Лирика - Федор Тютчев

Альпы

Сквозь лазурный сумрак ночиАльпы снежные глядят;Помертвелые их очиЛьдистым ужасом разят.Властью некой обаянны,До восшествия Зари,Дремлют, грозны и туманны,Словно падшие цари!..

Но Восток лишь заалеет,Чарам гибельным конец —Первый в небе просветлеетБрата старшего венец.И с главы большого братаНа меньших бежит струя,И блестит в венцах из златаВся воскресшая семья!..

1830

Mal’aria[3]

Люблю сей Божий гнев! Люблю сие, незримоВо всем разлитое, таинственное Зло —В цветах, в источнике прозрачном, как стекло,И в радужных лучах, и в самом небе Рима.Все та ж высокая, безоблачная твердь,Все так же грудь твоя легко и сладко дышит,Все тот же теплый ветр верхи дерев колышет,Все тот же запах роз… и это все есть Смерть!..Как ведать, может быть, и есть в природе звуки,Благоухания, цветы и голоса,Предвестники для нас последнего часаИ усладители последней нашей муки.И ими-то Судеб посланник роковой,Когда сынов Земли из жизни вызывает,Как тканью легкою свой образ прикрывает…Да утаит от них приход ужасный свой!

1830

Весеннее успокоение

О, не кладите меняВ землю сырую —Скройте, заройте меняВ траву густую!

Пускай дыханье ветеркаШевелит травою,Свирель поет издалека,Светло и тихо облакаПлывут надо мною!..

<Не позднее начала 1832>* * *

На древе человечества высокомТы лучшим был его листом,Воспитанный его чистейшим соком,Развит чистейшим солнечным лучом!С его великою душоюСозвучней всех, на нем ты трепетал!Пророчески беседовал с грозоюИль весело с зефирами играл!

Не поздний вихрь, не бурный ливеньТебя сорвал с родимого сучка:Был многих краше, многих долголетнейИ сам собою пал – как из венка!

<1832>

Problème

С горы скатившись, камень лег в долине.Как он упал? никто не знает ныне —Сорвался ль он с вершины сам собой,Иль был низринут волею чужой?Столетье за столетьем пронеслося:Никто еще не разрешил вопроса.

15 января 1833; 2 апреля 1857

Сон на море

И море, и буря качали наш челн;Я, сонный, был предан всей прихоти волн.Две беспредельности были во мне,И мной своевольно играли оне.Вкруг меня, как кимвалы, звучали скалы,Окликалися ветры и пели валы.Я в хаосе звуков лежал оглушен,Но над хаосом звуков носился мой сон.Болезненно-яркий, волшебно-немой,Он веял легко над гремящею тьмой.В лучах огневицы развил он свой мир —Земля зеленела, светился эфир,Сады-лавиринфы, чертоги, столпы,И сонмы кипели безмолвной толпы.Я много узнал мне неведомых лиц,Зрел тварей волшебных, таинственных птиц,По высям творенья, как Бог, я шагал,И мир подо мною недвижный сиял.Но все грезы насквозь, как волшебника вой,Мне слышался грохот пучины морской,И в тихую область видений и сновВрывалася пена ревущих валов.

<1833>

Арфа Скальда

О арфа скальда! Долго ты спалаВ тени, в пыли забытого угла;Но лишь луны, очаровавшей мглу,Лазурный свет блеснул в твоем углу,Вдруг чудный звон затрепетал в струне,Как бред души, встревоженной во сне.

Какой он жизнью на тебя дохнул?Иль старину тебе он вспомянул —Как по ночам здесь сладострастных девДавно минувший вторился напев,Иль в сих цветущих и поднесь садахИх легких ног скользил незримый шаг?

21 апреля 1834* * *

Я лютеран люблю богослуженье,Обряд их строгий, важный и простой —Сих голых стен, сей храмины пустойПонятно мне высокое ученье.

