Ликвидатор - Александр Тамоников

Мы идем в детскую комнату, расположенную напротив большой спальни. Я включаю компьютер, вставляю в разъем свою флешку. На ней досье на Екатерину, специально сохраненное мною для этого случая.

– Читай, – говорю я и предлагаю ей сесть напротив экрана.

– «Лавровская Екатерина Андреевна…» Что это? – В глазах молодой женщины читается недоумение.

– Смотри дальше.

Катя продолжает читать, потом спрашивает:

– Станислав, откуда у тебя эта информация?

– Мне передали ее через связного от начальника отдела. Это досье на тебя. Ознакомься с ним полностью.

Чуть шевеля пересохшими губами, она читает о своем покойном супруге, о дочери Дарье и о других родственниках. Я наблюдаю за ее реакцией.

Дойдя до оперативной сводки о своей противоправной деятельности, Катя снова бледнеет. Однако теперь помимо растерянности, непонимания и испуга в выражении ее лица появляется возмущение.

– Стас, что это за бред?! Мы в лаборатории занимаемся научными исследованиями клеток мозга! Какие внутренние органы? У нас отродясь не было ни почек, ни сердец, ни других трансплантируемых органов! Мы даже не имеем условий для их хранения!..

– Успокойся. Я сейчас все объясню.

– Что тут еще про меня написано?

– Далее не так интересно. Там типовой распорядок твоего дня, маршруты передвижения по городу, привычки, слабости и многое другое, необходимое при разработке плана ликвидации. Помимо текста в досье имеется несколько фотографий.

– Ликвидации? Ты так сказал?! – Екатерина хрустнула тонкими пальцами.

– Успокойся и послушай меня. Ты еще не догадываешься, почему вслед за Скребневым и Корниловым мой шеф намеревался отправить на тот свет тебя?

– Нет, – говорит она, едва сдерживая слезы. – Почему?

– Твои родственники, включая, естественно, покойного мужа, а также Скребнев и Корнилов решили создать крупную строительную компанию, объединить капиталы. Они почти все сделали. Но данным бизнесом заинтересовался Семирядов и вознамерился завладеть перспективной компанией. Для этого ему надо убрать всех участников проекта. Генералу почти удалось сделать это моими руками. Осталась ты. Кстати, генерал положил глаз и на отель «Дрезден». Вот такие дела, Катюша. Хорошо, что я просчитал замысел Семирядова. – Я вздыхаю, стираю с флешки информацию, выключаю компьютер и веду Катю вниз.

Должен сказать, что женщины – самый сложный материал в нашем деле. Слишком много эмоций, затмевающих разум в самый неподходящий момент. Я долго готовился к этому разговору, понимал, что простым он не получится, и все же забыл, о чем намеревался сказать, когда увидел ее слезы.

Катя спустилась по лестнице, остановилась посреди гостиной и закрыла ладонями лицо.

Я обнял ее, прижал к себе.

– Скажи, ты правда должен меня убить? – прошептала она.

К чему обманывать?

Я отвечаю спокойно, но как уж есть:

– Да, должен. Но делать этого не буду.

– Выходит, наша первая встреча тогда, на дороге, не была случайной?

– Нет, ты пыталась сбить меня машиной раньше, до того как я получил твое досье. Так что встретиться нам действительно помогла судьба.

Катя отстраняется от меня, идет к выходу из гостиной.

– Ты куда?

– Извини, мне надо умыться.

Оставшись в одиночестве, я подхватываю со стола бутылку и делаю несколько весьма увесистых глотков прямо из горлышка.

Мне тоже не помешало бы умыться. А еще лучше – постоять минут десять под холодным душем. Пусть моя выдержка и остается железной, а на душе все равно погано.

Я делаю еще глоток виски, подпаливаю сигарету, подхожу к приоткрытому окну. Чем дольше я размышляю о превратностях судьбы, тем лучше понимаю подавленное состояние Кати. Ведь получалось так, что завтрашний день стал бы последним в ее жизни, если бы мы не повстречались на проезжей части узкой улочки.

Занятый своими мыслями, я не услышал за спиной тихих шагов, потом обернулся и внезапно уперся грудью в ствол охотничьего карабина.

Глаза Екатерины блестели.

– Значит, по мнению твоих начальников, я режу несчастных бомжей и продаю их по частям? – проговорила она, задыхаясь от возмущения.

Я вижу ее состояние, поэтому молчу и не свожу с нее взгляд.

– Значит, если бы не та встреча, ты убил бы меня точно так же, как Скребнева или Корнилова?!

«А может, и вправду взять и разом покончить с незадавшейся жизнью? – проплывают в моей голове невеселые мысли. – Накопившихся грехов мне все равно не искупить. Так стоит ли мучиться?»

