Изгои - Виктор Лосев

Принято считать, что Булгаков работал над романом "Белая гвардия" в 1923-1924 годах. Это, по-видимому, не вполне точно. Во всяком случае, известно, что в 1922 году им были написаны некоторые вещи, которые затем в измененном виде вошли в роман. И не случайно, видимо, уже в марте 1923 года в седьмом номере журнала "Россия" появилось сообщение: "Михаил Булгаков заканчивает роман "Белая гвардия", охватывающий эпоху борьбы с белыми на юге (1919-1920)".

Весной 1923 года Булгаков сообщает сестре Надежде Афанасьевне: "...срочно дописываю 1-ю часть романа; называется она "Желтый прапор". Роман начинается со вступления в Киев петлюровских войск. Вторая и последующие части, очевидно, должны были рассказать о приходе в столицу Украины большевиков, затем об их отступлении под ударами деникинцев и, наконец, о боевых действиях на Кавказе. Таков был первоначальный замысел писателя.

Но после трезвого осмысления возможностей публикации подобного романа в Советской России Булгаков принял решение сместить время действия на более ранний период, исключая события, связанные с большевиками.

Можно предположить, поскольку имеются некоторые свидетельства, что существенные корректировки в структуру романа Булгаков внес после поездки в апреле - мае 1923 года в Киеве. Он не был на похоронах матери, умершей 1 февраля 1922 года, поэтому через год вновь пережил глубокую личную трагедию. Все киевские события 1918-1919 годов опять всплыли в его памяти. Цитируем запись П. Попова со слов Булгакова (1929): "Мать мне послужила стимулом для создания романа "Белая гвардия". Друг писателя А. Гдешинский запомнил слова, сказанные ему Булгаковым в дни пребывания в Киеве: "Жизнь нельзя остановить... Было хорошо, будет еще лучше". Писатель тем самым подчеркнул свое устремление в будущее через прошлое. И наконец, в очерке "Киев-город", вышедшем в июле 1923 года, Булгаков писал: "Когда небесный гром (ведь и небесному терпению есть предел) убьет всех до единого современных писателей и явится лет через 50 новый настоящий Лев Толстой, будет издана изумительная книга о великих боях в Киеве".

Но не только о прошедших великих боях в Киеве думал Булгаков. Не покидала его мысль и о боях на Кавказе. Об этом красноречиво свидетельствует его дневниковая запись, сделанная 24 мая 1923 года: "...21 апреля я уехал из Москвы в Киев и пробыл в нем до 10-го мая. В Киеве делал себе операцию (опухоль за левым ухом). {На Кавказ, как собирался, не попал} (выделено мною. - В.Л.). 12-го мая вернулся в Москву". К сожалению, писатель не указал конкретное место на Кавказе куда он стремился, но, скорее всего, это Владикавказ. Очевидно, ему необходимы были материалы к последней части романа.

Июнь 1923 года, видимо, был полностью посвящен работе над романом даже дневника в это время Булгаков не вел. 11 июля он записал: "Самый большой перерыв в моем дневнике... Стоит отвратительное, холодное и дождливое лето". А через несколько дней, 25 июля, с горечью отметил: "Роман из-за работы в "Гудке", отнимающей лучшую часть дня, почти не подвигается". Но 29 июля в газете "Накануне" появляется фельетон Булгакова "Самогонное озеро", где его герой заявляет: "А роман я допишу, и, смею уверить, это будет такой роман, что от него небу станет жарко".

Об этом времени Булгаков позже так расскажет в "Театральном романе": "Днем я старался об одном - как можно меньше истратить сил на свою подневольную работу... Подобно тому как нетерпеливый юноша ждет часа свидания, я ждал часа ночи. Проклятая квартира успокаивалась в это время. Я садился к столу..."

В самом конце августа Булгаков сообщил Ю. Слезкину, что закончил роман вчерне. Это чрезвычайно важное свидетельство: видимо, была завершена работа над самой ранней редакцией, структура и состав которой до сих пор остаются невыясненными. И тут же Булгаков добавил еще одну важную деталь о романе: "...но он еще не переписан, лежит грудой, над которой я много думаю. Кое-что исправлю. Лежнев начинает толстый ежемесячник "Россия" при участии наших и заграничных... По-видимому, Лежневу предстоит громадная издательско-редакторская будущность. Печататься "Россия" будет в Берлине... Во всяком случае, дело явно идет на оживление... в литературно-издательском мире".

И как бы подводя итог проделанной работе, Булгаков записывает в дневнике 2 сентября: "Сегодня я с Катаевым ездил на дачу к Алексею Толстому (Иваньково)... Мысли его о литературе всегда правильны и метки, порой великолепны... И сейчас я слышу в себе, как взмывает моя мысль, и верю, что я неизмеримо сильнее как писатель всех, кого я ни знаю".

