Злой умысел - Робин Кук

Течение его мыслей внезапно прервал глухой удар в стену из соседней комнаты и надрывно-натянутый стон притворного удовольствия. Джеффри сразу представил в непотребном виде накрашенную девушку и лысого мужчину. Стоны пошли по возрастающей, потом стали значительно тише.

Джеффри, выглянув в окно, выходящее на улицу, вновь оказался в розовом свете неоновой вывески. От ликеро-водочного магазина в сторону отеля тащилась кучка бездомных. Там же, на улице, крутились несколько молодых проституток. Неподалеку стояли крутого вида ребята, наверное, контролирующие данную территорию. Были это сутенеры или торговцы наркотиками, Джеффри не знал. Ну и соседство, подумал он.

С тяжелым чувством в душе он отошел от окна. Хватит, посмотрел. По всей кровати были разбросаны записи Криса Эверсона. Стоны за стеной прекратились. Теперь его ничто не отвлекало. Можно было снова думать. В чем же причина одинаковых симптомов у Генри Ноубла и Пэтти? Он снова обратился к идее, высказанной Крисом за несколько дней до смерти: к идее примесей в маркаине. Приняв за факт, что ни он, ни Крис не совершали грубой ошибки, — в его случае это означало, что он не использовал ту ампулу, которую нашли в корзине для мусора, — и что у обоих пациентов парасимпатические симптомы наблюдались безо всяких аллергических реакций, теорию Криса о примесях в маркаине можно было считать вполне обоснованной.

Если бы удалось это доказать! Тогда с него сняли бы все обвинения по делу Пэтти Оуэн, а виновной признали бы выпускающую маркаин фармацевтическую компанию. Хотя и при этом машина правосудия вряд ли сработает как надо, особенно учитывая нарушения закона, которые он умудрился совершить за последние двое суток. Судебный механизм будет скрипеть, и дело продвигаться будет туго. Но будет. Вдруг Рандольф надумает, как ускорить этот процесс? Джеффри даже улыбнулся при мысли, что его карьера и жизнь могут вернуться в прежнее русло. Но как же доказать, что ампула, которую он использовал девять месяцев назад, содержала примеси?

Неожиданная идея вновь бросила его к записям Криса. Он нашел место, где тот описывал, что происходило с Генри Ноублом. Вот он, этот момент, когда Крис наблюдал признаки отклонения от нормы после первой эпидуральной пункции.

В качестве пробной дозы Крис набрал два кубика маркаина из ампулы с тридцатью кубиками и довел соотношение адреналина с маркаином 200.000 : 1. Тут же последовала реакция больного. В своем случае Джеффри тоже пользовался абсолютно новой ампулой с тридцатью кубиками. Отрицательная реакция у Пэтти Оуэн проявилась сразу же после попадания раствора в организм. Но для пробной дозы Джеффри использовал совсем другую ампулу, объемом в два кубика, специально для спинномозговой анестезии. У него это уже вошло в привычку. Если примесь содержалась действительно в маркаине, то и у него, и у Криса она была в ампуле с тридцатью кубиками. Это означало, что Пэтти Оуэн получила более сильную дозу примеси, чем Генри Ноубл, потому что сначала он ввел ей раствор из ампулы объемом в два кубика, а потом вкатил всю дозу из ампулы емкостью в 30 миллилитров. Этим и объяснялась столь сильная реакция Пэтти по сравнению с Генри Ноублом, как и то, что Генри протянул еще целую неделю.

Впервые за долгие месяцы безысходности перед ним забрезжили проблески надежды. Он еще может вернуться к прошлой жизни! Во время судебного разбирательства он даже не задумывался о наличии примесей в маркаине. Теперь эта идея стала вполне реальной. Но ее нужно доказать, собрать информацию, что потребует слишком много сил и времени. Но все же с чего начать?

Прежде всего, со сведений по фармакокинетике[22] местных анестетиков, а также по физиологии вегетативной нервной системы. По с этим проблем не будет. В данном случае нужны только книги. Самое трудное — сама идея примеси. Ее надо доказать. А чтобы доказать, следует получить полный паталогоанатомический протокол вскрытия тела Пэтти Оуэн. Предоставляя суду документы, ему удалось просмотреть только часть его. Далее оставался вопрос Келли: как объяснить, что в урне рядом с наркозным аппаратом обнаружили ампулу из-под семидесятипятипроцентного раствора маркаина? Как она туда попала?

Даже при иных, более благоприятных условиях расследование такого дела представлялось трудной задачей. Теперь же, когда он уже признан виновным и фактически стал преступником, это было просто невозможно. Ему надо попасть в Бостонскую Мемориальную больницу. Но как?

