Лагерный пахан - Владимир Колычев

– Давай к столу!

Стоило только Трофиму пригласить ее к столу, как мама вдруг засуетилась вокруг нее, захлопотала – как будто дорогая невестка в дом пожаловала… Похоже, она готова была женить сына на самой последней шлюхе, лишь бы это помогло удержать его дома на привязи. Женится на Зойке, возьмется за ум… Но не собирался Трофим жениться, а за ум он давно взялся. И не удержать его дома, пусть мама и не старается…

Он только усмехнулся, когда мама сказала, что ей нужно срочно повидаться с Георгием Владиславовичем, и отправилась к нему. Хочет, чтобы Трофим поскорее остался с Зойкой наедине – чтобы склепал ей внука…

Сразу же, как только за мамой закрылась дверь, Трофим взял Зойку за руку и повел в свою комнату. Она не упрямилась и сама начала его раздевать… Эх, если бы на ее месте сейчас была Кристина…

Глава 10

Зимний рынок не так богат и щедр, как летом, но и сейчас здесь хватало раздолья. Парниковые огурцы и помидоры, заморские бананы и апельсины, абхазские мандарины и киви, наливные яблоки, ало-зернистые гранаты – все в изобилии. Мясной и рыбный павильон, застекленные ларьки, открытые ряды. Холодно, грязная слякоть под ногами, но народу здесь хватает. И цены людей не пугают. Это сегодня дорого, а завтра двести-триста рублей за один ананас будет казаться сущим пустяком. Гиперинфляция хуже злой тетки, потому и торопится народ расстаться с деньгами, потому торговля идет бойко…

Трофим заглянул на рынок из праздного любопытства, хотел посмотреть, в каких условиях работает мать – она женщина уже не молодая, здоровье не самое крепкое, в ремонт квартиры деньги большие вбухала – как бы не надорвалась, чтобы отбить их. Да и вообще интересно, какой жизнью страна живет. Одно дело слухи, по этапу заносимые в зону, и совсем другое собственными глазами на вольный мир глянуть…

В прежние времена рынком здесь и не пахло, была какая-то непонятная площадь, с извечной бочкой пива посередке и очередью из похмельных мужиков. Площадь огородили, разбили на два сектора – продуктовый и вещевой, запрудили торговыми лотками и постройками. Народу валом, и полным-полно тугих кошельков. А Трофима в зоне бывалые люди обучили резать карманы и щипать пальчиками. Но пока что он не торопился погружаться в тихий омут воровских страстей. Для начала осмотреться надо…

Недалеко от центрального входа бригада местных умельцев крутила наперстки. Доска фанерная, за ней на корточках озорной паренек с улыбкой зазывалы, вокруг стола три типа, изображающие из себя игроков и зевак одновременно. Но настоящих лохов вокруг не наблюдалось.

А ребятки знакомые. Троих из них Трофим видел во дворе своего дома, в компании с Мигунком.

Лешка возник, казалось, из ниоткуда – как будто с неба спрыгнул.

– Здорово, братан!

Голос его звучал уважительно, как подобало. Трофим скупо улыбнулся, словно бы нехотя пожал руку.

– Твоя хевара? – неторопливым движением головы показал на наперсточников.

– Да крутимся, – кисло усмехнулся Мигунок.

– И как?

– Так сам же видишь, что не фонтан. Народ эту фишку давно схавал. Да и сколько тут народу. Вот в Москве да, там еще можно лоха развести, а тут напряги… Да и вообще, голяк все это. Серьезный вес брать надо, а мы тут пескарей разводим…

– Если надо, берите, в чем проблема?

– Да пацаны мохают. Наша здесь только на наперстках пляшет, а если тех же терпил на карман потрошить станем, то волна поднимется. Ладно менты, Делапут поднимется…

– Делапут? Что за черт?

– А ты не знаешь? Матушка не говорила, нет?.. Делапут из новых, ну это, отморозь спортивная, да. Он весь рынок держит. Да и не только. Весь город под ним. Все ему башляют…

– Какой город?

– Ну наш, Чернопольск, понятное дело.

– Чешуя, – покачал головой Трофим. – Чернопольск воры держат, Черёма с братвой…

Черёма был вором в законе. Трофим лично его не знал, но много слышал. Старый вор, опытный, западносибирскими зонами рулил, на бунты их поднимал. Сейчас за Чернопольском смотрит. Какой-то там Делапут ему не чета…

– Черёма?! Да у него с Черёмой договор! – вспух Мигунок. – У воров свои дела, у Делапута свои.

– Ну, может быть, – пожал плечами Трофим.

Он собирался встретиться с Черёмой, в пристяжь к нему запрягаться желания не было, но обходить его стороной не хотел. Ворам вместе держаться надо, тогда порядок везде будет…

– Не, ну ты сам прикинь, что там за договор, если даже Черёма с балочкой пролетает. Нельзя ему на рынке садку держать. Ему! Нельзя здесь воровать!..

