Образ души - Вад Капустин

Сосницкому никогда не нравились пираты: ни романтические морские разбойники, насильники, грабители и убийцы, ни шустрые базарные ребята, которых, похоже, называли пиратами в этом чужом будущем мире.

Однако внезапно пришедшая мысль о том, что сейчас под колесами бездушной машины погибнут сотни и тысячи копий его единственного состоявшегося шедевра, вызвала резкую душевную боль. Ну почему, почему в этой стране все время кого-то давят? Неужели нельзя по-другому? Почему рядом с искусством всегда бульдозер?

— Куда ты меня послал, Ок Камнем брит? — Риторический вопрос. Горькая шутка. Ответа не последовало. Путешественник слонялся по другим параллельным мирам.

Занятый своими мыслями, Сосницкий не думал об опасности, не чувствовал угрозы. Скрытый от бульдозериста крылом палатки, мгновенно покинутой осторожными владельцами, он оказался случайной жертвой Бульдозера альтернативного будущего. Боль… Белая тоска…

Но Оккам всё же появился. Спас. Воскресил. Вернул назад, в реальное советское прошлое.

— Ну как, понравилось тебе искусство без коммунизма? — спросил временной путешественник..

— Понравилось? Не понимаю: почему я видел в параллельном мире тот же самый бульдозер? Будто мир тот же, правят все те же, и нет ничего нового под Солнцем!

— Так ведь в альтернативном будущем — та же Россия. И рыночная свобода — кто сильный, тот и прав. И нет выбора. Та же тоска. А настоящий художник — всегда жертва. И без бульдозера не обойтись….

Пора домой. Но домой нельзя — ведь настоящий Сосницкий исчез, погиб. Что делать?

— Не горюй. Так и должно было случиться. Предопределение. Честно говоря, я заранее знал, просто предупредить не мог — временной парадокс. Чтобы тебя спасти, меня и послали. Разрешенная коррекция истории, ты ж у нас все-таки гений! Так что, завтра я за тобой вернусь, — пообещал Оккам. — Хочешь в альтернативное прошлое, где ты благополучно уехал в Штаты, удачно продал «Белый квадрат», прославился и стал миллионером?

— А потом?

— Потом… За двадцать лет ничего не написал и покончил с собой в 2003 году, — честно ответил Оккам.

— Ни одной картины? За двадцать лет? Нет, — с отвращением отказался Мишка. — Я художник.

— Нет, так нет. Подобных миров много. Поищем какой-нибудь подобрее, где художник Сосницкий может остаться живым.

— Добрее! А есть ли такие? Где? Зачем? Зачем мне надо было знать будущее? Судьба неотвратима… — думал Мишка, упершись взглядом в глухую стену, чтобы не видеть опостылевшей помойки и наглых ворон. — В чем смысл? Что впереди?

Он с тоской обернулся на полотно. Мордочка пушистого северного зверька грустно улыбнулась с картины, белая и заснеженная. Никто, кроме автора и людей будущего, её не увидит.

«Белому квадрату» даже не суждено остаться в России. Картину предстояло отнести сестре, у которой ее когда-нибудь потом за копейки приобретет на Митьковском рынке случайный американский любитель и навсегда увезет в Штаты. И в Голливуде снимут глупый фильм о Михаиле Сосницком. О загадке русской души.

Его же, Мишку, ждет долгое безвозвратное путешествие. В поисках добра.

Душа мучительно цеплялась за единственный светлый квадратик — у него была надежда. Искусство. Будущее. А у остальных?

Впереди была тоска бескрайних равнин, на ярко-белом фоне которых бесконечно кружил черный бульдозер альтернативной истории, трудолюбиво вырисовывая крохотные тусклые квадратики безрадостных человеческих судеб…