Дисциплинарный санаторий - Эдуард Лимонов

«Экономическая и социальная система, в которой наиболее важные средства производства не принадлежат рабочим, оперирующим ими».

Капитализм, безусловно, оздоровился в борьбе со своей сектой — марксизмом и, возможно, обязан ему выживанием. Победы капитализма выражаются не длинным списком покоренных городов, но выражены в цифрах. Предпочтительная форма самовыражения современных обществ санаторного типа — ПРОЦЕНТЫ. Безличная сущность процентной системы сообщает ей в глазах People объективность. На деле так же, как визуальный имидж на экране теле обязательно, во всех случаях нуждается в комментарии и зависит от комментария (если показан труп, то важна личность трупа и пр.), не может быть понят без такового, так и процентная форма выражения всегда нуждается в комментарии. Процентами возможно манипулировать с большим успехом, чем просто цифрами. Излюбленным методом простейшей, но эффективной манипуляции долгое время была в СССР система измерения достижений, помещавшая точку отсчета показателей современного производства (чего бы то ни было: стали, бетона, мяса) в… 1913 год. С первого взгляда как будто бы объективное (1913 год был годом наивысшего расцвета капитализма в России, и последующие две мировые и гражданская войны разрушили страну дотла) сравнение выгодно совало под нос сомневающимся гигантские достижения советской системы, выражающиеся в процентах. Однако не принималось во внимание появление кардинально новых технологий производства. Выраженные в других цифровых координатах, достижения заметно худели: например, цифры ежегодного национального дохода на душу населения, цифры прироста национального дохода в сравнении с западными странами…

Цифирный способ характеристики действительности открывает неограниченные возможности для манипуляции настроениями масс. Всего лишь простая задержка в публикации отчета о состоянии экономики может иметь влияние на судьбу страны. Например, согласно некоторым источникам, экономика Соединенных Штатов начала выходить из кризиса до ноября 1980 года. Но цифры, иллюстрирующие подъем в экономике, были опубликованы после президентских выборов в 1980 году, и позднее вывод страны из кризиса приписали экономической политике Рейгана.

Цена кредита, то есть проценты займа,— важнейший параметр санатория. Вот как восхваляет свой кредит BNP — Парижский национальный банк (1988 г.):

«Когда вы желаете получить кредит для покупки автомобиля, стереосистемы, хозяйственного оборудования… наиболее важны: быстрая транспортировка фондов и упрощенные формальности. Эти причины объясняют появление формул кредита, предлагаемых вам на месте покупки… Но когда вы присмотритесь ближе, проценты займа окажутся намного более подняты, чем те, которые вам предлагает Ваш Банк… Возьмем пример: для покупки 60.000 фр. с 18 процентами, выплачиваемыми в пять лет, цена кредита есть 31.416,34 фр. Та же самая покупка, оплаченная с кредитом 15 процентов, стоит лишь 25.463,75 фр., или 5.772,59 фр. разницы».

Если вспомнить, что миллионы подобных текстов рассылаются банками мира ежемесячно, если вспомнить о цифровой плотности всех бумаг, которые приходится получать гражданину, то можно себе представить размеры математической паутины, опутывающей каждый санаторий и все санатории. Гражданин вынужден жертвенной мухой реагировать на все толчки, колебания и дрожания этой паутины. (Если допустить, что большинство граждан счастливо дергается вместе с паутиной в сладострастном мазохизме, то возбуждающимся паутина представляется стальной.) Гражданин, таким образом, заставлен быть частью и собственностью социального организма. Не удовлетворяясь напоминанием о себе ежегодно, Public treasure нашел способ чаще напоминать о себе гражданину: предлагается новый способ контрибуции — ежемесячный! Public treasure, очевидно, хотел бы появляться в сознании гражданина ежедневно! Залезть в постель между гражданином и его женой! Гражданина тревожат цифрами, дергают постоянно счетами. Цель этого не столько вымогание контрибуции (закон в любом случае обязывает гражданина платить), сколько способ заставить его участвовать чаще, помнить постоянно о своей связи с обществом — с администрацией и коллективом граждан. То есть математизация отношений в обществе есть эффективное средство насильственной социализации человека.