Черёма был щипачом, а где карманнику самое раздолье – конечно, на балочке, на рынке. Но тут какой-то Делапут со своими непонятными установками… Трофим напряженно задумался. Не нравился ему такой расклад.

– Говорю же, Делапут здесь масть держит. А Черёма старый, ему покой нужен. Делапут что-то там в общак сбрасывает, он и доволен…

– Много ты знаешь, – Трофим мрачно глянул на разошедшегося Лешку.

– Да знаю… Думаешь, мы Черёме на общак отстегиваем? Нет, мы Делапуту сливаем. А он три шкуры с нас дерет. Там не то что на общак, на себя не хватает… Беспредел, короче…

– Ладно, разберемся.

Трофим понимал, что это не пустой разговор, но и точить лясы с Лешкой не хотелось. Не тот настрой. По рынку хотелось походить, самому глянуть, что да как.

Лавки, которыми владела мать, находились в промежутке между мясным и рыбным павильоном. По сути, это был целый торговый ряд – три ларька с единым фасадом из итальянского кирпича, бетонный пятачок с каменными ступеньками, где летом можно было развернуть небольшую кафешку.

Трофим обошел мясной павильон и оказался на небольшой загаженной мусором площадке между оградой и задней стеной ларьков. Место темное, безлюдное, для разборок самое то. Но ему разборки на фиг не нужны. Сейчас он отдыхает… Он постучал в железную дверь с тыльной стороны ларька, в котором продавался самый ценный и желанный для русской души товар – водка, пиво, сигареты и прочие радости жизни. Это была центровая лавка, и он думал застать здесь мать, но дверь открыла Зойка. В белом кружевном чепчике, в таком же фартучке, сочная и свежая. У Трофима невольно шевельнулось желание.

– А ты что, работаешь здесь?

С ней он кутил всю позавчерашнюю ночь. Оторвался так, что вчера отсыпался весь день и ночь. Зато сегодня он полон сил. И раз уж Зойка попалась у него на пути, почему бы не согрешить с ней еще разок. В ларьке не тесно, светло и тепло. Кушетка вдоль глухой стены. Витрину шторками можно занавесить…

– Да, матушка твоя к себе взяла, – Зойка улыбалась ему так, как будто от него зависело – работать ей здесь или нет.

В окно постучались… Только что за витриной никого не было, казалось, выставленный на продажу товар не пользуется спросом, но сейчас на пятачке перед ларьком столпилось человек десять, не меньше.

– Ну вот, началось! – раздосадованно вздохнула Зойка и вопросительно глянула на Трофима. «Торговать или нет?» Он хоть и не полный здесь хозяин, но если он скажет «нет», мать его простит и Зойке ничего не предъявит.

– Да обслужи ты мужиков.

Сначала он сел на кушетку, застланную верблюжьим одеялом в зебровую полоску. Затем прилег, оставил ноги на полу. Чуть погодя растянулся на ложе во всю длину. А Зойка продолжала отбивать нападение страждущего люда.

– И не зарастет же народная тропа, – сетовала она, но отпускала товар бойко – по бутылке, по две, а то и целыми ящиками. – Место здесь хорошее, торговля на ура… Да и не только место. Татьяна Николаевна хороший товар закупает, и не дорого, и не паленка. А народ знает, что почем…

На Трофима она почти не смотрела, зато он любовался ею. Особенно когда она нагибалась к ящику за товаром. Юбка на ней короткая, черные теплые колготки так соблазнительно облегают горячие упругости… Он уже был близок к тому, чтобы закрыть торговое окошко и задернуть шторки, когда в дверь тихонько постучали.

– О! Это, наверное, Татьяна Николаевна!

Трофим бы и сам мог открыть дверь матери, но шустрая Зойка его опередила. И недовольно протянула: «Твою мать!» Хотя матерью Трофима здесь и не пахло. В ларек втерся тяжеловесный, но отнюдь не жирный детина в кожаной куртке с меховым воротником. Медвежья морда, медвежья стать, медвежья косолапость…

– Зойка, ты чо, не рада мне?

Он с ходу попытался облапить ее, но Зойка увернулась. Закрыла окошко, задернула шторки – как этого только что хотел Трофим.

– Вот это дело!

Детина снова попытался облапить ее, и в этот раз ему это удалось. Схватил ее, водрузил задницей на прилавок.

– А я думаю, куда ты подевалась, гы!

– Оставь меня в покое! – потребовала она.

Но тот, вместо того чтобы отпустить ее, раздвинул ей ноги, втерся между ними.

– Ты что, русского языка не понимаешь?

Трофим уже был на ногах, но бугай его и в упор не замечал, пока он не заговорил.

– А это что за чмо? – встрепенулся косолапый.