В какой-то миг мне действительно стало наплевать на то, выстрелит она или передумает.

– Ты готова нажать на спусковой крючок? – спрашиваю я и слегка прищуриваю глаза.

Она часто кивает, от чего длинные темные волосы рассыпаются по плечам.

– Тогда не тяни. Коль направила на человека оружие – стреляй.

Женщину бросает в жар. Она изо всех сил напрягается, сжимает пухлые губы. На лбу у нее выступают капельки испарины, а руки, держащие карабин, изрядно дрожат. Широко раскрытые зеленовато-карие глаза, равно как и весь ее вид, говорят о чудовищной борьбе, происходящей в душе Кати.

С минуту мы не произносим ни звука, стоим друг против друга. Я, не раз созерцавший лик смерти, внешне остаюсь спокоен, с безразличием ледяного айсберга взираю на взбунтовавшуюся «клиентку». Она же, непокорная и потерявшая над собой контроль, кажется, готова на что угодно.

Однако по прошествии бесконечно долгой минуты Катя опускает карабин, отводит взгляд в сторону и чуть слышно шепчет:

– Я догадывалась, что добром наше знакомство не кончится.

Я закуриваю, падаю на диван. Екатерина окончательно подавляет в себе эмоции, садится рядом и просит виски. Я подаю ей наполненный бокал.

– Ты действительно ничего не знал? Ты просто выполнял приказы? – спрашивает она едва слышно.

– Да, я искренне был убежден в том, что действую во имя справедливости и во благо нашего народа. Ведь кто-то должен делать эту грязную работу.

– Значит, в случае со Скребневым и Корниловым тебя попросту обманули?

Я вздыхаю и соглашаюсь:

– Выходит, так. Мой шеф воспользовался тем, что я простой исполнитель, всецело полагающийся на информацию, предоставленную сверху.

От Екатерины не ускользает мое отвратительное состояние, усталость, подавленность.

– Станислав, если каким-то негодяям удалось тебя обмануть, то это не значит, что они умнее тебя. Ты всего лишь доверял им больше, чем они того заслуживали.

Вот и настала моя очередь удивиться. Только что она готова была меня пристрелить, чуть раньше рыдала от обиды и отчаяния. Теперь Катя понимает, что творится в моей душе, и с готовностью подставляет свое плечо.

Вот это человечище! Каждый день нашего знакомства я открываю в ней все новые и новые положительные черточки. Да такие, что дух захватывает.

– Хорошо, Станислав. Предположим, я тебе верю, – говоит она и ставит на столик бокал. – Но ответь мне, что произойдет дальше?

– После ознакомления с досье в моем распоряжении имеется трое суток на ликвидацию клиента.

– Когда ты получил мое досье?

– Два дня назад.

– Значит, у меня остались сутки?

– Нет. У нас осталось чуть больше суток, – отвечаю я.

– Почему «чуть больше»?

Насчет «у нас» Катя, похоже, не сомневается, и это просто замечательно.

– Между ликвидацией и моим докладом проходит некоторое время. Обычно от четырех до двенадцати часов.

– Не долго же мне осталось, – с горечью иронизирует Катя.

– Не говори глупостей. Утром я отвезу тебя на работу и на полдня исчезну. А потом мы обязательно что-нибудь придумаем.

– А сейчас? – спрашивает она и с надеждой глядит на меня.

– Сейчас я предлагаю выпить за то, чтобы весь этот кошмар поскорее закончился.

Ночью я долго не могу заснуть. Лежу на широкой двуспальной кровати, гляжу на яркие звезды за окном и пускаю в сторону невидимый сигаретный дым. Катя тоже ворочается, вздыхает.

Потом мы оба проваливаемся в забытье.

Где-то под утро я прихожу в себя от чьего-то острожного прикосновения к щеке, открываю глаза, не сразу вспоминаю, где нахожусь, и хватаю за руку человека, склонившегося надо мной. Тот испуганно вскрикивает. Конечно же, это Екатерина.

– Почему ты не спишь? Что с тобой? – спрашиваю я и ослабляю недюжинное усилие ладони, осознавая, что ненароком чуть не сломал ей предплечье.

– Не знаю, – шепчет она. – Неуютно мне. Нехорошо. И страшно.

– Потерпи. Через сутки все закончится.

– Я не об этом. Просто не понимаю, что со мной будет дальше. Никак и нигде не могу представить своего места. В Петровске мы с Дашей не останемся – я уже решила. А куда уехать, пока не знаю. Мне страшно, Стас. Такое впечатление, будто кто-то украл мое будущее. – В голосе женщины сквозит отчаяние.