«Если», 1998 № 03 - Роберт Силверберг

Что же приключилось с миром и его богами, пока я маялся под Этной?

Это предстоит выяснить. И для начала поисков, на мой взгляд, вполне подходит гора Олимп.

Беда в том, что я оказался на другом конце Греции, в юго-западном краю, тогда как Олимп находится далеко на севере. Но я не растерялся и, упакованный в человеческое тело и человеческую одежду, сел на катер на подводных крыльях и добрался до Патры, затем на другом катере пересек Коринфский залив и высадился в Нафрактосе, а оттуда поездом и автобусом доехал до Фессалии, где стоит Олимп. Кроме этого названия, все остальные были мне внове. Катеров, поездов и автобусов в годы моей молодости тоже не существовало. Но я легко приспосабливаюсь. Я ведь как-никак сверхъестественное существо. Если уж на то пошло, я своего рода бог.

Все-таки интересно было сидеть среди вас, смертных, в автобусах и поездах. В былые времена я уделял вам не больше внимания, чем муравьям, шмелям или тараканам. На заре мира людей было мало, да и те представляли собой плоды бессистемных экспериментов богов. Сами знаете, вас создал Прометей по каким-то одному ему ведомым причинам; вылепил из глины и ила, и вдохнул жизнь, и выпустил на волю, дабы вы украсили ландшафт. И вам это удалось, верно?

Так вот, сидя в битком набитых чесночных вагонах, вдыхая ваши выделения, я не мог не оценить по достоинству целеустремленность и упорство, с какими вы, люди, покрыли столько земли жилыми домами, магистралями, супермаркетами, парками аттракционов, стадионами, высоковольтными линиями и мусором. Мусором — в особенности. Мало что из всего вышеперечисленного можно назвать украшением ландшафта, но факт остается фактом: вы потрудились на совесть. Прометей должен вами гордиться. Кстати, любопытно, где он сейчас?

До сих пор мается на цепи, а орел Зевса клюет его печень[3]?

Я порылся в умах попутчиков, но они оказались не столь эрудированы, как мой пляжный избранник, и ровным счетом ничего не знали о Прометее. Да и обо всех моих современниках, за исключением Зевса, Аполлона, Афины и еще нескольких божков-последышей. Похоже, Греция успела поменять своих богов. Теперь здесь к месту и не к месту поминают Христа, который оказался сильнее нас, хотя никакой битвы вроде бы не было. Неужели старина Зевс сдался без боя? Приятно, конечно, было узнать, что Зевс слетел с трона от христова пинка, как сам в свое время поступил со стариной Кроносом, но когда и при каких обстоятельствах это случилось?

Найду ли я Христа на вершине Олимпа, во дворце Зевса?

Не найду. Очень скоро я выяснил, что на вершине Олимпа вообще никто не живет.

Местечко нисколько не утратило былой красы, и спасибо вам, люди, за это от всей души. Широченное плато, над которым высится гора, вы содержите в безупречной чистоте. Олимп все такой же величавый и гордый, все так же надменно глядит на дикие, безлюдные пустоши, его отроги — великолепный природный амфитеатр, его верхние террасы эффектно окутаны облачной вуалью.

Правда, на горе появилось несколько дорог. У подножья я остановил машину и проехал две трети пути к вершине, до хижины отшельника в елово-ореховом лесу (сейчас она служит приютом для самых упорных туристов). Там я простился с шофером, сказав, что остаток пути одолею пешком. Он как-то странно на меня посмотрел — наверное, для покорения вершины мне следовало иначе одеться и запастись специальными снастями.

Когда машина скрылась с глаз, я сбросил человеческую личину и опять сделался выше самого высокого дерева в мире, затем обзавелся привычными крыльями с черными, как смоль, перьями и вознесся в ту сферу, где воздух прозрачен и сладок и где некогда восседал на троне Зевс.

Ни трона, ни Зевса.

В войне богов моим кузенам Оту и Эфиальту пришлось обрушить гору Пелион на вершину горы Оссы, чтобы взобраться на Олимп, но они там не удержались. Я же на этот раз беспрепятственно поднялся на заиндевелый пик и стоял там, гоняя пышное облачное руно, готовый к битве, но никто не бросил мне вызов.

— Зевс? Зевс?!

Да, однажды я уже побывал здесь. В тот раз уста мои исторгали грозный драконий рык, очи излучали горгоний свет, и божки из шайки Зевса разбегались от страха. Он расстрелял меня крупнокалиберными молниями, обратил в пепел, растоптал в пыль, а то, что осталось, утопил в толще скал под огнедышащей Этной, велев божественному ремесленнику Гефесту придавить меня мастерской со всеми инструментами, и я пролежал пятьдесят тысяч лет, кляня своего врага и обещая восстать из праха и отомстить.

И вот я восстал и требую реванша. Этна изрыгает огненные реки на прекрасные сицилийские долины, а я вновь на свободе. Но где же мой враг?

— Зевс! — кричу я в пустоту.

Олимп по-прежнему великолепен, но никто из богов им больше не пользуется.

Пришлось слететь к приюту альпинистов и вновь обернуться поджарым, высоколобым и длинноносым американским туристом. Кажется, три спортсмена-туриста стали невольными свидетелями моей метаморфозы. Во всяком случае, когда я подошел к ним, они стояли с выпученными глазами и отпавшими челюстями — мой облик, почище взгляда Медузы, заставил их окаменеть.

— Привет, ребята, — поздоровался я. — Денек-то, а?!

А они молчали и таращились. Я спустился ельником в глубокую долину и там, как заправский проголодавшийся смертный, заказал в ресторанчике долмады[4], жареную кефаль и мусаку[5] и залил все это несколькими литрами рецины. А потом, как неутомимейший из смертных, прошагал через полстраны до Афин. Шел я много дней и отдыхал лишь два-три часа еженощно. На тело грех было жаловаться — крепкое оказалось, я ведь его не больно-то берег. Долгая выдалась прогулка. Все дело в том, что до меня уже доходило: спешить-то больше некуда. А значит, можно полюбоваться красотами.

Афины — кошмар наяву. Царство Гадеса, поднявшееся на поверхность земли. Шум, толчея, вездесущее запустение, неописуемое уродство, убожество, ветхость и такое плотное зловоние, что можно ногтем процарапать на нем свои инициалы. Если, конечно, у вас имеются ногти и инициалы.

Я уже понимал, что вряд ли найду в этом городе кого-нибудь из пантеона. Ни один бог в здравом рассудке не провел бы там и десяти минут. Но столица Греции — это город Афины Паллады, а она, как известно, богиня знаний, и я не оставлял надежды разведать, как, когда и при каких обстоятельствах всемогущие греческие божества перешли в разряд мифологических и где их можно разыскать. По крайней мере, одного из них.

Я бродил по улицам из кошмаров. Куда ни глянь — пыль, песок и бетонные блоки; ржавые металлические балки без всякого смысла валяются на обочинах дорог; даже в центре города стоят обветшалые дома. Транспортные средства суетливы и безжалостно-стремительны (люди, как вы все-таки ошиблись, отказавшись от воловьих упряжек!). Невзрачные лавчонки с дрянными и дешевыми товарами. Полчища тощих длинноногих кошек — каждая сочла своим долгом зашипеть на меня. Я тоже шипел в ответ. Мы с ними понимали друг друга.