Лирика - Федор Тютчев

Полдень

Лениво дышит полдень мглистый,Лениво катится река,И в тверди пламенной и чистойЛениво тают облака.

И всю природу, как туман,Дремота жаркая объемлет,И сам теперь великий ПанВ пещере нимф покойно дремлет.

<Конец 20-х гг.>

Лебедь

Пускай орел за облакамиВстречает молнии полетИ неподвижными очамиВ себя впивает солнца свет.

Но нет завиднее удела,О лебедь чистый, твоего —И чистой, как ты сам, оделоТебя стихией божество.

Она, между двойною бездной,Лелеет твой всезрящий сон —И полной славой тверди звезднойТы отовсюду окружен.

<Конец 20-х гг.>* * *

Ты зрел его в кругу большого света —То своенравно-весел, то угрюм,Рассеян, дик иль полон тайных дум,Таков поэт – и ты презрел поэта!

На месяц взглянь: весь день, как облактощий,Он в небесах едва не изнемог, —Настала ночь – и, светозарный Бог,Сияет он над усыпленной рощей!

<Конец 1829 – начало 1830>* * *

В толпе людей, в нескромном шуме дняПорой мой взор, движенья, чувства, речиТвоей не смеют радоваться встрече —Душа моя! о, не вини меня!..

Смотри, как днем туманисто-белоЧуть брезжит в небе месяц светозарный,Наступит ночь – и в чистое стеклоВольет елей душистый и янтарный!

<Конец 1829 – начало 1830>* * *

Душа хотела б быть звездой,Но не тогда, как с неба полуночиСии светила, как живые очи,Глядят на сонный мир земной, —

Но днем, когда, сокрытые как дымомПалящих солнечных лучей,Они, как божества, горят светлейВ эфире чистом и незримом.

<Не позднее 1830>* * *

Как океан объемлет шар земной,Земная жизнь кругом объята снами;Настанет ночь – и звучными волнамиСтихия бьет о берег свой.

То глас ее: он нудит нас и просит…Уж в пристани волшебный ожил челн;Прилив растет и быстро нас уноситВ неизмеримость темных волн.Небесный свод, горящий славой звездной,Таинственно глядит из глубины, —И мы плывем, пылающею безднойСо всех сторон окружены.

<Не позднее начала 1830>

Конь морской

О рьяный конь, о конь морской,С бледно-зеленой гривой,То смирный, ласково-ручной,То бешено-игривый!Ты буйным вихрем вскормлен былВ широком Божьем поле;Тебя он прядать научил,Играть, скакать по воле!

Люблю тебя, когда стремглав,В своей надменной силе,Густую гриву растрепавИ весь в пару и мыле,К брегам направив бурный бег,С веселым ржаньем мчишься,Копыта кинешь в звонкий брегИ – в брызги разлетишься!..

<1830>* * *

Здесь, где так вяло свод небесныйНа землю тощую глядит, —Здесь, погрузившись в сон железный,Усталая природа спит…

Лишь кой-где бледные березы,Кустарник мелкий, мох седой,Как лихорадочные грезы,Смущают мертвенный покой.

<1830>

Успокоение

Гроза прошла – еще курясь, лежалВысокий дуб, перунами сраженный,И сизый дым с ветвей его бежалПо зелени, грозою освеженной.А уж давно, звучнее и полней,Пернатых песнь по роще раздалася,И радуга концом дуги своейВ зеленые вершины уперлася.

<1830>

Двум сестрам

Обеих вас я видел вместе —И всю тебя узнал я в ней…Та ж взоров тихость, нежность гласа,Та ж прелесть утреннего часа,Что веяла с главы твоей!..

И все, как в зеркале волшебном,Все обозначилося вновь:Минувших дней печаль и радость,Твоя утраченная младость,Моя погибшая любовь!

<1830>

Безумие

Там, где с землею обгорелойСлился, как дым, небесный свод, —Там в беззаботности веселойБезумье жалкое живет.

Под раскаленными лучами,Зарывшись в пламенных песках,Оно стеклянными очамиЧего-то ищет в облаках.

То вспрянет вдруг и, чутким ухомПрипав к растреснутой земле,Чему-то внемлет жадным слухомС довольством тайным на челе.И мнит, что слышит струй кипенье,Что слышит ток подземных вод,И колыбельное их пенье,И шумный из земли исход!..

<1830>

Странник

Угоден Зевсу бедный странник,Над ним святой его покров!..Домашних очагов изгнанник,Он гостем стал благих богов!..

Сей дивный мир, их рук созданье,С разнообразием своим,Лежит, развитый перед нимВ утеху, пользу, назиданье…

Чрез веси, грады и поля,Светлея, стелется дорога, —Ему отверста вся земля,Он видит все и славит Бога!..

