Лагерный пахан - Владимир Колычев

Трофим сел в машину и, глянув на таксиста, едва заметно вздрогнул. Это был тот самый парень, который подвозил его домой десять лет назад. Микита, кажется, его звали.

Сам таксист его не узнал, но держался с ним как с уважаемой персоной, то и дело поглядывая на синие перстни на пальцах. Он чувствовал в нем силу авторитетного арестанта, поэтому даже разговор завязать с ним побоялся… Но факт оставался фактом. Сначала Попок на вокзале, теперь вот Микита – не слишком ли много совпадений?..

Но, как оказалось, это был еще не предел. Во дворе у его подъезда кучковались чуть ли не наголо бритые босяки. На улице холодина, а им хоть бы хны – ни шапок, ни кепок, куртки нараспашку. Папиросы курят – пышут табачным дымом и паром с мороза. А может, и не табачный дым. Трофим подошел поближе, принюхался. Конопля. Баловство.

– Какие люди! – От толпы отделился невысокий коренастый паренек.

Грубое обветренное лицо, куртка из вареной джинсы с некогда белым, но сильно потемневшим от времени воротником, черные засаленные джинсы с широким клепаным ремнем.

Трофим узнал его. Снова Лешка Мигунок… В прошлый раз Трофим встретил его в подворотне, где он сидел на корточках с двумя такими, как сам, пацанятами. Сейчас он стоял во дворе. Гораздо более взрослый, заматеревший. Чувствовалось, что не один год провел в морозной зоне…

Трофим остановился, дожидаясь, когда Мигунок подойдет к нему.

– Ну, здорово, братан!

Лешка подал ему руку, но прежде чем пожать ее, Трофим бегло осмотрел перстни на его пальцах. Вроде бы все в порядке – черный квадрат с белой диагональю и паук с белым крестом на спине в паутине, прошел зону и судим за гоп-стоп. Никаких зайцев и червовых мастей, указывающих на причастность к касте обиженных.

– Давно откинулся? – без предисловий спросил Трофим.

– Да нет, в конце лета…

– Кореша?

Трофим глянул на парней за его спиной. Лешка кивнул утвердительно и с чувством гордости за себя. Их было трое, и Мигунок, судя по всему, был у них за пахана.

– Правильные пацаны, – сказал он.

– А Петруха где?

Трофиму пришлось сделать над собой усилие, чтобы задать этот вопрос и ничем не выдать себя. Он-то знал, где Петруха.

– Тебе лучше знать, – нахмурился Лешка. – Ты же с ним на дело ходил…

– Ходил, – кивнул Трофим. – Только он потом на юга ушел, а я здесь остался…

– На юга? Уж не в Сочи ли?!

Про Сочи Лешка спросил неспроста. На жаргоне, характерном для зон Южного региона, поездка в Сочи означает смерть. Отправить в Сочи – значит убить…

– Это что, предъява?

Трофим не пытался испепелять Лешку взглядом, но все же тому стало не по себе.

– Да нет, – смутился он. – Просто на язык легло… Петруха так больше и не объявлялся. Как в воду канул…

– Может, и в воду. На югах море глубокое… Может, нарвался на кого, а?

– Да может, и нарвался… А я про тебя все знаю.

– Что все? – хищно сощурился Трофим.

Не нравился ему этот разговор… Но не от него ли он бегал тогда, десять лет назад. Дом даже снял, чтобы с Лешкой во дворе не встречаться…

– Ты же на «десятке» чалился, а я на «восьмерке», это рядом.

– Знаю, что рядом… Чего не объявился, если знал про меня?

– Да у меня все путем было, братва уважала. Если б накосячил, может, к тебе бы за помощью обратился, ну, по старой памяти. Ты же за зоной смотрел, да?

Лешка уважительно глядел на него, с почтением.

– Смотрел, – невозмутимо ответил Трофим, хотя его распирало от гордости.

– Положенец ты, да?

– Положенец.

Приятно было осознавать, что слух о его заслугах докатился до родных мест. Это значит, что ему не придется никому ничего доказывать, объяснять, кто он такой.

– Круто, не вопрос… Наверно, завязки в Москве есть, – с завистью глянул на него Мигунок.

Трофим ничего не сказал. Но недовольно полыхнул взглядом. Это его личные дела, с кем и где у него завязки, Лешки они не касаются.

– Э-э, я хотел сказать, что мы счас не при делах, – замялся Мигунок и кивком головы через плечо показал на своих дружков. – И если там вдруг что, можем под тебя подписаться…

Трофим снова промолчал. Но чуть вытянул в задумчивости плотно сжатые губы. Дал понять, что Лешкино предложение его не очень, но заинтересовало… На самом же деле интерес был. Он уже знал, чем будет заниматься на свободе, и хорошая пристяжь ему бы не помещала. А Лешка с дружками производили впечатление. Хотя, конечно, с ними надо будет разобраться, прежде чем допустить к себе. Может, за ними косяков больше, чем вагонов за локомотивом товарного состава.

