В поисках себя. Том 1 (СИ) - Тутевич Андрей

Бесконечный цикл боли и терзаний. Болело буквально все и всеми спектрами боли, каждый раз открывая новые грани и тонкости своей натуры.

Он был в сознании или нет? — этого он не знал, так же и то, жив ли он, или уже умер от болевого шока.

Весь его мир внезапно превратился в пустоту, посреди которой были натянуты сотни красных ниточек.

Он знал на подсознательном уровне, что каждый из них и есть причина его боли, поэтому пытался их разорвать.

Сперва силой мысли, потом силой крика, а в конце сформировал из пустоты руки, которыми и принялся их хватать и разрывать.

Однако, каждая нить вела к осколком памяти, принося понимание, почему ему больно.

Вот первая… Он вспомнил, что ему отрезали руку и она долго истекала кровью и болела, не прекращая.

Вторая… Какой-то человек прижег его руку, теперь новая волна терзала его.

Третья… «Лицо… Мое лицо… Что ты с ним делаешь?», — мысленно возопил он, увидев, что неизвестный ему человек достал какой-то изгибающийся, словно змея нож: «Точно, крис!» — вспомнил он.

«Что за странная рукоять?» — заметил бывший бандит, что ручку кинжала украшали десятки лиц, которые, казалось, кричат от боли и ужаса, как живые, меняя свою мимику.

Сейчас он мог поклясться, что слышал эти голоса, кричащие о помощи, одним из которых, как ощущалось, он вскоре станет.

Ужас сковал его душу, сердце, абсолютно все живое в нем, каждую клеточку, способную испытать подобное. «Нет, постой! Молю, не надо!» — он вспомнил орка, бывшего его подчинённым, который утверждал, что смерть от его руки не принесет ему покоя и наконец понял, какого это ощущать.

Вот он поднял его над собой двумя руками и принялся… «Молиться?» — удивился Руун его действиям.

А затем… «Боль… Угх… Какая ужасная, нестерпимая боль! Как же больно! Умоляю, хватит!» — не выдержав, он отпустил эту нить, но память уже хлынула волной, не отпуская его.

После этого время вновь потекло в пустоте и он сам стал этой пустотой, растекаясь и растворяясь в ней.

Его покидали мысли, смысл и его сущность, а сам он становился частью чего-то другого, глобального, бесконечного.

Он не знал, сколько времени прошло, но когда осталось лишь несколько нитей, — они сами принялись обвиваться вокруг него, причиняя новую волну боли и воспоминаний.

«Шиоса… Проклятье! Метка на ней… Убивает меня… Насколько она далеко?» — он знал. Знал, где она, но ничего не мог сделать, эта боль сжигала его изнутри, и если бы он мог орать, то разодрал бы уже свою глотку от вопля.

Жжение не прекращалось и огонь растекался по его венам до сердца, откуда вновь шел по всему телу, принося нестерпимую муку.

Руун десятки, сотни раз молил о смерти, которая все не наступала, пока в какой-то момент она просто не оборвалась.

Нет, не жизнь оборвалась, а боль. Она прошла. Исчезла. Он знал, где Шиоса, но боли больше не было.

Внезапно его наполило чувство облегчения, покоя, но вместе с тем, в пустоте наступала тьма, поглощая его, в которую он и сам сейчас с наслаждением погружался.

***

Ему снился сон, в котором он не контролировал себя, хотя все осознавал, но смотрел лишь со стороны за всем.

Пред глазами предстал знакомый зал, состоящие из земли, камня и драгоценных самоцветов. Даже аромат этого места напомнил собой запах земли после дождя.

Он увидел себя, ляжащего на коленях у пожилой женщины, впрочем, сейчас её улыбка и глаза были столь тёплыми, что она показалась ему самой прекрасной женщиной на свете, хотя ничего пошлого о ней и не думал.

Она сидела и гладила его по волосам, рассматривая его лицо, которого теперь не было.

«Стоп… Где мое лицо?» — увиденное его ужаснуло, когда он заметил себя со стороны. Казалось, что колени подгибаются, захотелось упасть, но ведь это лишь сон, где себя не контролируют, а тем более со стороны.

В момент паники он ощутил волну тепла и покоя, что дарила рука женщины. Тот час он успокоился неводомым для себя образом, пытаясь понять, что ощущает.