Не видите ль? Собравшися в дорогу,В последний раз вам вера предстоит:Еще она не перешла порогу,Но дом ее уж пуст и гол стоит, —

Еще она не перешла порогу,Еще за ней не затворилась дверь…Но час настал, пробил… Молитесь Богу,В последний раз вы молитесь теперь.

16 сентября 1834* * *

Из края в край, из града в градСудьба, как вихрь, людей метет,И рад ли ты, или не рад,Что нужды ей?.. Вперед, вперед!

Знакомый звук нам ветр принес:Любви последнее прости…За нами много, много слез,Туман, безвестность впереди!..

«О, оглянися, о, постой,Куда бежать, зачем бежать?..Любовь осталась за тобой,Где ж в мире лучшего сыскать?

Любовь осталась за тобой,В слезах, с отчаяньем в груди…О, сжалься над своей тоской,Свое блаженство пощади!

Блаженство стольких, стольких днейСебе на память приведи…Все милое душе твоейТы покидаешь на пути!..»

Не время выкликать теней:И так уж этот мрачен час.Усопших образ тем страшней,Чем в жизни был милей для нас.

Из края в край, из града в градМогучий вихрь людей метет,И рад ли ты, или не рад,Не спросит он… Вперед, вперед!

<Между 1834 и апрелем 1836>* * *

О чем ты воешь, ветр ночной?О чем так сетуешь безумно?..Что значит странный голос твой,То глухо жалобный, то шумно?Понятным сердцу языкомТвердишь о непонятной муке —И роешь и взрываешь в немПорой неистовые звуки!..

О, страшных песен сих не пойПро древний хаос, про родимый!Как жадно мир души ночнойВнимает повести любимой!Из смертной рвется он груди,Он с беспредельным жаждет слиться!..О, бурь заснувших не буди —Под ними хаос шевелится!..

<Начало 30-х гг.>* * *

Поток сгустился и тускнеет,И прячется под твердым льдом,И гаснет цвет, и звук немеетВ оцепененье ледяном, —Лишь жизнь бессмертную ключаСковать всесильный хлад не может:Она все льется – и, журча,Молчанье мертвое тревожит.

Так и в груди осиротелой,Убитой хладом бытия,Не льется юности веселой,Не блещет резвая струя, —Но подо льдистою коройЕще есть жизнь, еще есть ропот —И внятно слышится поройКлюча таинственного шепот.

<Начало 30-х гг.>* * *

В душном воздухе молчанье,Как предчувствие грозы,Жарче роз благоуханье,Резче голос стрекозы…Чу! за белой, дымной тучейГлухо прокатился гром;Небо молнией летучейОпоясалось кругом…

Жизни некий преизбытокВ знойном воздухе разлит,Как божественный напиток,В жилах млеет и горит!

Дева, дева, что волнуетДымку персей молодых?Что мутится, что тоскуетВлажный блеск очей твоих?

Что, бледнея, замираетПламя девственных ланит?Что так грудь твою спираетИ уста твои палит?..

Сквозь ресницы шелковыеПроступили две слезы…Иль то капли дождевыеЗачинающей грозы?..

<Начало 30-х гг.>* * *

Что ты клонишь над водами,Ива, макушку свою?И дрожащими листами,Словно жадными устами,Ловишь беглую струю?..

Хоть томится, хоть трепещетКаждый лист твой над струей…Но струя бежит и плещет,И, на солнце нежась, блещет,И смеется над тобой…

<Начало 30-х гг.>* * *

Вечер мглистый и ненастный…Чу, не жаворонка ль глас?..Ты ли, утра гость прекрасный,В этот поздний, мертвый час?..Гибкий, резвый, звучно-ясный,В этот мертвый, поздний час,Как безумья смех ужасный,Он всю душу мне потряс!..