Это многозначительное высказывание Булгакова, конечно, не является каким-то мимолетным всплеском самонадеянности, оно проистекало из сопоставления результатов литературного творчества и оценки достоинств только что законченного романа. Кстати, когда позже Булгаков записал в автобиографии, что он работал над романом в течение года, то, по-видимому, имел в виду именно его раннюю редакцию.

И затем в течение полугода о романе в дневнике ничего не говорится, хотя о других событиях, в том числе и литературных, упоминается часто. И лишь 25 февраля 1924 года появилась запись: "Сегодня вечером... я читал куски из "Белой гвардии" у Веры Оскаровны... По-видимому, и в этом кружке производило впечатление. Вера Оскаровна просила продолжать у нее же".

В этой записи есть одно важное словосочетание - "и в этом кружке", указывающее на то, что чтение романа проводилось и в других местах. Известно, например, что Булгаков читал роман на квартире у своего друга Н. Лямина. А вот любопытные зарисовки В. Катаева: "Булгаков по характеру своему был семьянин, умел хорошо работать... Нас он подкармливал, но не унижая нас... У него всегда были щи хорошие, которые он нам наливал по полной тарелке, и мы с Олешей с удовольствием ели эти щи, и тут же, конечно, шел пир остроумия. Олеша, Булгаков перекрывали друг друга фантазией своей. Тут же Булгаков читал нам свои вещи - уже не фельетоны, а отрывки из своего романа. Было даже удивительно, когда он в один прекрасный день сказал нам: "Знаете что, товарищи, я пишу роман и, если вы не возражаете, прочту вам несколько страничек". И он прочитал нам несколько страниц очень хорошо написанного живого, острого полотна, которое потом постепенно превратилось в "Белую гвардию"..."

9 марта 1924 года появилось следующее сообщение Ю. Слезкина в газете "Накануне": "Роман "Белая гвардия" является первой частью трилогии и прочитан был автором в течение четырех вечеров в литературном кружке "Зеленая лампа". Вещь эта охватывает период 1918-1919 годов, гетманщину и петлюровщину до появления в Киеве Красной Армии... Мелкие недочеты, отмеченные некоторыми, бледнеют перед несомненными достоинствами этого романа, являющегося первой попыткой создания великой эпопеи современности".

12 апреля Булгаков заключает договор с редактором журнала "Россия" И. Лежневым на издание "Белой гвардии". 25 июля 1924 года: "... днем позвонил Лежнев по телефону узнал, что с Каганским (издатель "России". - В.Л.) пока можно и не вести переговоров относительно выпуска "Белой гвардии" отдельной книгой, т.к. у того денег пока нет. Это новый сюрприз. Вот тогда не взял 30 червонцев, теперь могу каяться (об этом подробнее см. "Тайному другу" В.Л.) Уверен, что "Гвардия" останется у меня на руках Лежнев ведет переговоры..., чтобы роман "Белая гвардия" взять у Сабашникова и передать ему... Не хочется мне связываться с Лежневым, да и с Сабашниковым расторгать договор неудобно и неприятно". 2 января 1925 года: "...вечером... я с женой сидел, вырабатывая текст договора на продолжение "Белой гвардии" в "России"... Лежнев обхаживает меня... Завтра неизвестный мне еще еврей Каганский должен будет уплатить мне 300 рублей и векселя. Векселями этими можно подтереться. Впрочем, черт его знает. Интересно, привезут ли завтра деньги. Не отдали рукопись". 3 января: "Сегодня у Лежнева получил 300 рублей в счет романа "Белая гвардия", который пойдет в "России". Обещали на остальную сумму векселя..."

Роман "Белая гвардия" вышел в свет в журнале "Россия" в начале 1925 года в четвертом и пятом номерах. Последняя часть романа не была опубликована, так как журнал был закрыт.

Как дальше развивались события? О них поведал Булгаков в "Театральном романе": "Тогда я сел в трамвай и долго ехал... Приехал туда, где жил Рудольфи (прототип И. Лежнева. - В.Л.). Позвонил. Не открывают. Еще раз позвонил. Открыл старичок и поглядел на меня с отвращением.

- Рудольфи дома?

Старичок посмотрел на носки своих ночных туфель и ответил:

- Нету его.

На мои вопросы - куда он девался, когда будет, и даже на нелепый вопрос, почему замок висит на "Бюро", старичок как-то мялся, осведомился, кто я таков. Я объяснил все, даже про роман рассказал. Тогда старичок сказал:

- Он уехал в Америку неделю тому назад..."

Булгаков с опаской ждал реакцию прессы на роман. Но ее почти не последовало. Это объясняется несколькими причинами. Во-первых, роман не был издан отдельной книгой, и широкий читатель с ним не был знаком. Во-вторых, напечатан он был в урезанном виде, без завершающей части. В-третьих, роман был тут же переделан автором в пьесу, и МХАТ принял ее к постановке. Опомнившиеся критики с остервенением напали уже на пьесу.