Дорога во Францию - Жюль Верн

Что же касается Королевского Пикардийского полка, я могу рассказать его историю в нескольких строках.

В 1793 году, как я уже говорил, им командовал полковник Ле-Конт, и в этом же году полк, в силу декрета от 21 февраля, из полка превратился в полубригаду. До 1797 года он принимал участие в походе северной армии, стоявшей в департаменте Самбры и Мезы, отличился в сражениях при Ленселе и Куртрэ, когда я был произведен в лейтенанты. Затем, пробыв в Париже от 1797 до 1800 года, полк участвовал в итальянском походе и отличился при Маренго, окружив шесть батальонов австрийских гренадеров, которые, после поражения венгерского полка, сдались. В этом походе я был ранен пулей в бедро, на что нисколько не пенял, так как получил за это чин капитана.

В 1803 году Королевский Пикардийский полк был раскассирован, я поступил в драгуны, участвовал во всех войнах Империи и в 1815 году вышел в отставку.

Теперь, говоря о себе, я буду рассказывать только о том, что видел или делал в Германии во время своего отпуска; но прошу не забывать, что я человек неученый и не владею искусством хорошо рассказывать. Я записываю только свои впечатления, не стараясь вдаваться в рассуждения. В особенности же прошу извинить меня, если в этом незатейливом рассказе у меня будут проскальзывать пикардийские словечки или обороты речи: я не умею говорить иначе. Я буду рассказывать быстро, не мямля; буду говорить все и прося разрешения свободы выражаться. Надеюсь получить от вас в ответ: «Пожалуйста, сделайте одолжение!»

Глава вторая

В описываемую мною эпоху Германия, как я впоследствии узнал из исторических книг, разделялась на десять округов. Позднее, около 1806 года, была учреждена Рейнская конференция под протекторатом Наполеона, а потом германская конференция 1815 года. Один из этих округов, заключавший в себя корфюршества Саксонское и Бранденбургское, назывался тогда округом Верхней Саксонии.

Впоследствии этому Бранденбургскому курфюршеству суждено было превратиться в прусскую провинцию с двумя округами Брандербургским и Потсдамским.

Я говорю все это для того, чтобы читателю было яснее местоположение городка Бельцингена, находящегося на юго-западе Потсдамского уезда, в нескольких лье от границы.

На эту самую границу я и прибыл 16 июля, сделав 150 лье, отделяющих ее от Франции. Вследствие трудностей сообщения я употребил на это путешествие девять дней, причем большей частью приходилось идти пешком. К тому же капитал у меня был весьма невелик; он заключался в скудных сбережениях из моего жалованья, и я хотел как можно меньше тратить. К счастью, во время гарнизонной службы на границе я научился кое-каким немецким словам, которые мне теперь очень пригодились; но все-таки скрыть мою национальность было невозможно, благодаря чему я дорогой оказался предметом немалого количества косых взглядов. Конечно, я очень строго соблюдал тайну своего имени и звания, – предусмотрительность вполне уместная ввиду возможности возникновения войны с Пруссией, Австрией и всей Германией.

На границе уезда меня ожидал приятный сюрприз.

Я направлялся пешком к постоялому двору Эквенде с намерением там позавтракать. После довольно свежей ночи утро вставало чудесное. Погодка была славная, и раннее солнышко сияло над покрытыми росой полями. Мириады птиц резвились в ветвях бука, дуба, вяза и березы. Поля были мало обработаны, и многие стояли под паром, что, конечно, до известной степени объясняется суровостью здешнего климата.

Перед входом в Эквинде стояла тележка с худенькой клячонкой, способной только-только пробежать свои два лье в час и то, если по дороге не встретится много подъемов.

В тележке сидела высокая, полная женщина в лифе с бретельками, обшитыми позументом, на ней была соломенная шляпка с желтыми лентами, юбка с красными и лиловыми полосами, – все это сидело аккуратно и было чисто, как праздничное или воскресное платье.

Да и в самом деле этот день, хотя и не воскресный, был праздником для нее.

Мы несколько минут пристально вглядывались друг в друга, и она, недолго думая, бросилась ко мне с распростертыми объятиями, воскликнув:

– Наталис!

– Ирма!

Это была она, моя сестра! Она узнала меня! Право, женщины со своим чутким сердцем умеют узнавать быстрее вас. Мы ведь не виделись почти 13 лет, и можно себе представить, как я по ней соскучился.

Как она была бодра! Как хорошо сохранилась! Она напоминала мне нашу мать своими большими, живыми глазами и черными волосами, начинавшими седеть на висках.

Я расцеловал всласть ее милые, покрасневшие от деревенского загара щеки, и прошу верить, что она ответила мне тем же.

Я брал отпуск только ради нее, ради того, чтобы повидаться с пей. Меня начинала беспокоить мысль, что сестра моя находится вне Франции в такое время, когда пребывание француженки среди немцев может оказаться далеко не приятным. При таких обстоятельствах лучше быть на родине, и, если Ирма пожелает, я увезу ее с собой. Но ведь она ни за что не согласится расстаться со своей госпожой Келлер! Да, вообще это вопрос серьезный, над которым следует подумать.

– Какое счастье снова свидеться, Наталис, – сказала Ирма, – и как далеко встретились мы от нашей Пикардии! Ты точно принес мне частичку славного родного воздуха. Как мы давно не виделись!

– Тринадцать лет, Ирма!

– Да, тринадцать лет разлуки! Как это долго, Наталис!

– Милая Ирма!

Я взял сестру под руку, и мы принялись ходить взад и вперед по дороге.

– Как поживаешь? – спросил я.

– Понемногу, как всегда, Наталис. А ты?

– И я так же!

– Старший вахмистр! Какая честь для нашей семьи!

– Да, Ирма, большая честь. Кто бы мог подумать, что маленький погонщик гусей в Граттепанше когда-нибудь сделается старшим вахмистром! Но не следует говорить об этом слишком громко.

– Почему?.. Почему нельзя об этом громко говорить? Не понимаю…

– Не совсем удобно рассказывать здесь о том, что я солдат. Когда ходят слухи о войне, положение француза в Германии и без того достаточно неприятно. Нет! Я просто твой брат, приехавший повидаться с тобой, вот и все.

– Хорошо, Наталис, даю тебе слово молчать.

– Это нелишнее, так как у немецких шпионов прекрасный слух!

– Не беспокойся!

– И даже, Ирма, если ты послушаешь моего совета, я увезу тебя с собой во Францию.

Глаза сестры выразили глубокую печаль, и я услышал от нее предвиденный мною ответ:

– Покинуть госпожу Келлер, Наталис? Увидев ее, ты поймешь, что я не могу оставить ее одну.

Я уже теперь понимал это и решил отложить разговор до другого времени.