<Начало 30-х гг.>* * *

И гроб опущен уж в могилу,И все столпилося вокруг…Толкутся, дышат через силу,Спирает грудь тлетворный дух…

И над могилою раскрытой,В возглавии, где гроб стоит,Ученый пастор, сановитый,Речь погребальную гласит…

Вещает бренность человечью,Грехопаденье, кровь Христа…И умною, пристойной речьюТолпа различно занята…

А небо так нетленно-чисто,Так беспредельно над землей…И птицы реют голосистоВ воздушной бездне голубой…

<Начало 30-х гг.>* * *

Восток белел. Ладья катилась,Ветрило весело звучало, —Как опрокинутое небо,Под нами море трепетало…Восток алел. Она молилась,С чела откинув покрывало, —Дышала на устах молитва,Во взорах небо ликовало…

Восток вспылал. Она склонилась,Блестящая поникла выя, —И по младенческим ланитамСтруились капли огневые…

<Начало 30-х гг.>* * *

Как птичка, раннею зарейМир, пробудившись, встрепенулся…Ах, лишь одной главы моейСон благодатный не коснулся!Хоть свежесть утренняя веетВ моих всклокоченных власах,На мне, я чую, тяготеетВчерашний зной, вчерашний прах!..

О, как пронзительны и дики,Как ненавистны для меняСей шум, движенье, говор, крикиМладого, пламенного дня!..О, как лучи его багровы,Как жгут они мои глаза!..О ночь, ночь, где твои покровы,Твой тихий сумрак и poca!..

Обломки старых поколений,Вы, пережившие свой век!Как ваших жалоб, ваших пенейНеправый праведен упрек!Как грустно полусонной тенью,С изнеможением в кости,Навстречу солнцу и движеньюЗа новым племенем брести!..

<Начало 30-х гг.>* * *

Душа моя, Элизиум теней,Теней безмолвных, светлых и прекрасных,Ни помыслам годины буйной сей,Ни радостям, ни горю не причастных, —

Душа моя, Элизиум теней,Что общего меж жизнью и тобою!Меж вами, призраки минувших, лучших дней,И сей бесчувственной толпою?..

<Начало 30-х гг.>* * *

Над виноградными холмамиПлывут златые облака.Внизу зелеными волнамиШумит померкшая река.Взор постепенно из долины,Подъемлясь, всходит к высотамИ видит на краю вершиныКруглообразный светлый храм.

Там, в горнем, неземном жилище,Где смертной жизни места нет,И легче и пустынно-чищеСтруя воздушная течет.Туда взлетая, звук немеет,Лишь жизнь природы там слышнаИ нечто праздничное веет,Как дней воскресных тишина.

<Начало 30-х гг.>* * *

Нет, моего к тебе пристрастьяЯ скрыть не в силах, мать-Земля!Духов бесплотных сладострастья,Твой верный сын, не жажду я.Что пред тобой утеха рая,Пора любви, пора весны,Цветущее блаженство мая,Румяный свет, златые сны?..

Весь день, в бездействии глубоком,Весенний, теплый воздух пить,На небе чистом и высокомПорою облака следить;Бродить без дела и без целиИ ненароком, на лету,Набресть на свежий дух синелиИли на светлую мечту…

<1835>* * *

Как сладко дремлет сад темно-зеленый,Объятый негой ночи голубой,Сквозь яблони, цветами убеленной,Как сладко светит месяц золотой!..

Таинственно, как в первый день созданья,В бездонном небе звездный сонм горит,Музыки дальной слышны восклицанья,Соседний ключ слышнее говорит…На мир дневной спустилася завеса;Изнемогло движенье, труд уснул…Над спящим градом, как в вершинах леса,Проснулся чудный, еженочный гул…

Откуда он, сей гул непостижимый?..Иль смертных дум, освобожденных сном,Мир бестелесный, слышный, но незримый,Теперь роится в хаосе ночном?..

<1835>* * *

Тени сизые смесились,Цвет поблекнул, звук уснул —Жизнь, движенье разрешилисьВ сумрак зыбкий, в дальний гул…Мотылька полет незримыйСлышен в воздухе ночном…Час тоски невыразимой!..Всё во мне и я во всем!..