Джеффри вошел в ванную и, остановившись перед зеркалом, стал внимательно себя рассматривать. Можно ли изменить внешность так, чтобы его никто не узнал? Он работал в Мемориальной больнице после окончания колледжа, в лицо его знали сотни людей.

Джеффри провел рукой по волосам, убрав их назад. Потом попробовал уложить в правую сторону. Открытый лоб казался немного шире. Очки он никогда не носил. Может быть, теперь стоит их надеть? За все годы работы в этой больнице его не видели без усов. Надо их сбрить.

Джеффри торопливо вышел в другую комнату, взял там все, что надо, и вернулся в ванную. Быстро намылил лицо и сбрил усы, затем намочил волосы и гладко зачесал их назад. То, что получилось, впечатляло. Теперь он выглядел совсем по-другому. В какой-то степени это был новый человек.

Затем Джеффри принялся за свои старомодные бакенбарды и сбрил их. Особой новизны его облику это не добавило, однако он решил изменить все, что возможно. Интересно, примут ли его в таком виде за какого-нибудь санитара? Во всяком случае без документов — не примут. Нужны новые документы. Систему охраны в больнице оборудовали теперь по последнему слову техники, так что нечего было и думать проникнуть туда под собственным именем — его сразу бы схватили. Надо искать другой путь, позволяющий ему получить в больнице свободный доступ ко всему. Такой, какой имеют врачи.

Джеффри продолжал думать, перебирать варианты. Отчаиваться нельзя. Существовала в больнице еще одна такая категория работников — санитары и уборщики. Их никто никогда не останавливал и ни о чем не спрашивал. Многими бессонными ночами, когда его вызывали в больницу по срочным делам. Джеффри постоянно видел повсюду снующих санитаров. Они никого не волновали. И еще он знал, что смена с одиннадцати вечера до семи утра была самой авральной, потому ее никогда не могли укомплектовать штатом согласно расписанию. Итак, ночная смена подходит больше всего. По крайней мере здесь не столько шансов попасть на глаза людям, которые его хорошо знают. Последние несколько лет он работал преимущественно в дневную смену.

Воодушевленный этим планом, Джеффри решил действовать немедленно. Сначала библиотека. Если выйти через несколько минут, вполне еще можно успеть до закрытия. Чтобы не передумать, он сунул записи Криса в отдел, который специально освободил для них в дипломате, захлопнул крышку и защелкнул замки.

Выйдя из комнаты, он запер дверь, хотя этого можно было, в принципе, и не делать. Пока он спускался по ступенькам, отвратительный тухлый запах напомнил ему о Дэвлине. В аэропорту, когда тот схватил его за шиворот, Джеффри чуть не умер от страха и неожиданности.

Обдумывая свой последний план действий, он как-то упустил из виду Дэвлина. Ему приходилось слышать об охотниках за беглецами. Дэвлин явно был из числа таких охотников, и Джеффри не питал никаких иллюзий относительно того, что с ним будет, если Дэвлин схватит его еще раз, особенно после происшествия в аэропорту. Поколебавшись несколько секунд, Джеффри все-таки направился вниз. Если он действительно хочет до чего-нибудь докопаться, надо рисковать, хоть это и страшно. Кроме того, следует заранее все продумать, на случай, если Дэвлину повезет и он поймает его в каком-нибудь узком переулке. Надо разработать план. В холле было пусто. Мужчина с журналом куда-то исчез, а администратор все еще не отлипал от телевизора. Джеффри выскользнул наружу незамеченным. Хороший знак, подумал он. Его первый выход в свет оказался удачным.

Однако вся его радость сразу же улетучилась, когда он поднял глаза и увидел перед собой длинную, ведущую в никуда улицу. Вспомнив к тому же, что в дипломате у него лежат сорок пять тысяч долларов, а сам он — преступник, Джеффри почувствовал, как начинается приступ паранойи. Через дорогу, в тени пустого дома, двое мужчин курили сигареты с наркотиками.

Вцепившись в свой дипломат, Джеффри спустился вниз по ступенькам, стараясь не наступить на лежащего здесь оборванца, по-прежнему не расстававшегося со своей грязно-коричневой бутылкой. Затем Джеффри свернул направо. Он думал пройти пять или шесть кварталов по улице в направлении Центра Лафайетт, где находился довольно хороший отель. Там он планировал взять такси.

Джеффри был как раз напротив ликеро-водочного магазина, когда заметил полицейскую машину, которая двигалась в его сторону. Ни секунды не задумываясь, он свернул в магазин. Звон колокольчиков у двери заставил напрячься его и без того натянутые нервы. Чувствуя, что может сойти с ума, не зная, кого больше бояться — бродяг или полиции, — Джеффри застыл на месте и не мог продвинуться дальше порога.