Изгои - Виктор Лосев

Роман "Белая гвардия" вышел в свет в журнале "Россия" в начале 1925 года в четвертом и пятом номерах. Последняя часть романа не была опубликована, так как журнал был закрыт.

Как дальше развивались события? О них поведал Булгаков в "Театральном романе": "Тогда я сел в трамвай и долго ехал... Приехал туда, где жил Рудольфи (прототип И. Лежнева. - В.Л.). Позвонил. Не открывают. Еще раз позвонил. Открыл старичок и поглядел на меня с отвращением.

- Рудольфи дома?

Старичок посмотрел на носки своих ночных туфель и ответил:

- Нету его.

На мои вопросы - куда он девался, когда будет, и даже на нелепый вопрос, почему замок висит на "Бюро", старичок как-то мялся, осведомился, кто я таков. Я объяснил все, даже про роман рассказал. Тогда старичок сказал:

- Он уехал в Америку неделю тому назад..."

Булгаков с опаской ждал реакцию прессы на роман. Но ее почти не последовало. Это объясняется несколькими причинами. Во-первых, роман не был издан отдельной книгой, и широкий читатель с ним не был знаком. Во-вторых, напечатан он был в урезанном виде, без завершающей части. В-третьих, роман был тут же переделан автором в пьесу, и МХАТ принял ее к постановке. Опомнившиеся критики с остервенением напали уже на пьесу.

И все же кое-какие отклики в журналах и газетах появились. Так, Г. Горбачев, позже не раз разносивший пьесы Булгакова, писал: "Автор великодержавной шовинистической "Белой гвардии" Булгаков и автор контрреволюционных сказок Замятин... открыто издеваются над коммунизмом".

Впрочем, Булгакову пришлось пережить и большую радость, связанную с признанием и высокой оценкой его "Белой гвардии". Максимилиан Волошин, выдающийся русский поэт, писатель и художник, ознакомившись с первой частью романа, пришел в восторг от прочитанного и тут же написал письмо Н. Ангарскому-Клестову (25 марта 1925 г.), в котором были такие строки: "Я очень пожалел, что Вы все-таки не решились напечатать "Белую гвардию", особенно после того, как прочел отрывок из нее в "России". В печати видишь вещи яснее, чем в рукописи... И во вторичном чтении эта вещь представилась мне очень крупной и оригинальной: как дебют начинающего писателя ее можно сравнить только с дебютами Достоевского и Толстого... Мне бы очень хотелось познакомиться лично с М. Булгаковым, и так как Вы его наверно увидите, то передайте ему мой глубокий восторг перед его талантом и попросите его от моего имени приехать ко мне на лето в Коктебель".

Этот отзыв известного писателя чрезвычайно поддержал Булгакова морально. Он с удовольствием принял приглашение Волошина посетить Коктебель и уже в июне 1925 года вместе с женой приехал на дачу к Максимилиану Александровичу. Встреча писателей и их дальнейшие отношения были очень теплыми, о чем свидетельствует последующая переписка.

Важно, на наш взгляд, знать мнение самого Булгакова о романе. Интересно, что писатель неоднозначно оценивал любимое свое детище. То роман казался ему значительным литературным достижением, то не совсем удачным, неровным, слабым. Об этом свидетельствуют его дневниковые записи. 3 января 1925 года: "...боюсь, как бы "Белая гвардия" не потерпела фиаско. Уже сегодня вечером на "Зеленой лампе" Ауслендер сказал, что "в чтении" и поморщился. А мне нравится, черт его знает почему". 5 января: "...у меня такое впечатление, что несколько лиц, читавших "Белую гвардию" в "России", разговаривают со мной иначе, как бы с некоторым боязливым косоватым почтением... окрепло у меня что-то в душе. Это состояние уже дня три. Ужасно будет жаль, если я заблуждаюсь и "Белая гвардия" не сильная вещь".

И в других материалах, запечатлевших мнение Булгакова о первом своем романе, содержатся весьма противоречивые суждения. Если в автобиографии, составленной писателем в октябре 1924 года, говорится с непосредственной откровенностью: "Роман этот я люблю больше всех других моих вещей", - и тем самым косвенно выражается удовлетворение и его "качеством", то в 1929 году в беседе с П. Поповым роман называется "неудавшимся", несмотря на всю серьезность отношения к его замыслу.