Сумрак тихий, сумрак сонный,Лейся в глубь моей души,Тихий, темный, благовонный,Все залей и утиши.Чувства – мглой самозабвеньяПереполни через край!..Дай вкусить уничтоженья,С миром дремлющим смешай!

<1835>* * *

Какое дикое ущелье!Ко мне навстречу ключ бежит —Он в дол спешит на новоселье…Я лезу вверх, где ель стоит.

Вот взобрался я на вершину,Сижу здесь радостен и тих…Ты к людям, ключ, спешишь в долину —Попробуй, каково у них!

<1835>* * *

С поляны коршун поднялся,Высоко к небу он взвился;Все выше, дале вьется он,И вот ушел за небосклон.Природа-мать ему далаДва мощных, два живых крыла —А я здесь в поте и в пыли,Я, царь земли, прирос к земли!..

<1835>* * *

Я помню время золотое,Я помню сердцу милый край.День вечерел; мы были двое;Внизу, в тени, шумел Дунай.

И на холму, там, где, белея,Руина замка вдаль глядит,Стояла ты, младая фея,На мшистый опершись гранит,

Ногой младенческой касаясьОбломков груды вековой;И солнце медлило, прощаясьС холмом, и замком, и тобой.

И ветер тихий мимолетомТвоей одеждою игралИ с диких яблонь цвет за цветомНа плечи юные свевал.Ты беззаботно вдаль глядела…Край неба дымно гас в лучах;День догорал; звучнее пелаРека в померкших берегах.

И ты с веселостью беспечнойСчастливый провожала день;И сладко жизни быстротечнойНад нами пролетала тень.

<Не позднее апреля 1836>* * *

Там, где горы, убегая,В светлой тянутся дали,Пресловутого ДунаяЛьются вечные струи…

Там-то, бают, в стары годы,По лазуревым ночам,Фей вилися хороводыПод водой и по водам;

Месяц слушал, волны пели,И, навесясь с гор крутых,Замки рыцарей гляделиС сладким ужасом на них.И лучами неземными,Заключен и одинок,Перемигивался с нимиС древней башни огонек.

Звезды в небе им внимали,Проходя за строем строй,И беседу продолжалиТихомолком меж собой.

В панцирь дедовский закован,Воин-сторож на стенеСлышал, тайно очарован,Дальний гул, как бы во сне.

Чуть дремотой забывался,Гул яснел и грохотал…Он с молитвой просыпалсяИ дозор свой продолжал.

Все прошло, все взяли годы —Поддался и ты судьбе,О Дунай, и пароходыНынче рыщут по тебе.

<Не позднее апреля 1836>* * *

Сижу задумчив и один,На потухающий каминСквозь слез гляжу…С тоскою мыслю о быломИ слов в унынии моемНе нахожу.

Былое – было ли когда?Что ныне – будет ли всегда?..Оно пройдет —Пройдет оно, как все прошло,И канет в темное жерлоЗа годом год.

За годом год, за веком век…Что ж негодует человек,Сей злак земной!..Он быстро, быстро вянет – так,Но с новым летом – новый злакИ лист иной.

И снова будет все, что есть,И снова розы будут цвесть,И терны тож…Но ты, мой бедный, бледный цвет,Тебе уж возрожденья нет,Не расцветешь!

Ты сорван был моей рукой,С каким блаженством и тоской,То знает Бог!..Останься ж на груди моей,Пока любви не замер в нейПоследний вздох.

<Не позднее апреля 1836>* * *

Зима недаром злится,Прошла ее пора —Весна в окно стучитсяИ гонит со двора.

И все засуетилось,Все нудит Зиму вон —И жаворонки в небеУж подняли трезвон.

Зима еще хлопочетИ на Весну ворчит.Та ей в глаза хохочетИ пуще лишь шумит…

Взбесилась ведьма злаяИ, снегу захватя,Пустила, убегая,В прекрасное дитя…Весне и горя мало:Умылася в снегуИ лишь румяней сталаНаперекор врагу.

<Не позднее апреля 1836>

Фонтан