Глубокие воды - Патриция Хайсмит
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
11
Чувство вины так и не возникло у Вика – может быть, потому, что ему было еще о чем подумать и чему посвятить свое время. Мелинда заявляла всем знакомым, что Вик – убийца Чарли. Это можно было объяснить шоком после смерти Чарли, но прошло уже три недели, а она все не унималась. Дома она куксилась и огрызалась на него. Судя по всему, она замышляла ответный удар, но Вик не представлял, какой именно. Кроме размышлений о дальнейших действиях Мелинды и попыток смягчить ее отношения с друзьями (что он делал, проявляя максимум галантности и сочувствия), у него было чем заняться в свободное время.
Дня через три после дознания у коронера Хорас навестил Вика в типографии. Некоторое время Хорас изучал разрозненные листы с греческим шрифтом – результат дня работы, разглядывал орнамент для обложки Ксенофонта – выбранный Виком, а не тот, в который небрежно ткнула Мелинда, – но спустя пять минут заговорил о том, ради чего пришел.
– Вик, я волнуюсь, – решительно начал он. – Ты ведь знаешь, что меня беспокоит?
Стивен и Карлайл уже ушли домой. Вик и Хорас остались в печатне одни.
– Да, – ответил Вик.
– Она два раза приходила к Эвелин. И один раз к Мэри.
– Да, она упоминала, что была у Эвелин, – без малейшего удивления сказал Вик.
– Ты же знаешь, что она о тебе говорит… – Хорас замялся. – Она сказала Мэри, что то же самое заявляет тебе и дома. – Он помолчал, но Вик ничего не ответил. – Меня это особо не интересует, хотя ужасно, что по городу ползут слухи, но чем это кончится для Мелинды?
– Она успокоится, – терпеливым тоном сказал Вик, опираясь бедром об угол наборного стола.
Сквозь оконное стекло послышался голос малиновки: «Твить? Твить?» Крохотный самец сидел на подоконнике снаружи. Сгустились сумерки. Интересно, птица голодна или что-то случилось? Прошлой весной малиновки свили гнездо в низкой каменной ограде у заднего входа.
– Успокоится? Ты правда так думаешь? – спросил Хорас.
– Если честно, я сейчас думаю о малиновках. – Вик отошел от стола к задней двери, посмотрел на нетронутые хлебные крошки и кусочки сала, которые Карлайл утром насыпал под деревом, и вернулся к Хорасу. – Может, они просто желают нам спокойной ночи. Но прошлой весной нам пришлось отгонять от их гнезда змею.
Хорас улыбнулся с некоторым нетерпением:
– Вик, я никогда не мог понять, ты притворяешься невозмутимым или тебя правда ничего не волнует?
– Волнует, наверное, – сказал Вик, – но не забывай: я живу с этим много лет.
– Да, знаю. И не хочу вмешиваться. Но представь, что Эвелин или Мэри приходят к тебе и другим друзьям и заявляют, что их муж – убийца? – сказал Хорас, вдруг повысив голос.
– Не могу. Но я всегда знал, что Мелинда другая.
Хорас невесело рассмеялся:
– Вик, как ты собираешься жить дальше? Она потребует развода?
– Она ничего про это не говорила. Мэри что-нибудь слышала?
Хорас смотрел на него почти с удивлением:
– Нет. Во всяком случае, я не знаю.
Они долго молчали. Хорас, сунув руки в карманы пиджака, расхаживал между столами, будто измерял шагами пол. Вик глубоко вздохнул. Ремень на нем ослаб, и он затянул его на одно отверстие. В последнее время он ограничивал себя в еде, и это уже чувствовалось.
– Ну а что ты отвечаешь, когда она тебя обвиняет? – задал очередной вопрос Хорас.
– Ничего! – сказал Вик. – Что я могу ей ответить? Что вообще ей можно сказать?
На лице Хораса вновь отразилось неподдельное удивление.
– Я бы нашел что ответить. На твоем месте я бы сказал, что годами терпел, насколько сил хватало, но это уже переходит всякие границы – дальше некуда. Я не верю, Вик, что она действительно так считает, – с чувством сказал он. – Если бы считала, то не стала бы жить с тобой под одной крышей!
Да она, в общем-то, и не живет, подумал Вик, смущенный горячностью Хораса.
– Я сам ничего не понимаю, Хорас. Просто теряюсь.
– А тебе никогда не приходило в голову, что, может, у нее… какое-то расстройство? Я, конечно, не психиатр, но знаком с ней не первый год. Такое не спишешь на простую разбалованность!
Вик уловил в голосе Хораса нотку враждебности и невольно почувствовал, что хочет защитить Мелинду. Хорас впервые заявил о своей неприязни к ней.
– Хорас, по-моему, это пройдет.
– Но такое уже никогда не исправить, – возразил Хорас. – Вик, никто этого не забудет. Уже весь город знает, что она обвиняет тебя. Что она за человек? Не понимаю, почему ты это терпишь!
– Но я уже столько терпел, – со вздохом ответил Вик. – Привык, наверное.
– Привык страдать? – Хорас и сам страдальчески взглянул на друга.
– Да не так уж все и плохо. Я справлюсь, Хорас. Не волнуйся. Прошу тебя. – Вик похлопал Хораса по плечу.
Хорас с досадой выдохнул:
– А я волнуюсь.
Вик чуть улыбнулся, прошел к заднему входу и запер дверь.
– Заходи к нам в гости, выпьем…
– Спасибо, – отказываясь, перебил его Хорас.
– Как хочешь, – сказал Вик с улыбкой, но в нем снова зашевелились неловкость и стыд оттого, что Хорас стал враждебно относиться к Мелинде.
– Спасибо, Вик, не сейчас. Давай лучше ты к нам. Мэри будет рада тебя видеть.
– Сегодня не получится. Спасибо за приглашение, я как-нибудь в другой раз. Но обязательно передавай привет Мэри. Как там ваша груша?
– О, лучше. Намного лучше, – сказал Хорас.
– Хорошо.
Вик дал ему собственноручно приготовленный фунгицидный состав, чтобы опрыскать грушевое дерево, на листьях которого появились бурые пятнышки.
Они прошли к машинам, гадая, будет ли сегодня дождь. Чувствовалось, что осень не за горами.
– Ждем тебя. Приезжай поскорее, – сказал Хорас, усаживаясь за руль.
– Хорошо, – улыбаясь, ответил Вик. – Кланяйся Мэри! – Он бодро помахал рукой и сел в свою машину.
Когда он приехал домой, Мелинда сидела с журналом на диване в гостиной.
– Добрый вечер, – с улыбкой сказал Вик.
Она исподлобья посмотрела на него.
– Тебе приготовить выпить? – спросил он.
– Спасибо, я сама.
Вик умылся и надел чистую рубашку у себя в комнате, прежде чем войти в дом. Взяв газету, он сел в любимое кресло. Было