К последнему высказыванию писателя следует отнестись внимательно, поскольку оно было выражено в период, когда колебания относительно писательского призвания ("беллетрист ли я?") давно прошли. Неудовлетворенность, видимо, объясняется тем, что замысел произведения не был реализован в полной мере. Его незавершенность настолько очевидна, что об этом говорили почти все, кто внимательно соприкасался с текстом романа. Вот, например, мнение Константина Симонова, тщательнейшим образом изучившего наследие Булгакова, в том числе рукописное: "В моем представлении, хотя Булгаковым в конце романа "Белая гвардия" и поставлена точка, на самом деле роман все-таки не окончен. Некоторые его сюжетные линии заставляют думать о случайности этой точки, о том, что первоначальные замыслы автора выходили далеко за пределы романа и что многим его героям предстояло еще жить и действовать.

Для меня это почти несомненно. Не потому, что я располагаю биографическими или текстологическими доказательствами этого, а потому, что это заложено в самом тексте романа, в самой его композиции, во многих его сюжетных линиях, в сущности, оборванных на полуслове" (К. Симонов. О трех романах Булгакова. Предисловие к сборнику М. Булгакова "Романы". М., 1973, с. 5).

Это и понятно. Задуманная Булгаковым трилогия не могла быть завершена по политическим мотивам. И все же Булгаков стремился к осуществлению своего замысла. Сдав в редакцию "России" основную часть последней трети романа, писатель еще несколько месяцев работал над его окончанием. Он хотел в последних двух главах в самом сжатом виде сказать о том, что предполагал развернуть в других частях трилогии. Отсюда вытекают и многократные переделки окончания романа.

К большому сожалению, до настоящего времени не определен канонический текст романа "Белая гвардия". Во всяком случае, глубокого текстологического исследования этого произведения никто не проводил. В связи с этим хотелось бы остановиться на некоторых аспектах этой проблемы.

Как известно, полный текст романа, признанный основным как Е.С. Булгаковой, так и другими издателями в последующие годы, вышел в Париже в издательстве "Concorde" в 1927 году (первый том) и в 1929 году (второй том).

В выпуске первого тома парижского издания под названием "Дни Турбиных" ("Белая гвардия") писатель не принимал участия. Печатали но тексту журнала "Россия". Второй том под тем же названием выходил уже с участием автора, который представил издательству выправленный им текст.

К сожалению, исследователям долго не удавалось обнаружить ни одной страницы рукописного или машинописного текста "Белой гвардии". Но в 1991 году была найдена И. Владимировым авторизованная машинопись окончания "Белой гвардии" с обширнейшей правкой Булгакова общим объемом около двух печатных листов!

При проведении экспертизы найденной рукописи мне удалось установить, что она как раз и является тем самым окончанием последней трети романа, которое готовилось Булгаковым для шестого номера журнала "Россия". Именно этот материал был сдан писателем редактору "России" И. Лежневу 7 июня 1925 года. В этот день Лежнев написал Булгакову записку: "Вы "Россию" совсем забыли. Уже давно пора сдавать материал по №6 в набор, надо набирать окончание "Белой гвардии", а рукописи Вы не заносите. Убедительная просьба не затягивать более этого дела". И в тот же день писатель под расписку (она сохранилась) передал окончание романа Лежневу.

Любопытная деталь: найденная рукопись "отпала" именно от архива И. Лежнева. И сохранилась она, видимо, только потому, что известный редактор, а затем сотрудник газеты "Правда" Исай Григорьевич Лежнев использовал рукопись Булгакова как бумажную основу для наклейки своих многочисленных статей, вырезанных из газет. В таком виде рукопись и была обнаружена.

При этом выяснились и другие важные подробности. Так, найденное окончание романа не только существенно отличается по содержанию от парижского варианта, но и значительно острее в политическом отношении (явно просматривается стремление автора найти общее между петлюровцами и большевиками). Подтвердились и догадки о том что рассказ писателя "В ночь на 3-е число" является составной частью "Белой гвардии". Четко установлена прямая связь романа с другими рассказами Булгакова.

Возникает вопрос: не следует ли в таком случае признать, что перед нами текст "Белой гвардии", который в случае выхода в свет шестого номера журнала "Россия" стал бы основным, каноническим?

Не будем пока спешить с окончательными выводами, поскольку в рукописном наследии Булгакова еще существует много тайн. Дело в том, что некоторые булгаковеды, работая с архивом писателя на дому у Е.С. Булгаковой, видели, изучали и конспектировали огромную по объему рукопись "Белой гвардии". Прислушаемся к их мнению. Вот что пишет опытнейший булгаковед Л. Яновская: