком пока глухо? И осведомителя не вычислил?
– Глухо.
– Может, зайти к тебе? Вам разрешают девушек приводить?
– Ой, нет! – испугался Лео. – Даже не думай. Я вообще не в школе живу.
– Я могу чей-нибудь сестрой назваться. Твоей. Приду уговаривать тебя вернуться в отеческое гнездо. А сама немножко похожу, посмотрю, может, ты чего не заметил, а я увижу.
– Нет, нет, нет. Дис, нельзя. У нас там… ну… неприятности.
– Ах, все-таки неприятности? Что ж ты, паршивец, лгал?
Зеленые глаза снова засверкали. Как будто не было грустных воспоминаний и сморканий в платочек.
– Я не лгал, – попытался оправдаться Лео, – я умалчивал.
– «У меня все нормально» – это не лгал? Ну-ка выкладывай все, что умалчивал. Ну? Ну?!
– У нас два убийства. – Лео сдался и опустил голову. – И у нас инквизитор в школе.
– Что-о-о? – Дис даже подскочила, чашечка звякнула о блюдце. – Лео, ты обезумел? Инквизиция в школе? Какую шишку там убили, что этим занялась инквизиция?
– Убили не шишек – истопника и физкультурника. Но там замешан какой-то артефакт, похоже, что работы самого Эхеверии.
– И откуда в школе такая ценность?
– Никто не знает. Убили вроде бы из-за артефакта.
