Ордынский волк. Самаркандский лев - Дмитрий Валентинович Агалаков

умер своей смертью. Устранив других претендентов, Тимур сделал Тохтамыша ханом Золотой Орды. Молодой правитель, рвавшийся на этот трон, быстро освоился на своем месте, с помощью русских князей расправился с грозным темником Мамаем[8], затем страшно и беспощадно покарал русичей за неуплату дани – сжег дотла Москву[9], а потом обратил свой взор на Чагатайский улус, частью которого и был Мавераннахр со столицей в Самарканде. Неблагодарный мальчишка, еще вчера – голодный и злой волчонок, укусил благодетеля за руку. И не просто укусил – вырвал клок с мясом! Он прошел через Дербент и Ширван и захватил Табриз, который номинально подчинялся Тимуру. Сам Тимур не остался в долгу: в предупреждение наглецу захватил все Закавказье, присоединив его к своему молодому государству. Но спустя три года Тохтамыш ударил по самому Мавераннахру – осадил Бухару, пока Тимура не было дома. Тот воевал в Иране и ушел очень далеко – до Шираза! Ордынский царевич разом превратился в кровожадного степного волка и стал, подобно голодному зверю, терзать родные земли Тимура, которые тот объединил своей силой и давно считал безраздельно своими. А увидев, что Тимура теснят, против него восстали его старые враги в Могулистане и Хорезме. Медлить было нельзя – враги должны были понести самое тяжкое наказание, чтобы впредь неповадно было бунтовать. И они понесли его! И только мятущемуся Тохтамышу эмир Тимур с завидной щедростью, как отец – взбалмошному сыну, прощал все его проступки. За оскорбительные набеги платили воины Тохтамыша, которых могучий лев, правитель Мавераннахра, едва появляясь на своей территории, разбрасывал лапами, но не сам хан. Тимур написал ему письмо, в котором пытался образумить молодого хана, воззвать к его совести. Тщетно! Дерзкий Тохтамыш, забывший добро, оказывается, решил либо поставить на колени, либо уничтожить своего благодетеля.

Так начиналась великая война на просторах Евразии – до тех пор самая великая из войн на этой территории.

В январе 1391 года войско эмира Тимура вышло из Ташкента и двинулось на восток. Двести тысяч всадников. Десятки тысяч жен бахадуров в обозе. Сто тысяч повозок. Более полумиллиона коней. Эта грозовая туча из людей и животных не могла остаться не замеченной врагами Тимура. Куда двинулся правитель Мавераннахра? На кого такой громадой? Все уже знали: он пошел наказывать неразумного «сына» – хана Тохтамыша.

Когда Тимур остановился в местности Кара Саман, близ Отрара, из-за проливных дождей, туда прибыли послы Тохтамыша. От лица хана они пытались заговорить его, обещая дружбу и мир, но тщетно – Тимур больше не желал пустых слов, противоречащих делам.

21 февраля 1391 года Тимур собрал курултай[10]. Это было обязательно, ведь противник просил мира. И послы повторили просьбу своего хана. Но курултай решил идти войной на неблагодарного и вероломного Тохтамыша. Ордынских послов не отпустили – решили взять с собой.

И тут встал вопрос, какой дорогой идти на Тохтамыша. Пути было только два – в обход Аральского моря, но с запада или с востока? Тохтамыш будет его ждать на западном пути. Но найдет ли там Тимур пищу для великого войска? Прокормить двести тысяч солдат с обозом и полмиллиона коней? Хорезм лежал в развалинах после его недавних завоевательных походов, когда Тимур мстил своим врагам; Ургенч был уничтожен, все население переведено в Самарканд. А за Тохтамышем простиралось обильное провиантом и пастбищами Нижнее Поволжье. Войскам Тимура, измотанным продолжительным походом, придется сражаться с полными сил и готовыми к битве золотоордынцами.

А если ему пойти по восточной стороне? Это разом собьет Тохтамыша с толку. Как же он занервничает, когда не увидит подступающего к нему по западным дорогам противника! Вот когда неспокойно забьется сердце подлеца! Вот когда он пошлет разведчиков во все страны света: где коварный хромец Тимур? Вот когда молодой хан, потеряв покой и сон, будет думать днем и ночью: а куда же ему двинуть свою громаду войска, – которая не меньше, если не больше армии Тимура, да еще с гигантским обозом, – чтобы не оказаться в западне?

Все было решено. И для этого эмиру Тимуру не понадобилось мнение курултая. Такие решения полководец принимает единолично – в считаные минуты. Это подобно озарению…

Тимур придумал удивительный и опасный ход – сделать гигантский крюк через восточные области Средней Азии и, на какое-то время дав потерять себя, неожиданно выйти к Тохтамышу в тыл. Именно весной его войско должно было оказаться в обширной Голодной степи, когда появляется хоть какая-то зелень, способная прокормить лошадей. Потому что зимой в этой степи можно только замерзнуть, а летом, когда зелень иссыхает под палящим солнцем, самому превратиться в испепеленную головешку. А потом, в предгорьях Улытау, на родине монголов, они попадут на лучшие пастбища на земле! Наберутся сил! Но теперь червь сомнения съедал его изнутри. Сидя в седле и глядя на скорбные лица воинов, не боявшихся врага, но готовых подчиниться голоду и жажде, он думал: а прав ли был? Позволит ли Бог свершиться его плану или накажет за чрезмерную самоуверенность и гордыню?

Море людей двигалось мимо него, окруженного охраной и полководцами. Десятки тысяч голосов перекликались друг с другом, а еще ржание лошадей и перестук копыт, скрип тысяч повозок – все это сливалось в невероятный гул, от которого дрожала и гудела грозным ульем сама земля. Одетый по-походному просто, в теплой войлочной куртке и шапке с собольим хвостом, в шароварах и сапогах, с кривым мечом на боку, он смотрел на бескрайнее людское море и думал о том, сколь же долго будет их терпение.

К нему направил коня первый из друзей и полководцев – эмир Хаджи Сайф ад-Дин. Теперь они оба молчком смотрели на великую армию.

– Ты думаешь о том же, о чем и я? – спросил наконец Тимур.

Хаджи Сайф ад-Дин кивнул:

– Уверен, что да. Но я не смею заговорить первым. Так о чем думаешь ты, мой повелитель?

– Когда же закончится эта проклятая Аллахом земля, когда истощится адский солончак…

Они обозревали великие пространства Голодной степи, по которой тащилась изнуренная армия Тимура.

– Все так, – кивнул Хаджи Сайф ад-Дин. – Я хотел сообщить тебе, что еды в армии почти не осталось, коровы и овцы съедены, вяленое мясо тоже, лошади общипали всю молодую траву, но воины траву есть не будут. А нам их надо поскорее накормить. В день солдату достается лишь одна плошка мучной похлебки. Через пару дней, мой повелитель, если не падут кони, то люди станут валиться из седел. Они не ропщут только потому, что они солдаты и верны тебе,