<1830>

Цицерон

Оратор римский говорилСредь бурь гражданских и тревоги:«Я поздно встал – и на дорогеЗастигнут ночью Рима был!»Так!.. но, прощаясь с римской славой,С Капитолийской высотыВо всем величье видел тыЗакат звезды ее кровавый!..

Счастлив, кто посетил сей мирВ его минуты роковые!Его призвали всеблагиеКак собеседника на пир.Он их высоких зрелищ зритель,Он в их совет допущен был —И заживо, как небожитель,Из чаши их бессмертье пил!

<Не позднее 1830>

Весенние воды

Еще в полях белеет снег,А воды уж весной шумят —Бегут и будят сонный брег,Бегут и блещут и гласят…

Они гласят во все концы:«Весна идет, весна идет!Мы молодой весны гонцы,Она нас выслала вперед!»

Весна идет, весна идет!И тихих, теплых майских днейРумяный, светлый хороводТолпится весело за ней.

<Не позднее 1830>

Silentium![2]

Молчи, скрывайся и таиИ чувства и мечты свои —Пускай в душевной глубинеВстают и заходят онеБезмолвно, как звезды в ночи, —Любуйся ими – и молчи.

Как сердцу высказать себя?Другому как понять тебя?Поймет ли он, чем ты живешь?Мысль изреченная есть ложь.Взрывая, возмутишь ключи, —Питайся ими – и молчи.

Лишь жить в себе самом умей —Есть целый мир в душе твоейТаинственно-волшебных дум;Их оглушит наружный шум,Дневные разгонят лучи, —Внимай их пенью – и молчи!..

<Не позднее 1830>* * *

Как над горячею золойДымится свиток и сгораетИ огнь, сокрытый и глухой,Слова и строки пожирает,

Так грустно тлится жизнь мояИ с каждым днем уходит дымом;Так постепенно гасну яВ однообразье нестерпимом!..

О небо, если бы хоть разСей пламень развился по воле,И, не томясь, не мучась доле,Я просиял бы – и погас!

<Не позднее 1830>* * *

Через ливонские я проезжал поля,Вокруг меня все было так уныло…Бесцветный грунт небес, песчаная земля —Все на душу раздумье наводило.

Я вспомнил о былом печальной сей земли —Кровавую и мрачную ту пору,Когда сыны ее, простертые в пыли,Лобзали рыцарскую шпору.

И, глядя на тебя, пустынная река,И на тебя, прибрежная дуброва,«Вы, – мыслил я, – пришли издалека,Вы, сверстники сего былого!»

Так! вам одним лишь удалосьДойти до нас с брегов другого света.О, если б про него хоть на один вопросМог допроситься я ответа!..

Но твой, природа, мир о днях былых молчитС улыбкою двусмысленной и тайной, —Так отрок, чар ночных свидетель быв случайный,Про них и днем молчание хранит.

<Начало октября> 1830* * *

Песок сыпучий по колени…Мы едем – поздно – меркнет день,И сосен, по дороге, тениУже в одну слилися тень.Черней и чаще бор глубокий —Какие грустные места!Ночь хмурая, как зверь стоокий,Глядит из каждого куста!

<Октябрь> 1830

Осенний вечер

Есть в светлости осенних вечеровУмильная, таинственная прелесть:Зловещий блеск и пестрота дерев,Багряных листьев томный, легкий шелест,Туманная и тихая лазурьНад грустно-сиротеющей землею,И, как предчувствие сходящих бурь,Порывистый, холодный ветр порою,Ущерб, изнеможенье – и на всемТа кроткая улыбка увяданья,Что в существе разумном мы зовемБожественной стыдливостью страданья.

1830

Листья

Пусть сосны и елиВсю зиму торчат,В снега и метелиЗакутавшись, спят.Их тощая зелень,Как иглы ежа,Хоть ввек не желтеет,Но ввек не свежа.

Мы ж, легкое племя,Цветем и блестимИ краткое времяНа сучьях гостим.Все красное летоМы были в красе,Играли с лучами,Купались в poce!..

Но птички отпели,Цветы отцвели,Лучи побледнели,Зефиры ушли.Так что же нам даромВисеть и желтеть?Не лучше ль за нимиИ нам улететь!

О буйные ветры,Скорее, скорей!Скорей нас сорвитеС докучных ветвей!Сорвите, умчите,Мы ждать не хотим,Летите, летите!Мы с вами летим!..

1830* * *

Сей день, я помню, для меняБыл утром жизненного дня:Стояла молча предо мною,Вздымалась грудь ее волною,Алели щеки, как заря,Все жарче рдея и горя!И вдруг, как солнце молодое,Любви признанье золотоеИсторглось из груди ея…И новый мир увидел я!..

1830

Альпы