И он действительно понял: старуха сейчас внушала впечатление заботливой, нежной и доброй мамы, успокаивающей своего сына, который разбил коленку.

Он не помнил настоящей матери, но был уверен, что это именно так ощущал бы себя ребенок.

— Ты очнулся, Эсперар? Я рада, — продолжая гладить его, она ещё лучезарней улыбнулась на этом моменте, — тебе было очень трудно. Мне жаль. Прости, — она замолчала ненадолго, тихо прошептав последние слова.

— Но ты ещё жив. Ты смог разорвать цепь и прошел испытание, теперь ты не ограничен расстоянием, а личность — только твоя, без примеси других, дитя моё, — вновь замолчала она, будто наслаждаясь ощущением от последних, сказанных ею слов.

— Мы будем чаще видеться… Я многое тебе расскажу. Ты стал моим орудием… И очень скоро ты узнаешь ответы на вопросы, кого и почему тебе нужно разить. Но сейчас времени мало… — она подняла свою ладонь, после чего закрыла ею глаза Рууна.

— Ты должен кое что увидеть, пока ещё возможно, — после чего убрала свою руку, а он, наблюдающий за всем со стороны, внезапно оказался в своем теле.

Он увидел потолок дворца, точнее то, что должно было им быть.

Но там его не было: сверху его взгляду открылись разноцветные туманности, завораживающие своей красотой, а поверх них были десятки, сотни и тысячи звезд.

Он заметил, что все они образовывали собой разные созвездия, но только два из них были соединены между собой каким-то ярким потоком энергии.

И тут же в его голове появилось знание: аспекты! Та сила, что он собирает с других. Теперь он все понял.

Сейчас он видел лишь несколько из них, однако при взгляде, осознавал, что оно такое и как получить это.

Аспект человек, которые сейчас ярко светился, соединяясь между собой, образовывая форму тела, начиная от туловища и выше.

И он действительно отвечал за то, о чем догадывался Руун: помогал достигнуть природного предела силы, ловкости и выносливости.

Второй был аспектом зверя, а точнее звериных инстинктов, образовывая собой морду волка, который хищно скалился, смотря на него.

И этот полностью был соединен, сияя наравне с первым.

Он так же отвечал за то, о чем Руун догадался: инстинкты и восприятие.

А вот от третьего загорелась лишь крохотная звезда, лишь начав формироваться.

Аспект насекомых. Путь, который он слегка лишь задел, убив почти безобидную сокороножку в начале своего пути.

Он позволял стать устойчивым к ядам, и не просто устойчивым, а приобрести полный иммунитет, в том числе от растений, но для этого нужно найти ядовитых насекомых, что даже в горах было проблемно и рисковано.

На этом его просмотр окончился, поскольку он видел, как мир медленно трескается и разваливается прямо на его глазах.

— Выживи — последнее, что услышал он от старухи, когда мир осыпался окончательно.

Глава 15 — Яма

Придя в себя, он ощутил, что лежит животом на чем-то холодном и твердом, а его тело промерзло и затекло.

Открыв глаза, прямо перед ним предстала гигантская крыса.

«Нет, стоп, она не гигантская… Просто впритык ко мне», — запоздало отметил он, ощущая, как она медленно, но верно откусывает его волосы с челки и поедает их.

Тот час он пришел в себя и резко отшатнулся от нее, вскочив.

В мозг ударила волна боли, от которой Руун закричал и повалился обратно на землю.

Сейчас, в полутьме, он ничего больше не видел, но вокруг него началось какое-то дикое копошение из всевозможных звуков грызунов и насекомых.

Чуть позже он уловил запах: приторно сладкий запах мертвечины и гнили.

Вслед за этим он ощутил щекотку по телу, при взгляде на которое увидел маленькие силуэты, бегающие по нему, отчего вновь заорав в панике он принялся крутиться по земле.

— Прочь! Прочь, проклятые твари! Аа….

Он ощущал, как в него входил поток тепла, но вместе с тем его наполнила целая гамма боли:

На разных участках его кожи проходила острая боль, словно в него вонзались иглы, а затем, не спешно, она проходила, превращаясь в ноющую, которая растекалась от одной точки вокруг, все дальше и дальше, поглощая все тело.