В почтовом ящике все больше цифр. На страницах газет все больше цифр. В витринах магазинов все больше цифр. Низкие или высокие проценты убеждают нас войти именно в эту дверь и оставить часть денег именно тут. Увеличившийся годовой доход (заполняя «декларацию доходов», гражданин вынужден подсчитать его волей-неволей) — предмет радости, чуть подпорченный печалью: контрибуция обществу будет выражаться более жирной цифрой. Наилучшая трудоспособность оплачивается наилучшим образом, следовательно, цифра годового дохода является также степенью признания обществом заслуг индивидуума, есть его рыночная стоимость.

Ежедневно появляющиеся в разделе «Биржа» в конце тележурнала цифры стоимости американского доллара, золота или колебания индекса Доу Джонса не преследуют практических целей (информация поверхностна и непрофессиональна), но вызывают в гражданине волнение чистого болельщика, дают ему чувство соучастия в обществе, социализируют индивидуума. В октябре 1987 года media насильственно кормила граждан цифрами падения Биржи до тошноты: финансовую ситуацию подавляющего большинства населения вся эта история не изменила, но воображаемые битвы, разыгравшиеся где-то в финансовых небесах, напугали-таки населения санаториев.

Как всякие жрецы, служители культа калькуляторов, компьютеров и минителей окружают свои церемонии романтической мистикой, священной тайной, сознательно и подсознательно способствуют рождению профессиональной Мифологии. Жрецы-технократы в беседах на радио и теле расхваливают достоинства ящиков с клавишами и экраном, их сверхчеловеческие способности. Их ящики уже умеют калькулировать много лучше человека, но думать еще не умеют. «Мы мечтаем о том, чтобы сделать компьютер таким же интеллигентным, как человек»,— восторженно поверяет технократ свою мечту телезрителям… Заметим, что далеко не всякий человек интеллигентен. Большинство — неинтеллигентны. Однако опасность конкуренции пока не грозит даже самым слабым человеческим мозгам. Единственная «интеллигентность» компьютеров заключается на сегодняшний день в суперпамяти. Посему естественным образом ящик компьютера, заменяющий несколько комнат, наполненных пыльными бумагами, произвел фурор в архивной, секретарской и бухгалтерской профессиях. И в полицейском архивировании в первую очередь. Полицейские всегда были активными двигателями прогресса. Доступ к досье сегодня прост и прям. Набираются код, имя, фамилия и кличка, и нужное «дело» появляется на экране. Строка за строкой. Кажется, это возможно сегодня делать прямо из полицейского автобуса.

Казалось бы, пусть и радуются полицейские, архивисты, секретарши и бухгалтеры. Они многочисленны в обществе, где производство предметов и их подсчет не только абсурдным образом цель жизни каждого индивидуума, но и предмет гордости отдельных обществ и соревнования между ними. (Разве не похваляется одна страна перед другой процентами прироста Gross National Product? Разве не презираются высокомерно «неразвитые» страны?) Но нет, технологический переворот в архивно-бухгалтерской профессии предлагается всему сообществу человеческих существ едва ли не как появление Нового Света, новой религиозности, в качестве явления всемирного значения, размером с Французскую революцию. Произошла, оказывается, «Информационная Революция»! И нам говорят, что мы живем уже в «обществе информации». Возможно, в комнаты министерства финансов, к инспекторам Минку и Нора société informatique[140] явилось еще и до 1978 года, очень может быть, однако в третьем, одиннадцатом, десятом, восемнадцатом округах Парижа оно попахивает дерьмом, ибо соседствует с туалетами на лестницах (дыра с двумя «башмаками» для ног). То есть капли общества информации вкраплены в море бальзаковского и селиновского общества. А за Парижем и его пригородами начинаются поля, где крестьяне живут еще в société Авеля и Каина, куда вкраплены электричество, телеантенны и гормональные средства для быстрейшего производства мяса. Упоение современностью и прогрессом, разумеется, всегда толкало человечество к абсурдным крайним умозаключениям, еще лет двадцать назад социолог Маршалл Маклюэн утверждал, что в тропическом поясе рефрижератор — самая революционная идеология, однако на площадях тропического пояса сегодня не стоят статуи рефрижераторов. А ведь у рефрижератора в отличие от компьютера было куда больше шансов взобраться на постамент. Его содержимое прямиком идет в народные желудки, в то время как содержимое компьютеров лишь воздействует на воображение.