Похоже, Лешка понял, о чем думает Трофим.

– Ты это, можешь маляву на «восьмерку» кинуть, тебе ответят, что Лешка Мигунок правильный пацан…

– За гоп-стоп повязали? – оборвал его Трофим.

– В цвет попал.

– Какой масти на зоне был?

– Черной. Отрицалово, все дела… Шулика ты должен знать.

– Знаю, – кивнул Трофим. – Мы с ним на Владимире были…

На Владимирский централ он попал по этапу, но завис там на целых три года. Если б не это, вряд ли бы он сейчас был положенцем. Но во Владимирской тюрьме он познакомился со многими уважаемыми людьми, среди которых были очень авторитетные законники. Шулик по сравнению с ними был сявкой, но в любом случае он считался правильным арестантом, потому на «восьмерке» его поставили смотреть за промзоной. Так до сих пор за ней и смотрит.

– А я с ним на «восьмерке» был, – сказал Лешка. – Правой рукой у него… Если не веришь, коня ему прогони…

Трофим сумрачно глянул на него. Дескать, он сам знает, что и как ему делать…

Он уже собрался уходить, когда Лешка бросил быстрый взгляд на подворотню. Во двор входила шикарная шатенка в короткой светло-серой кроличьей шубке и замшевых ботфортах. Смазливая мордашка, большие кукольные глаза, походка от бедра…

Трофим ошалел от удивления. Сначала Попков, затем Микита, после Мигунок. Все, как тогда, десять лет назад. И по логике вещей сейчас непременно должна была появиться Кристина… Но, увы, это была не она. Просто шатенка – эффектная, но чужая. И ни единая струнка не дрогнула у него в душе. Разве что внизу живота возникло напряжение, но это обычная реакция на симпатичную бабу…

– Кто такая, почему не знаю? – спросил Трофим.

– Хочешь, познакомлю? – вызвался Лешка. – Зойка здесь недавно… Соседка моя… Зойка, концу мир!

Шатенка натянуто улыбнулась, не очень удачно изображая радость встречи. Развязной походкой подошла к Лешке:

– Привет, мальчики!

Казалось, она понимала всю неуместность подобного обращения. Перед ней блатные люди, их нельзя называть мальчиками. Но в то же время она понимала, что и Трофим, и Лешка наезжать на нее за это не станут. Ведь она девушка, и к тому же легкого поведения. Ей позволительна такая фривольность…

– Нагулялась, краля? – с ухмылкой спросил Мигунок.

– Да уж… Ночь неспокойная была…

Зойке было лет двадцать пять, не меньше. Лицо смазливое, но не первой свежести. И вид у нее усталый, затасканный. Даже толстый слой штукатурки не мог скрыть мешки под глазами. И запах мятной жвачки не перебивал амбре перегара… Видать, хорошо девочка этой ночкой повеселилась.

– Знакомься, Трофим, – с уважением к его персоне сказал Лешка. – Воровской положенец, почти что в законе…

– Оу! – с пожухлой какой-то веселостью отозвалась Зойка.

Вроде бы она и понимала, что должна уважить Трофима, но в то же время сил нет, как устала. Отдохнуть бы, а там посмотрим…

– Человек домой вернулся, сама понимаешь, откуда, – сказал Лешка.

– Да понимаю, не маленькая.

– Заглянула бы к нему на огонек, Трофим в четырнадцатой квартире живет.

– В четырнадцатой? А это не Татьяны Николаевны сын? – оживилась Зойка.

Трофим уважал свою мать, но все же ему стало неловко за себя. Как будто он никто…

– Э-э, не так говоришь, лапа! Это Татьяна Николаевна – его мать! – поправил ее Мигунок.

– Ну, может быть, – не стала спорить шатенка.

– Так ты заглянешь на огонек? – продолжал сватать Лешка.

– Само собой! Только отдохну пару часиков!

– А это если я тебя позову, – криво усмехнулся Трофим.

Ему не нравилось, что его никто не спрашивает. Но в то же время он понимал Лешку – пацан зазывал девку, чтобы угодить ему: знал же по собственному опыту, как тяжко на зоне без бабы. Да и Зойка ему, в общем-то, нравилась. До Кристины ей как сороке до лебедя, но в голодную пору и сухарь за пирожное сойдет…

– Так позови, – кокетливо улыбнулась Зойка.

Она уже сама напрашивалась, но чувствовалось, что интерес питает не к его личности, а к чему-то другому.

– Может, и позову… Ты мне адресок свой дай.

– Даст, – ответил за нее Лешка. – И не только адресок…

Трофим долго рассматривал дверь в свою квартиру. Железная с декоративными накладками, с одним-единственным звонком, но с тремя замочными скважинами… Трофим предполагал, что мама может быть сейчас на рынке, но домой думал попасть с помощью соседей. И вдруг оказывается, что соседей нет. Если один звонок, значит, один хозяин… А может, и мама здесь вовсе не живет.